Ник поднял голову:

— Погоди, Вик. Выслушай меня, пожалуйста. Ты прав. Лазарус рвет и мечет. Он собирается в Лондон.

— Каким образом ты оказался так хорошо информирован о Лазарусе? И о том, что он думает? Откуда ты знаешь так много?

Ник ответил не сразу, тщательно взвешивая свои слова:

— Ты знаешь, жизнь полна сюрпризов, и она может быть полна иронии. Ты помнишь Элен Вернье, манекенщицу Диора, с которой я встречался?

— Конечно. Высокая длинноногая брюнетка с потрясающей фигурой.

Ник не удержался от смеха. Можно быть уверенным, что Виктор помнит всех красивых женщин.

— Забудь о ее фигуре. Она закончила Сорбонну и Лондонскую школу экономики, и она чрезвычайно хитра. Действительно, она намного умнее большинства людей, которых я знаю. Как ты знаешь, мы расстались друзьями. Я позвонил ей по прибытии в Париж три недели назад. Мы вместе пообедали, с удовольствием вспоминая былые времена и всю эту музыку. Во время обеда она спросила меня, что я пишу. Я сказал, что пишу сценарий фильма «Грозовой перевал». Для тебя. Она сразу же напряглась, даже слегка возбудилась, к моему большому удивлению. Затем она выдала, что знает кое-что о картине, поскольку связана с ее главным финансистом Майклом Лазарусом. Если говорить правду, я был поставлен в тупик. Но не ушел в сторону. Элен просила меня никому не говорить о нашей встрече. Лазарус, по-видимому, очень ревнив и держит ее на коротком поводке.

Ник встал.

— Налью, пожалуй, еще одну порцию «Кровавой Мэри». А ты хочешь виски?

Виктор отказался, затем спросил:

— Что общего у такой красивой, блестящей девушки, как Элен, с этой мерзкой жабой Лазарусом?

— Бог его знает. — Ник снова уселся в кресло. — В любом случае я обещал ей, что она может полностью полагаться на мою порядочность. Если я буду иметь несчастье оказаться в ближайшем будущем в одной компании с Лазарусом, то он ничего не узнает о нашем с ней разговоре. Мы закончили обед в более приятном настроении. Потом из Голливуда на несколько дней прилетела Натали, и я забыл об Элен и ее делах с Лазарусом. До вчерашнего утра. Она позвонила мне из квартиры своей матери и предложила встретиться с ней в течение часа. Чувствовалось, что она нервничает. Я даже не представлял, о чем может идти речь, но я полностью доверяю Элен. И слава богу, надо сказать. Оказалось, что в пятницу она обедала с Лазарусом в «Плаза Атен», и в это время ему позвонили. Из Нью-Йорка или с Побережья. Элен не уверена…

— И она услышала что-то важное о картине, не так ли? — прервал его Виктор.

— Да.

— Послушай. Я ни в малейшей степени не сомневаюсь в искренности Элен, но не думаю, что такой человек, как Майкл Лазарус, мог обсуждать важные дела в присутствии своей девушки. Он параноидально скрытен.

— Я согласен с тобой. И возможно, кто-то другой, менее проницательный, чем Элен, не смог бы сложить два и два и получить шесть. Все было зашифровано. Однако несколько вещей, которые он сказал, позволили ей сделать вывод, что он говорил о нас и нашем фильме, хотя в действительности никакие имена не назывались.

— Тогда как она может быть так уверена? — произнес Виктор с вызовом, недоверчиво глядя на Ника.

— Потому что он сказал несколько язвительных слов о сценарии, написанном одним «малопонятным романистом, учеником Родса», если цитировать Элен, цитировавшую его. Он также говорил крайне пренебрежительно о «кинозвезде, являющейся одновременно продюсером и страдающей манией величия». Это опять прямая цитата. Это о тебе, Вик.

Выпрямившись в своем кресле, Виктор сказал:

— Ладно, я допускаю, что это так. Теперь говори. Выкладывай всю правду.

Ник глубоко вздохнул:

— Он хочет другой сценарий другого автора. Он не может утвердить неизвестную актрису на главную роль. Он считает, что смета расходов астрономически высока. Он обсуждал эти подробности с кем-то на другом конце провода. Элен хорошо слышала, что он говорил, что сумма в три миллиона долларов неоправданно велика и не будет соответствовать классу картины. По содержанию его разговора можно сделать вывод, что он готов изъять свои деньги. Наконец он сказал, что готов заменить продюсера, если тот не будет следовать его линии, и заставить его делать то, что он делает лучше всего — играть!

