— Хочу предупредить, — вмешался в их разговор психотерапевт, которого Майкл представил как мистера Хантера, — что в последующие дни продолжится процесс восстановления памяти. Постарайтесь не впадать в панику, если вспомните какой-нибудь неприятный эпизод. Например, тот, который предшествовал вашему появлению на Тридцать шестой улице. Сейчас вы ничего об этом отрезке времени не помните и не надо торопить события. Думаю, нам стоит встретиться еще раз через месяц. Желаю успеха! — Мистер Хантер поднялся и вышел из комнаты.

Майкл Велтон задержался.

— Шейла, я понимаю, что вам не терпится разыскать свою сестру. Поступайте, как считаете нужным, но у меня к вам одна просьба. Обещайте мне, что выполните ее.

Шейла в смятении готовилась выслушать его просьбу. Этот человек много сделал для нее, так неужели она откажется выполнить его пожелание, каким бы оно ни было?

— Обещаю, — торжественно произнесла Шейла. — Я признательна вам за все, что вы для меня сделали, и…

— Не нужно тратить так много слов, я вас понял, — улыбнулся Майкл и снова стал серьезным. — Моя просьба заключается в следующем: поживите еще месяц в этом доме, никуда не уезжая. Мне нужны гарантии вашего полного выздоровления. А через месяц мы снова увидимся. Согласны?

— Согласна, — ответила она и задумалась.

Только сейчас до Шейлы дошло, что теперь она вправе сама распоряжаться своей жизнью. Опекунство Алана закончилось. Их отношения изменились, следовательно, изменились требования к ее поведению. Теперь ей нельзя вести себя по-детски, как это случалось с ней за время пребывания в его доме. Мысли ее прервало появление Кэтлин.

— Принесла тебе ланч, детка, — сказала она, поставив поднос на тумбочку. — На сегодня тебе предписали полный покой. Принести что-нибудь еще? — спросила она, посмотрев на Шейлу теплым взглядом. — Доктор Велтон и другой доктор сейчас хвалили мою стряпню, — сообщила она девушке.

— И справедливо хвалили. Никто на свете не готовит так вкусно, как вы, Кэтлин. Спасибо вам, — произнесла Шейла, принимаясь за еду.

Возвращение памяти не лишило ее аппетита. Она быстро проглотила мясную запеканку, фруктовый салат и десерт, запив все это чашкой кофе с молоком.

— Они уже уехали? — спросила она у Кэтлин.

— Нет, пошли вместе с Аланом в библиотеку.

— Жаль, я могла бы уже встать и одеться.

— Но вам предписан покой, — возразила Кэтлин.

— Я чувствую себя настолько окрепшей, что мне нет необходимости лежать в постели. Я могу, например, посидеть в саду.

— И то верно, — согласилась Кэтлин, — что тебе лежать в постели, когда за окном светит солнышко. Только дождись, когда уедут доктора, — заговорщически добавила она, собрала на поднос грязную посуду и вышла из комнаты.

Шейла встала и открыла гардероб. Неудивительно, что все вещи показались ей новыми, они никогда ей не принадлежали. Эти наряды, включая нижнее белье, куплены Аланом. Он покупал их специально для нее! Значит, она никогда не жила с ним и Алан для нее совершенно чужой человек! В этом доме она оказалась исключительно благодаря его доброте и великодушию. У нее нет никакого права жить в его доме. Она ему никто! Посторонний человек! Ошеломленная этой мыслью, Шейла опустилась в кресло. Она должна покинуть его гостеприимный дом и уехать. Сегодня же. Внезапная слабость накатила на нее. Ей не хотелось уезжать. Она была бы счастлива навсегда остаться с Аланом. А как же ее сестра? Айрис, ее милая Айрис, наверное, с ума сходит от неизвестности… Надо срочно поговорить с Аланом! Она выглянула в окно и увидела, как он провожает брата с его коллегой. Шейла поспешно начала одеваться.

Когда Алан постучал в дверь и вошел в комнату, она уже была одета и причесана. Собрав отросшие волосы на затылке, она скрепила их заколкой.

— Раз ты уже поднялась с постели, мы могли бы спуститься в библиотеку и поговорить там. Или ты предпочитаешь остаться здесь?

— Я предпочитаю библиотеку, — в тон ему сухо сказала Шейла.

Предстоящий разговор заставлял ее волноваться.

— Немного пришла в себя? — спросил он у нее на лестнице.

