Министр вооружений рейха Альберт Шпеер:

«Многие из широко известных истерических сцен были хорошо продуманным спектаклем. Вообще Гитлер на удивление хорошо владел собой. В те времена он терял самоконтроль всего несколько раз».Если говорить о способности фюрера оказывать влияние на людей, то здесь большую роль играли его знаменитые приступы гнева. Они сформировали расхожий стереотип, который особенно распространился за пределами Германии: фюрер-бесноватый, вечно разгневанный тип, орущий, не умеющий владеть собой. Этот образ весьма далек от действительности. Адольф был прекрасным актером, хотя его и не приняли в свое время в театр, чего режиссер себе никогда не мог простить.

«Гитлер никогда не утруждал своих слушателей тонкостями интеллектуальных или моральных рассуждений. Он брал факты, которые могли подтвердить его тезисы, достаточно грубо выдергивал их из контекста и лепил один к другому. Для людей, не отягощенных критическим умом, его монологи звучали очень убедительно и не допускали различных толкований смысла. Фюрер был блестящим актером и умел очень точно передавать мимику и интонацию самых различных типажей. Он в совершенстве владел голосом и свободно вносил в свою речь необходимые модуляции, которыми достигал требуемого эффекта».

- Я бы хотел кое-что добавить, - сказал Гудериан. - «Выходец из бедной семьи, с неполным образованием, получивший недостаточное воспитание дома, грубый во всех отношениях, Гитлер предстал перед нами человеком из народа, лучше всего чувствующим себя среди знакомой компании из родных мест. Следует отметить, что поначалу ему не было неуютно в обществе людей из более культурной среды, особенно когда разговор касался живописи, музыки или чего-то подобного. Позже некоторые низкокультурные люди из его близкого окружения умышленно пробудили в нем сильную неприязнь к духовно богатым и имеющим благородное происхождение личностям, с которыми он до этого легко общался. Гитлера намеренно вовлекали в конфликт с высококультурными классами, чтобы устранить влияние на него с их стороны. Эти действия оказались успешными по двум причинам: во-первых, у Гитлера в глубине души оставалась обида за полные лишений и унижений детство и юность, а во-вторых, он считал себя великим революционером и боялся, что представители старых традиций могут помешать ему, а возможно, и вовсе отвратить от исполнения своего предназначения.

Вот ключ к психологии Гитлера. Из этого комплекса эмоций появилась и стала расти его неприязнь к князьям и другим титулованным особам, ученым, чиновникам и офицерам. Какое-то время, захватив власть, он изо всех сил старался вести себя так, как принято в высших кругах общества, включая международный уровень; но с началом войны он бросил эти попытки.

Он был умен и обладал отличной памятью, особенно в отношении исторических дат, технических цифр и данных по экономике. Гитлер читал все, что находил под рукой, восполняя таким образом пробелы в образовании. Он постоянно поражал людей способностью цитировать фразы, когда-то прочитанные им или услышанные на конференции. «Шесть недель тому назад Вы говорили совсем другое», - такой фразой любил ошарашивать собеседника человек, ставший канцлером и Верховным главнокомандующим. И было бесполезно спорить с ним по этому поводу - у него всегда имелась запись разговора, о котором идет речь, и в нее всегда можно было заглянуть.

У Гитлера был талант выражать свои идеи в простой форме и доносить их до сознания слушателей посредством постоянного повторения. Почти все его политические речи и призывы - хоть для тысячной толпы, хоть для маленькой группы людей - начинались словами: «Когда в 1919 году я решил стать политиком...», а заканчивались неизменной фразой: «Я не сдамся, я не подчинюсь!»

Гитлер был талантливым оратором и всегда производил должное впечатление как на массы, так и на образованных людей. Он отлично чувствовал, как менять манеру выступления в зависимости от аудитории. Стиль его речи зависел от того, обращался ли он к промышленникам или к солдатам, к преданным партийным товарищам или к скептикам, к гаулейтерам или к мелким функционерам.

