— Нет, дорогая. Я не буду звонить сейчас. Я подожду, пока Дорис вернется на следующей неделе, и тогда переговорю с ней. Не думаю, что нам следует впадать в панику.

— Тебе лучше знать, папа. И пожалуйста, не беспокойся. Я уверена, что Дорис наведет для тебя справки о Катарин. — Она щелкнула пальцами и ободряюще улыбнулась.

— Бог мой, Франки, я не хочу проверять девушку, как это тебе представляется. — Потрясенный этим предположением, граф продолжил: — Я хочу лишь побольше узнать о ней и ее семье. О ее происхождении. И только! Обычная информация, которую хочет иметь любой отец, прежде чем одобрить столь серьезное намерение своего сына. Между прочим, я готов благословить их, если узнаю, что Катарин именно такова, какой она нам представляется.

Франческа подошла к отцу. Действуя импульсивно, она обняла его и сказала, прижавшись щекой к его щеке:

— Ты необыкновенный человек. Ким и я, мы оба счастливы, что имеем такого отца.

— А я счастлив иметь вас двоих, — сказал с теплотой в голосе Дейвид, — ни один из вас никогда не причинил мне никаких неприятностей. — Он посмотрел на нее и молодо засмеялся: — Но и я не причинял их вам. Я никогда не ограничивал ваши действия и не вмешивался в ваши дела, потому что полностью доверяю обоим. Поэтому я совершенно не могу понять позицию Кима. — Внезапно он стал серьезнее, хотя улыбка и не сошла с его лица. — Я воспитал тебя и Кима так, чтобы вы относились к людям с доверием и ценили их человеческие качества, не обращая внимания на такие вещи, как деньги или власть. И я знаю, что был прав, поступая так. В то же время я рассчитываю, что вы оба будете поступать разумно, проявлять осмотрительность и здравый смысл и выбирать соответствующих друзей.

— Ты считаешь, что Катарин не относится к этой категории? — прервала его Франческа, глаза которой потемнели.

— Я не знаю этого, Франки. Внешне, да, она производит вполне благоприятное впечатление. Однако взрослые люди — это не новорожденные. У них есть биография и прошлое. И поскольку у меня нет информации о происхождении Катарин, я вряд ли смогу решить, подходит она Киму или нет. Как жена. Я знаю, что мне не надо напоминать тебе о его обязанностях. Но подумал ли он о том, какой должна стать жизнь Катарин после того, как она выйдет замуж за него? Большую часть времени она — жена фермера, пусть даже фермера с титулом — вынуждена будет проводить в глуши. Ты ведь сама знаешь, дорогая, что это не самое увлекательное занятие. Жизнь в деревне не в твоем вкусе. И потом, всякие обязанности, отношения с рабочими поместья, местными жителями, добровольной женской службой, не говоря уже о довольно требовательном викарии. Подумай только о церковной деятельности: сельские праздники, базары, благотворительные распродажи, праздник урожая, рождественские праздники и бесчисленное количество других дел. Очень важно, знает ли Катарин, что последует за брачной церемонией? — Дейвид покачал головой и не стал ждать ответа. — Я сомневаюсь. Уверен, что Ким не потрудился рассказать о всех нюансах его жизни так же, как не захотел узнать больше о ней. По-моему, он настолько ослеплен страстью, что даже не подумал о всех этих вещах. Может быть, для него они выглядят сейчас не существенными. Но это не так. Они являются неотъемлемой частью жизни. Они являются его обязанностью, — закончил он со вздохом и добавил: — Ты знаешь, красота Катарин свела его с ума. Ты видела, как он себя вел в «Амбассадоре» в ту ночь? Она его просто гипнотизировала. Ты хотя бы согласна с этим, Франки, дорогая?

— Я… я думаю, ты прав.

Дейвид заговорил более мягким тоном:

— Я надеялся, что мы близки, что ты и Ким достаточно доверяете мне, чтобы открыто обсуждать свои дела, и не откажетесь от моей помощи в наиболее важных вопросах. Я думал, что вы не сомневаетесь в моей справедливости и понимании.

— Я знаю это, папа, и Ким знает. Мы оба прекрасно понимаем это, — запротестовала она, заметив боль в глазах отца.

Дейвид внимательно посмотрел на дочь.

