— Марк, ау, — вырвал его из размышлений голос девушки, а ее рука легла на его.

— Извини, задумался. История не из лучших, если честно.

— Да можно сразу сказать, что отвратительная, — вздохнула Рей. — Если не найдется виновник, а покушения продолжатся, грустно будет всей академии.

— И не только, — Маркус бросил взгляд за окно. — Ладно, не будем об этом, мы пришли сюда отдохнуть, послушать музыку и вообще приятно провести вечер.

Примерно в это время обслуживающий персонал принялся настраивать свет, официанты спешили выполнить последние заказы или объясняли, почему в ближайшее время не смогут подать какие-то блюда. Кто-то попытался возмущаться, но рядом быстро появился хозяин заведения. Очевидно, с намеком, что посетитель может отправиться в любое другое место, и даже вовсе больше не приходить именно сюда, хуже он никому не сделает. Девушка мысленно улыбнулась. Уж если у ресторатора есть возможность приглашать таких исполнителей, он явно не потеряет и медяка, если какой-то свежевыбившийся в люди состоятельные тип перестанет посещать его заведение. Еще обрадуется, что одним неприятным клиентом меньше стало. Тип, недовольно бурча себе под нос, поднялся и направился к выходу. Следом за ним тащилась молоденькая девица, что-то ему говоря. Возможно, упрашивала остаться на концерт. Но тип оказался непреклонным. Гордо выпятив грудь и немаленький живот, он удалился, источая презрение к окружающим. Официанты засновали вокруг опустевшего столика, чтобы через пару минут проводить к нему группу молодых людей. Те явно пришли не брюхо набивать, а послушать музыку, поскольку, как могла заметить Рей, заказывали закуски и кувшин вина на всех.

— Неприятный тип, — заметила девушка, когда тот вновь появился в их поле зрения, но уже на улице.

— Ты даже не представляешь насколько, — вздохнул Маркус. — Только подумаешь обо всяких господах, которые только спят и видят, как бы столкнуть ближнего, а они тут как тут. Это бывший заместитель начальника отдела безопасности магического управления. Когда его патрон загремел в тюрьму, тот быстро выдал все, что знал, лишь бы не отправится следом. Жаль, его величество заранее обещал снисхождение ко всем, кто раскается в содеянном.

— Но они же давали магическую клятву больше не участвовать в заговорах, — заметила Ярейа.

— Против короны — да, а против тех, кто пришел им на смену…

Появление музыкантов прервало рассуждения мага, но саламандре не требовалось пояснений. И без того ясно, что проблемы их ждут со всех сторон. И хорошо, если заденут не сильно. Наверное, зря она согласилась сотрудничать с Виртусами, но теперь отказываться поздно.

В какой момент на импровизированной сцене появились музыканты, никто не понял. Только что их не было, но через мгновение вся пятерка оказалась там, расположившись за инструментами. Кто-то заподозрил магию, но к сведущим людям обращаться не стали. Да и какая разница, как, если настоящее волшебство начнется прямо сейчас. «Ищущие» как никто умели погружать людей в грезы.

Первые аккорды словно робкие капли дождя на озере. Тихий шелест ветра. И вот у каждого перед глазами своя картина. Кто-то видит тихий пруд, кто-то оказался перед одним из величественных озер. А кто-то вспоминает, как в детстве любил шлепать по лужам. У каждого свое видение. Вот в мелодию начинает вплетаться голос. Пока без слов, но их и не надо, все слышат свое: смех возлюбленной, шум толпы за спиной, незлую брань матери за промокшие ботинки и штаны. «Ищущие» потому и зовутся так, что ищут потайные струны души, играют на них так виртуозно, что каждому кажется, будто в него заглянули и вытащили на свет все самые светлые эмоции и переживания.

Завороженный зал. Люди замерли и с вожделением смотрят на сцену. А там пять человек. Уже не молодых, каждому под сорок. Они не маги, не стараются казаться моложе, но каждый видит их молодую душу. Душу, способную удивляться и удивлять, любить, переживать, страдать и прощать.