— Да, хотя это было похоже на шок. Но я рада, что память вернулась ко мне, — ответила Шейла с некоторым вызовом.

В библиотеке Алан усадил ее в глубокое кресло и предложил выпить еще по чашке кофе. Шейле пришло в голову, что не только она боится предстоящего разговора, и она согласилась. Он вышел и вернулся с подносом, на котором стояли серебряный кофейник, две чашки из тонкого фарфора, серебряная сахарница и такой же молочник. Пока Алан расставлял все это на низком столике рядом с ее креслом, Шейла, набрав побольше воздуха в легкие, решила первой начать неизбежный разговор.

— Я доставила тебе много хлопот, Алан. Не говоря уже о деньгах, которые ты потратил на меня. Но ты не беспокойся, я уеду. С твоей стороны было очень великодушно…

— Уедешь? — Алан удивленно посмотрел на нее. — Не думаю, что смогу позволить тебе уехать.

— Ты мне не позволишь? Я взрослый человек и могу сама распоряжаться собой. Ты не смеешь удерживать меня, — нервно, с враждебными нотками в голосе заговорила Шейла. Она была уверена, что он сейчас разозлится и будет прав. После того, что он сделал для нее, не следовало ей разговаривать с ним в таком тоне. — Извини, — обронила она.

Однако Алан почему-то не рассердился, а задумался. Пригубив кофе, он поставил чашку на блюдце и отодвинул. Сложив перед собой ладони, он внимательно смотрел на Шейлу.

— Я понимаю, что дни, проведенные в этом доме, были не самыми счастливыми в твоей жизни. Однако, полагаю, ты еще недостаточно окрепла, чтобы куда-то уехать отсюда.

Шейла хранила упрямое молчание.

— Неужели тебе здесь так невыносимо плохо? — спросил Алан с таким участием, что сердце Шейлы дрогнуло.

— Алан, ты прекрасно понимаешь, что причина моего отъезда кроется не в тебе и не в твоем чудесном доме. Я высоко ценю твое участие в моей судьбе. Поверь мне, я благодарна тебе всем сердцем. Где еще так бы стали заботиться обо мне? Дело в том, — она на секунду замялась, — что я не имею права жить здесь. Я мешаю тебе работать, тебе приходится… — Она замолчала, опустив глаза, посмотрела на кольцо и медленно сняла его с пальца. Потом протянула руку и положила его на стол рядом с чашкой Алана. — И на это кольцо у меня нет никаких прав. Пусть память моя еще не полностью восстановилась, но я точно знаю, что до клиники мы не были знакомы, а потому и не могли быть помолвлены. Я права? — Она прямо посмотрела на него.

Он не отвел глаз, хотя был сильно смущен.

— Права, — коротко обронил он.

— Извини за ночное вторжение в твою спальню, — тихо сказала Шейла и покраснела.

— Забудь об этом. Ты была сильно напугана ночным кошмаром. — Алан улыбнулся ей. — Я отдавал себе отчет в том, что ты не претендуешь на меня как на мужчину.

Шейла тихо вздохнула. Алан был неотразим, когда улыбался.

— Мы отвлеклись от главной темы нашего разговора, — поспешила сказать она. — Я знаю, что из-за меня ты редко бывал в своем офисе и сегодня тебе, наверное, надо было ехать в Нью-Йорк… Я постоянно ломаю твои планы.

— Сегодня мне не нужно было ехать в Нью-Йорк.

— Ты говоришь правду?

— Конечно. Ты забыла, что я обещал тебе вечером прогулку на машине по окрестностям?

— Забыла, прости меня. То, что произошло со мной сегодня, заставило меня вспомнить о своих обязанностях перед самым близким мне человеком. Я говорю о сестре. Она наверняка разыскивает меня. Месяц назад она уехала в Лондон на конференцию по проблемам мировой экономики.

— Тебе не о чем беспокоиться. Теперь твоя фамилия известна. Майкл уже сообщил в полицию. Как только она обратится в полицию, ее направят в клинику, где она сможет узнать мой телефон и позвонит тебе. Наверное, она еще не вернулась из Лондона.

— По моим подсчетам, она должна была вернуться два дня назад. — Шейла свела брови, вспоминая. — Нет, она звонила, чтобы предупредить…

— Предупредить? О чем?

Лицо Шейлы покрылось бледностью, зрачки расширились, словно ее внутреннему зрению предстало что-то ужасное.