— Не хочу, чтобы ты неправильно меня истолковала, Франки. Я не хочу быть верховным арбитром в вашей жизни. Это не та роль, к которой я стремлюсь, и она неизбежно приведет к беде. Однако хотя я и не считаю себя непогрешимым, у меня есть жизненный опыт и я хочу, чтобы вы оба для своей же пользы воспользовались плодами мудрости, которые я приобрел. — Он замолчал, взял еще одну сигарету и продолжил: — Я скажу тебе кое-что еще. Несколько лет назад я поклялся, что никогда не совершу ошибки, которую сделал мой отец.

Франческа перевела взгляд на фотографию старшей сестры ее отца.

— Ты думаешь о тете Арабелле, да, папа?

Дейвид перехватил ее взгляд, направленный на фотографию своей сестры, которая была сделана, когда Арабеллу представляли к королевскому двору. Он кивнул.

— Да, это так. Как ты знаешь, твой дедушка был настроен против Курта фон Виттингена, несмотря на то что тот был принцем и богатым человеком. Потому что он был немцем. И все равно Арабелла вышла за него замуж. Отец всю жизнь сожалел о своем решении, хотя и не подавал вида и не говорил на эту тему. Я думаю, что его сердце было разбито из-за невозможности видеться с дочерью. («Это действительно так», — подумал он про себя.) Если бы старик не был таким упрямым, если бы проявил чуточку больше благоразумия, она наверняка не поступила бы так безрассудно. Это семейная черта — безрассудство в случае противостояния, думал он. И Ким унаследовал импульсивность Арабеллы… Извини, Франки. Я прослушал, что ты сказала. Стал совсем рассеянным, — извинился он.

— Я сказала, что это очень драматическая история. Арабеллы и Курта. Однако благодаря им у нас есть Диана и Кристиан.

— Да, дорогая. И ты напомнила мне: на прошлой неделе я получил письмо от Дианы. Из Кенигзее. Они с Кристианом хотят приехать погостить этим летом у нас несколько недель. Я надеюсь, ты будешь в Лэнгли, когда они приедут.

— О, папа, ты же знаешь, я никогда не пропускаю их приезда! — воскликнула она. Франческа всегда была очень близка со своими немецкими двоюродными братом с сестрой, которые часто приезжали в Англию и проводили каникулы в Лэнгли. Она порывисто пожала руку отца. — Будет очень приятно увидеть их здесь. — Ее лицо внезапно стало напряженным. — Я понимаю, что не смогла помочь тебе в отношении Катарин, но абсолютно уверена, что она хорошая девушка. Все будет хорошо. Я точно знаю.

— Я надеюсь, дорогая.

Франческа посмотрела на часы:

— Боже мой, я опаздываю. Мне еще нужно добраться до музея. Ты не возражаешь, если я побегу?

— Конечно, нет, дорогая. Кстати, будут ли какие-нибудь указания для миссис Моггс?

Франческа рассмеялась над страдальческим выражением его лица.

— Нет, я оставила ей записку на кухне. Мне жаль, что тебе придется сегодня с ней столкнуться. Она настоящий черт в юбке, но дело свое знает. На твоем месте я бы исчезла как можно раньше. Тогда у нее не будет возможности давать тебе руководящие указания.

Франческа наклонилась и поцеловала отца.

— Удачного тебе дня. Увидимся за ужином.

— Жду тебя, дорогая.

После того как Франческа ушла в Британский музей, Дейвид долго сидел, размышляя над тем, как ему дальше действовать. Будучи человеком порядочным, он не мог решиться открыто наводить справки о Катарин Темпест. Ему это было чуждо. Это означало вмешательство, худший вариант шпионажа, нарушение прав личности. Это также означало отсутствие доверия к Киму, и, ко всему прочему, он бы предпочел услышать факты о жизни Катарин от своего сына, а не из других источников. И все же… Дейвид покачал в сомнении головой. Именно поведение Кима больше всего тревожило его в этой ситуации. До своего разговора с Франческой он считал, что скрытность Кима — своего рода защитный механизм — была порождена просто его нежеланием обсуждать этот вопрос из опасения, что с ним обойдутся, как с ребенком. К сожалению, как понял теперь Дейвид, Ким был так малословен потому, что ровным счетом ничего не знал о девушке, которой так сильно увлекся. Катарин просто скрывала от него свое прошлое.