— Ну как? — встретил их вопросом Тофик.

— Всё хоккэй! — осклабился довольно Шамиль. — На адного мэньше! Глазом нэ успэли моргнуть, а он уже на дэрэво вспорхнул. Шапка красная и клювом в бэрёзу… Вэтер падуэт, он эщё и стучать начнёт… дятэл! — засмеялся с издёвкой ингуш, вспомнив, наконец, вертевшееся в голове название птицы.

«Вложит первому встречному и сам не заметит, фраер парчушный, — отвернулся Груздь, пряча злой блеск глаз. — Придётся эту вошь сопливую на перо поставить все-таки, как дело сделаем, — спустя мгновенье решил он. — Так понадёжней будет».

Тофик неодобрительно посмотрел на Шамиля, щерившего свои крупные красивые зубы и ничего не сказав, опять занялся детонаторами, доставая их из деревянного пенала и заботливо протирая ветошью….

… Ибрагим пришёл, когда начало темнеть.

— Еле дождался, пока он через прогалину пройдёт. Руки и ноги совсем затекли на этом чёртовом дереве. Хорошо, что они быстро отреагировали, а то в потёмках мог и не заметить. У вас то как?

— Всё тип-топ, Ибрагим — как задумали! — ответил Груздь.

— Тогда действуем по плану! Тофик и Шамиль берите взрывчатку, а мы — остальное.

Через несколько минут, основательно нагруженные, они двинулись к шоссе.

Глеб пролежал, отдыхая, недолго. Минут двадцать. Посторонний звук заставил расслабленное тело напрячься. Как запоздавшая городская красотка, спешащая с дискотеки домой, не подозревает, что призывное цоканье её каблуков в ночи слышно за два квартала, так и человек, неторопливо двигающийся внизу шоссе, очевидно, не предполагал, что звук кованых башмаков выдаёт его приближение за сотню метров.

Шаги были мужскими. Размеренные и грузные, они настораживали именно своей неторопливостью, а не чем-то иным. Можно было ещё представить человека, которого какая-то причина (и наверняка серьёзная), заставила ночью торопливо мерить дорожные километры, но представить человека, не спеша вышагивающего в это время… в горах… давящих темнотой и безлюдьем?

«Дикость какая-то!» — оценил ситуацию Глеб, потихоньку навешивая на себя амуницию. Он снял автомат с предохранителя, дослал патрон и нацепив ПНВ, вылез из палатки: — Посмотрим, что ты за птица!

«Вот дурень, то!» — подумал он о себе, глянув вниз: на шоссе два мужика несли какой-то ящик, не особо тяжёлый, но судя по размеру и не пёрышко. «В ногу идут, потому и не слышно, — сообразил он. — А второй, скорее всего в кроссовках».

Глеб, ступая осторожно, начал пробираться в том же направлении, что и эти двое. «Доведу до моста, — решил он, не сомневаясь, что ночная парочка вышагивает к селу. — Посмотрим, как с ними охрана разберётся».

Сержант двигался почти бесшумно, временами теряя шоссе из вида, но ориентируясь по хорошо слышным внизу шагам.

— Далеко ещё? — донёсся до него приглушённый голос.

— Да нет… метров триста, — разобрал он хриплый с придыханием ответ.

«Ящик, наверное, тяжёлый, всё-таки…. или издалека тащат… и явно не к мосту», — подумал Глеб, силясь вспомнить, что там будет через триста метров. Ничего необычного память не подсказала. Он чуть-чуть ускорил шаг, приближаясь к шоссе и стараясь немного оторваться от тех двоих, что шли внизу.

«Где-то здесь, пожалуй», — прикинул он, выйдя почти к самой обочине. Дорога в этом месте едва врезалась в гору, образуя откос всего в рост человека. Эти два метра высоты особой помехи для сержанта не представляли. Он лишь глянул вниз, отметив, на случай если придётся прыгать, что обочина чистая, без камней и перевёл взгляд дальше, туда, откуда подходили заинтересовавшие его люди.

Прячась за стволом дерева, Глеб хорошо рассмотрел обоих. Первый, коротко стриженный, с длинными руками, выглядел крепышом. Второй, с тонкими усиками, не русский, был на полголовы ниже и значительно слабее. Здоровяк двигался несколько странно, высоко поднимая колени и с силой опуская стопу, как будто вколачивал в асфальт гвозди. «Ишь как старательно топает, — мелькнула у сержанта мысль. — На журавля похож».

