— Я поеду на своей, — сказал Кеннет. Почему-то эти слова придали ему силы.

Он почувствовал себя словно раненый солдат на поле битвы, которому кто-то отдал приказ возвращаться обратно к жизни.

— Я поеду сразу за вами.

И он поехал за своим дядей в новый ресторан, а потом встретился с ним и Линдой в холле. Конечно же, Эдварду Мейеру не требовалось бронировать столик заранее, для них немедленно отыскали уютное место. Когда они сделали свои заказы и все более или менее успокоилось, Кеннет уловил несколько раз любопытный взгляд Линды и заверил ее, что ему вовсе не полагается находиться где-то в другом месте, он и здесь чувствует себя отлично, и, насколько ему известно, нигде его особенно не ждут. К тому времени, когда ужин закончился и он поехал домой, у него в душе не осталось ни капельки сожаления или вины. Эллен ушла — точнее, убежала — от него. Ему не за что чувствовать себя виноватым.

И так было до тех пор, пока он не нашел ее записку на кухонном столе.

Так как они не закончили ту работу, которую она обещала выполнить, она решила остаться еще на день и перенесла свое интервью на следующую неделю.

Она приносила свои извинения.

Кеннет сел за кухонный стол и сжал голову в ладонях. Почему, черт побери, он чувствует себя такой свиньей? В чем, собственно, его вина? Почему ему так хочется рвануть наверх, к ее комнате, и просить прощения, хотя он не сделал ничего дурного?

Разозлившись на себя не на шутку, он не пошел к ней ни этим вечером, ни следующим утром. Она не позвонила ему, чтобы подтвердить, что действительно зайдет к нему в офис в шесть часов вечера, как в предыдущий день. Она просто возникла в дверях его кабинета.

— Привет.

Кеннет отодвинулся от стола и поглядел на нее.

— Привет.

— Извини за вчерашнее.

— Я думаю, что это я был виноват, — начал он осторожно, не совсем уверенный, что он так действительно думал, но прекрасно осознавая, что Эллен ни от кого бы не бежала опрометью, не имея на это веских оснований.

— Может быть, мы оба были виноваты, — предположила она и легко улыбнулась.

— Может быть.

— Я составила еще один список, но не нашла у тебя дома машинки. Я могу его быстренько напечатать…

— Хорошо, — отозвался он, и она тут же пошла к своему столу за перегородку.

Кеннет вжался в свой стул и зажмурил глаза.

Эллен погрузилась в работу, стараясь отогнать мысли, вызывающие чувство стыда. Находиться в его кабинете ей было мучительно неловко. Ведь, если подумать, она практически предложила мужчине взять ее в жены только потому, что они обменялись несколькими поцелуями. Единственным логичным объяснением такого нелепого поведения было предположение, что она просто перепугалась. А ей не хотелось ни страха, ни боли. Она не хотела менять свои планы и переезжать к нему только ради того, чтобы через шесть месяцев он осознал, что она ему вовсе не нужна, по крайней мере, настолько, насколько он нужен ей.

И поэтому она провела большую часть дня за составлением подробной справки, в которой объяснялись все особенности ее работы, а помимо этого она обдумывала, что ей делать, и пришла к выводу, что самое умное — это уехать. Как можно скорее. После того как они просмотрят несколько резюме претенденток на ее место, она как можно быстрее прокомментирует свою справку, а затем прыгнет в машину и уедет в Калифорнию.

Механически печатая, она вспомнила старого католического священника, которого встретила по дороге. В городке, где она жила в детстве, как раз такой старичок чуть ли не каждую неделю венчал пары молодых религиозных эмигрантов из Мексики. Играла прекрасная музыка, и церковь утопала в цветах…

Убедив себя, что Кеннет извлечет гораздо больше пользы из ее справки, чем если бы она лично стала объяснять ему все свои хитрости, Эллен глубоко вздохнула и направилась к двери в его кабинет. Но когда она дошла до нее, то остановилась, увидев, что он сидит к ней спиной и, держа в руках какую-то фотографию, пристально на нее смотрит.