Сколько продолжалось это действо, исполненное даже не магией, а каким-то новым, неизведанным веществом, которому невозможно было подобрать определение, неизвестно. Но вот вместо тихого трепетания тарелок ударил барабан, солист вытащил откуда-то бубен, остальные музыканты подхватили мелодию бодрой плясовой, и начался настоящий концерт. Стоит ли говорить, что мало кто смог остаться на своих местах. Большинство посетителей покинули столики, заполнив освобожденное для танцев пространство. И уже не важно было, что кого-то могут подозревать к каких-то грехах, что осталось много работы, а утром рано вставать. Было только здесь и сейчас. Энергия переполняла, требовала выхода, и танцы — лучший способ потратить откуда-то появившиеся силы.

А когда силы заканчиваются, можно освободить место другим парам, вернуться к столику, чтобы воздать должное мастерству кулинаров, сумевших создать даже закуски такими, словно это основное блюдо. После чего оставшуюся часть концерта сидеть, слушать песни, держать за руку спутника и тихонько, чтобы не разрушать очарование вечера, подпевать, когда песня знакома. И тихий шелест в зале — это такие же как ты, подпевающие. Ты понимаешь это, но все равно создается ощущение, что это или осень с ее опадающей листвой, или тихий летний дождь, когда светит солнце, а в каплях переливаются радуги, или снегопад, укутывающий уставшую землю.

Надо ли говорить, что в академию Ярейа и Маркус возвращались, все еще находясь под гипнотическим действием музыки. Потом долго стояли между этажей, не в силах оторваться друг от друга, и каждый новый поцелуй, призванный стать прощальным, так им и не становился. Потом они вспомнили об оставшейся бутылке вина. И Рей приняла приглашение посетить комнаты магистра, дабы еще какое-то время отвлечься от надоевшей таблицы таблицей и провести его в приятной компании. Интуиция шептала, что это ловушка на одну особо умную ящерицу, а сердце колотилось, требуя логического окончания вечера. В какой-то момент разум махнул на все рукой, рассудив, что одной любимой работой жизнь не ограничивается.

И снова была музыка, но уже в записи на кристаллах, были свечи вместо магического светильника, прикосновения, становящиеся все откровеннее. Вино, как ни странно, тоже было, но им хватило пары бокалов. Сводящие с ума поцелуи, невесомые ласки, постепенно все больше мешающая одежда.

Когда и как они перебрались в спальню, сказать не смогли бы оба даже под ментальным воздействием. Просто в какой-то момент одежды на обоих стало совсем мало, а вместо шершавой обивки дивана под спиной обнаружились прохладные простыни. Не шелковые, но кого волновали такие мелочи. То один, то другой что-то шепчут, но мысли путаются, и на помощь приходят прикосновения. Все менее скромные, все более настойчивые со стороны Маркуса. Осторожные, неумелые — Рей только учится, но ей достался терпеливый учитель. Смущение, когда девушка обнаруживает, что одежды на ней больше нет. Поцелуи, окончательно растерявшие скромность, но заставляющие тело выгибаться навстречу рукам и губам мужчины, забывая стыд. И желание чего-то большего, пока лишь смутно осознавая, чего именно, и не представляя, как это попросить.

Но просить ничего не надо, Марк и так понимает, что хочет его девушка. Но не торопится. Эта ночь принадлежит его рыжей, его ящерке. Она должна получить от нее как можно больше удовольствия, чтобы потом, если вдруг не сложится, ни о чем не жалела. Поэтому его губы медленно ласкают нежную шейку, рука поглаживает бедро, чуть замирает на границе с запретным, чтобы потом скользнуть обратно, так и не прикоснувшись там, где от него этого ждут.

— Марк, — тихий полустон полушепот срывается с губ девушки.

Он только улыбается, а его губы касаются груди, накрывают сосок. И вновь Рей пронзает разряд, заставляя еще сильнее прижиматься к мужскому телу, просить ласку, в которой все еще отказывают. А когда его пальцы, наконец, касаются там, где все давно ноет, она вновь не может сдержать стона. И все равно, ей мало этих дразнящих касаний, почему-то напоминающих прикосновение крыльев мотылька, а не мужских рук.