Самым выдающимся качеством Гитлера была сила воли. Одним выражением своей воли он убеждал людей следовать за собой. Он оказывал на людей поистине гипнотическое воздействие. Я бывал сам тому свидетелем. В Генштабе почти никто не спорил с ним; офицеры либо пребывали в состоянии постоянного гипноза, как Кейтель, или шли на уступки, как Йодль.

Британский посол в Германии Н. Гендерсон поддержал немецкого генерала.

- «Однажды я наблюдал за Гитлером, принимавшим парад армии черно - и коричневорубашечников. Он длился четыре часа, и все это время фюрер держал руку, вытянутую в нацистском приветствии. Позже я спросил его, как он смог выдержать, и услышал четкий ответ: «Силой воли».

- Да, «сила воли значит больше, чем знания», - кивнул головой фюрер в знак согласия.

Гудериан тем временем продолжил:

- Даже уверенные в себе люди, доказавшие свою храбрость перед лицом врага, не могли устоять против речей Гитлера и замолкали, не в силах опровергнуть его логику. Выступая перед небольшим кругом лиц, он наблюдал за каждым слушателем и видел, какой эффект оказывают его слова на людей. Если он замечал, что кто-то не поддается силе его убеждений, не впадает в гипноз, то начинал адресовать свою речь именно этому неподдающемуся, до тех пор пока не достигал цели. Но если слушатель оставался безучастным, демонстрируя свою независимость, это раздражало гипнотизера. «Я не убедил этого человека!» - говорил Гитлер и сразу же избавлялся от таких людей. Чем больше успехов он достигал, тем менее терпимым становился.

Гудериана поддержал пресс-секретарь Отто Дитрих:

- «Гитлер обладает огромной силой внушения и парализующей любую активность мощью... Он владеет способностью оказывать влияние на людей так, что они отступают от своего. Я разговаривал с людьми, которые шли к нему с твердым решением, с определенными аргументами. Когда Гитлер выслушивал первые фразы и затем с час обсуждал проблему, используя все свои риторические способности и освещая вопрос, исходя из своей точки зрения, то все были в конце беседы как будто в состоянии духовного наркоза и уже не могли высказывать свою точку зрения, даже если у них была такая возможность. Тот, кто знал об этих способностях Гитлера и думал, что на него это не подействует, и кто, несмотря на его бурный поток речи, отваживался выступать со своей точкой зрения... тот застывал, так и не сказав слов, которые хотел, от яростного приступа гнева, от которого кровь застывала в жилах».

«... Самоуверенность Гитлера росла, — продолжил генерал-полковник, - и по мере того, как его власть утверждалась в решении как внутренних, так и внешних вопросов, он становился все более высокомерным - по сравнению с ним самим все остальное казалось ему совершенно незначительным. Это высокомерие раздулось до совершенно нездоровых размеров благодаря пропаганде и тому, что на ключевых постах Третьего рейха стараниями самого фюрера оказались действительно незначительные люди. До сих пор Гитлер был восприимчив к практичным предложениям и был готов, как минимум, выслушать совет и идти на обсуждение; теперь же он стал самовластным лидером. В качестве характерного примера можно привести тот факт, что после 1938 года кабинет министров никогда более не собирался. Министры исполняли свои обязанности в соответствии с инструкциями, разработанными Гитлером лично для каждого. Политика государства больше не вырабатывалась коллегиально. Многие министры не видели Адольфа вообще никогда или видели очень редко. Пока министры пытались выполнять свои обязанности посредством обычной властной вертикали, возникла новая, партийная, бюрократия параллельно с уже существующей в государстве. Девиз Гитлера: «Не государство контролирует партию, а партия контролирует государство» — создал абсолютно новую ситуацию. Административная власть перешла в руки партии, в руки гаулейтеров. Должностных лиц назначали в соответствии не с их квалификацией в области управления, а с их внутрипартийными достижениями; при назначении на такие посты большое внимание уделялось лояльности характера кандидата”.