Быстрый взгляд, брошенный на нижний ряд книжных полок за его столом, доказал, что фотография, где был изображен сам Кеннет вместе с Эдвардом Мейером, стоит на своем месте, за роскошными альбомами, которые он приобрел сразу же после того, как был приглашен дядей на работу. Что означало — фотография у него в руках изображает Эдварда Мейера и мужчину, которого Эллен считала отцом Кеннета.

— Это твой отец? — спросила она.

Он обернулся и посмотрел ей в лицо.

— Ну да, это он и есть.

— Ты очень похож на него, — сообщила она и медленно ступила в кабинет.

Он скорбно улыбнулся.

— Да, похож.

— Он тоже работал на Мейер-Бредли Фудс?

— Ага, — сказал Кеннет. — Ты уже все напечатала?

— Да, — сказала Эллен.

Она осторожно подала ему листки, но ее сердце при этом вздрогнуло. Если он начнет говорить о своем отце, то она может признаться ему, что догадалась о причинах его жажды работать круглыми сутками. Она даже могла бы ему рассказать, что вполне понимает его опасения, что такое поведение может привести к тому, что наладить с кем-либо долгосрочные отношения он не сможет. После того как он ее поцеловал, она поняла, что его ничуть не волнует их разница в возрасте. Его привычка постоянно работать была единственной причиной, по которой он мог заключить, что их отношения обязательно скоро прервутся — может быть, предыдущие оборвались как раз из-за этого. Но если все дело в этом, то их роман вовсе не обязательно должен был закончиться столь быстро. Она понимала, как он работает и почему он так работает. Она его за это не собирается винить.

Конечно, он об этом не догадывался. Она пока не нашла способ, как ему об этом сообщить. Разговор об отце мог бы приоткрыть эту дверь, но он сменил тему чуть ли не сразу, как она всплыла.

— А где твой отец теперь? — рискнула все же она.

Не глядя на нее, Кеннет ответил:

— В Неваде.

— А почему он ушел из компании?

Кеннет оторвал взгляд от листков, которые она ему дала.

— Он не ушел. Он просто исчез, никому ничего не объяснив. И дядя Эдвард через некоторое время включил его в списки уволенных.

— Ты считаешь, что он подвел Эдварда? — предположила Эллен, садясь напротив него за стол. — Это поэтому ты работаешь круглыми сутками? Чтобы тебя не уволили, как отца?

Кеннет вздохнул.

— Эллен, не раздувай из мухи слона. Мой папочка бросил нас и сбежал с другой женщиной — что, кстати сказать, не очень сильно расстроило маму. Учитывая, что я родственник Эдварда Мейера, я не очень волнуюсь по поводу того, как моя работа повлияет на мое положение в компании.

Хотя она никак не выказала этого внешне, но внутри Эллен почувствовала, как что-то оборвалось. Она была так уверена, что именно его работомания была причиной, по которой он не решался связать с ней свою жизнь.

— Ну и ладно, — согласилась она и улыбнулась ему, намекая, что они могут закончить эту дискуссию по-дружески и что она намерена оставить при себе хоть чуточку достоинства. — Ну как, нравится?

— Пока да, — сказал он радостно. — Ты не только перечислила все свои обязанности, но даже указала все встречи и сроки и тому подобные важные мелочи. — Он умолк, уловив ее взгляд. — Спасибо, Эллен. Огромное тебе спасибо.

— Пожалуйста, — отозвалась она и снова размякла и потеплела в отношении к нему, и все из-за того, что он вдруг оказался таким чудесным.

Уж теперь она знала это наверняка. Теперь она не гадала и не делала сложные умозаключения, как раньше. Он не только вел себя очень нежно и развлекал ее весь уик-энд, но он еще рассказал о себе столько важного.

И внезапно ей пришло в голову, что она на самом деле знала о нем гораздо больше, чем ей казалось. Линда призналась ей, что у Кеннета была нелегкая жизнь, но он сам рассказал ей гораздо больше. Его отец его бросил. Его мать выходила замуж четыре раза, три раза разводилась и уже затевала четвертый развод. И после этого — что удивительного в том, что Кеннет столь скептически относится к идее брака? Хуже того, она вела себя очень глупо и несправедливо, когда злилась на него, имевшего все основания осторожничать. И разве можно сказать, что она его любит, если собирается покинуть, не дав настоящего шанса себя проявить?