— Сукин сын! — воскликнул Виктор спокойно, но гневно, и в его черных глазах появился опасный блеск. — Что дает ему право считать, что он может взять мой фильм так просто, без всяких хлопот! Я работал над проектом почти год!

Ник ответил без эмоций:

— Потому что у него абсолютное самомнение и потому что он владелец чековой книжки. Поэтому он считает, что контроль в его руках. И ты это знаешь.

Виктор посмотрел на Ника, затем он кивнул и после длительной паузы сказал:

— Лазарус прав в отношении расходов, Ник. Они слишком высоки. Подумай, не просто раздуты, а непомерно высоки.

Он посмотрел на стол.

— Я сидел здесь все утро, пытаясь сократить расходы. — Виктор упомянул о разговоре, который у него был с Джейком Уотсоном, и продолжил: — Я стараюсь опустить расходы на картину до двух миллионов.

— Лазаруса это вполне устроит, — быстро произнес Ник, — однако остаются еще проблема сценария и твое положение в качестве продюсера.

Перебивая, Виктор сказал необычно жестко: — Лазарус знает, что он не может, повторяю, не может убрать меня как продюсера ни при каких обстоятельствах, как бы он этого ни хотел. Он явно пытается одержать верх. А я, как продюсер, имею последнее слово в отношении сценария, и он отлично знает это.

— Даже при таком раскладе я считаю, что он помотает тебе нервы и сделает все, чтобы ты не взял неизвестную актрису на роль Кэтрин Эрншоу. — Ники умолк, думая, продолжать говорить или нет, а затем выпалил: — Слушай, Вик. Может быть, этого действительно не стоит делать? Я знаю, что ты вытянешь этот фильм сам и тебе не нужно других звезд, но, возможно, стоит прислушаться к Лазарусу. Зачем дразнить его, пробуя на эту роль Катарин Темпест? Почему бы тебе не отдать ее актрисе с именем, тем самым избавив себя от лишних неприятностей с этим типом?

Виктор покачал головой. Его лицо стало жестким.

— Нет, Ники, я буду пробовать Катарин.

Ник внимательно посмотрел на друга и, увидев его стиснутые зубы, воздержался от комментариев. В его голове промелькнула мысль, нет ли между Виктором и Катарин романтических отношений, но он быстро отмел ее как крайне маловероятную. И даже если это так, дни, когда актрис выбирали в постели, давно миновали. Кроме того, Виктор слишком трезв, слишком тверд и в нем слишком много от бизнесмена, чтобы попасть в эту опасную ловушку. Он не станет рисковать своей карьерой или деньгами ради минутного удовольствия. И все-таки Нику было любопытно и он, не скрывая своего удивления, спросил:

— Почему ты так настаиваешь на ее участии?

— Потому что я ей обещал и она, между прочим, это заслужила. Конечно, есть и другая, более важная причина. Я уверен, что эта роль идеально подходит для нее. В ней есть какая-то необузданность, огонь, которые ассоциируются у меня с Кэти из «Грозового перевала». Я думаю, она будет так же хороша в этой роли, как Мерл Оберон, возможно, даже лучше. Мне кажется, у Катарин Темпест намного больше живости и темперамента. Если пробы пройдут так, как я ожидаю, я возьму ее на эту роль, и черт с ними, этими финансистами, кем бы они ни были.

Настроение Виктора быстро улучшилось, и он улыбнулся Нику.

— Я также собираюсь привлечь ее для подписания контракта с «Беллиссима Продакшнс». Видишь ли, у меня чувство, что Катарин Темпест однажды станет большой звездой, хотя я не хотел бы говорить этого никому, кроме тебя, до того, как увижу пробы. Можешь мне поверить. Я знаю, что делаю. С того момента, когда я увидел Катарин, я понял, что она обладает одной неподдающейся описанию вещью — искрой Божьей. Это именно то, что должно быть у звезды. Как бы ты это ни называл. И если она сумеет проявить себя — а я надеюсь, что она сумеет, — она будет большой актрисой. Если она не сможет… — Он поджал губы с сожалением. — Да, она обещает стать блестящей актрисой.