— Давай сменим руки, — предложил крепыш, чуть приостанавливаясь.

Его напарник, ничего не ответив, взялся за планку двумя руками, и они, ловко повернувшись вместе с ящиком, поменялись местами. Теперь Груздь оказался ближе к обочине.

Глеб замер, внимательно наблюдая, как парочка протопала мимо него и остановилась около километрового столба.

На шоссе щёлкнула зажигалка, на секунду высветив руку и верхушку столба: — Точно восемьдесят девятый, — раздался удовлетворённый голос здоровяка. — Ты что, в темноте видишь?!

— Да нет, не первый раз просто. Давай вон у кустика посидим, чтобы на дороге не маячить.

Мужики взяли ящик и скрылись за придорожным кустом.

— Долго ждать то?

— Я думаю с полчаса, — ответил здоровяку усатый. — Посвети-ка!

Глеб услышал, как за кустом вторично чиркнула зажигалка.

— Чуть больше, но почти угадал, — донёсся голос кавказца, посмотревшего, очевидно, на часы.

— А не подведёт нас этот шакал?

— Не должен, десять раз всё объяснил. В крайнем случае, ящик спрячем где-нибудь, да подождём до обеда. В обед Руслан должен ехать, он обязательно заберёт и передаст кому надо.

Голоса, раздававшиеся в пяти метрах, смолкли. Глеб, сообразив, что придётся ждать никак не меньше тридцати минут, осторожно опустился на корточки и сел, прислонившись спиной к дереву. Земля уже остыла, и густая трава была чуть влажной. Сержант сидел неподвижно, слившись с темнотой леса, вслушиваясь в тишину и не обращая внимания на неприятную сырость, настойчиво проникавшую сквозь плотный материал брюк.

«Посмотрю, что за машина заберёт груз, и доложу», — решил он. Содержимое ящика его заинтересовало. В нём могло быть всё, что угодно, в том числе и взрывчатка. Ведь была какая-то причина, заставляющая этих людей переправлять свой груз ночью, заботливо пряча от посторонних глаз.

Время тянулось медленно. Сидевшие за кустами хлопцы начинали нервничать. Они трижды щёлкали зажигалкой, освещая стрелки часов, а когда перевалило за тридцать минут, в непечатных словосочетаниях перемыли этому «придурку» Карену, который должен был подъехать, все косточки.

— Ладно, — решил кавказец, — ты посиди здесь пяток минут, я вниз спущусь, место выберу.

— Может… прикончим один пузырь, а то что-то холодать стало? — помявшись, как-то неуверенно, предложил его компаньон, поднимаясь с ящика.

— С ума, что ли, сошёл?! Их и так там всего пять! Ты же знаешь, что в Степанакерте за бутылку водки можно муки или хлеба на целую неделю выменять. Соображай, что говоришь! У брата только детей четверо. Им этих продуктов, — пнул он в сердцах по ящику, — и на месяц не хватит! Да и ополовинят ещё по дороге, сволочи! — сплюнул он.

— Извини, Арсен, — повинился русский. — Давай, берём сразу ящик, да спускаемся.

Глеб подождал, пока они скрылись за полотном дороги, и направился к своей стоянке, не подозревая, что эти двое, растворившиеся в ночной мгле, судорожно прислушиваются: не идёт ли кто за ними и гадают — удалось или нет?

— Ты его слышал? — отойдя шагов на пятьсот, шепотом спросил Ибрагим.

— Не уверен, — так же шепотом ответил Груздь, — … один раз, по-моему, что-то звякнуло и всё. Но думаю, спецназ мы всё-таки сделали. Если бы минёра застукали, наверняка бы шухер поднялся. А пока тихо, как на кладбище.

Они замолчали, чувствуя себя без оружия, к которому уже успели привыкнуть, не очень то уютно. Груздь даже оставил свой неразлучный нож, опасаясь, что солдату придёт в голову мысль их остановить и обыскать.

— Давай-ка его сюда, — чуть слышно сказал Сомов и взвалил на плечо ящик со всеми их съестными припасами. — Так потише будет, а то всё время за кусты цепляемся.

Сержант осторожно подобрался к стоянке, которую сейчас никто не охранял, но всё вокруг было спокойно. Сеанс радиосвязи он просрочил и, понимая, что командир волнуется, поспешил включить рацию.