"— Трусы", — в сердцах мысленно высказался я.

Проскочив в приоткрытые ворота, я никого не увидел во дворе "рунной" избы. Первые же мысли, о возможных причинах отсутствия людей, вызвали у меня панический приступ.

"-Неужели я проспал и обряд уже провели?!" — замерев столбом в воротах, обомлел я.

— А где все? — густой бас, раздавшийся над самым ухом, заставил подпрыгнуть.

— Ой, — вырвалось помимо воли, стоило мне развернуться и встретиться взглядом с близко посаженными и злобно посматривающими из под надбровных дуг, глазами.

— Хо-хо-хо, — довольный моим испугом, засмеялся незнакомец.

Я насупился, предстать перед приезжим в смешном виде, оказалось очень обидным и раздражающим. Несмотря на воспоминания прежней жизни, я оставался подростком пятнадцати лет и все рефлексы юного тела отказывались принимать опыт прожившего тридцать лет мужчины. Ко всему прочему, говоря честно с самим собой, соображать лучше я не стал, порой ловя себя на мысли, что там-то и тогда-то меня обманули или ловко обвели вокруг пальца.

— Где все не знаю, — наконец-то сообразив, что от меня ждут ответа, сознался я и представился: — а я Василий, сын пахаря Савелия, помощник писаря!

— Ну, если помощник писаря, то показывай, где тут у вас что, — пробасил незнакомец.

Судя по его поведению, мужчина был сильно выпивши. Проследовав вслед за мной через двор ко входу в избу, лысый и высокий, он лишь кривился, обходя очередную лужу или раскисшую глину. Но, несмотря на подпитие, двигался он без ошибок, сохраняя свои кожемятные сапоги красного цвета в чистоте.

Все "рунные" избы строились по империи в один стандарт, так что побывав в одной, найти отличия с другой было крайне проблематично. Но, если даже предположить, что незнакомец зашел в "рунную" избу в первые в жизни, то не заметить "рунную книгу", лежащую на постаменте в центре помещения было просто не возможно. Несмотря на это, одаренный продолжал спрашивать где у нас и что, придерживая входную дверь открытой.

— Там стол писаря, здесь мое место, тут шкаф, — тыкая в сторону углов руками, я кратко обрисовывал имеющуюся планировку, мысленно кривясь от выхолаживаемой избы.

— Это все хорошо, — не смотря на похвалу, в голосе проявились нотки раздражения: — а где проходящие обряд вьюноши?!

— И девки, — кланяясь в очередной раз, я неожиданно заметил висящий на шее собеседника предмет в виде ключа.

Сообразив, что передо мной целый мастер, ноги подогнулись против собственной воли. Артефакт, за обладание которым многие страны не раз нападали на Русь и были биты, находился от меня на расстоянии в пару локтей. Человек, которому Царь лично доверил и "рунный ключ" и проведение обряда, мог одним лишь движением кустистой брови испортить мою жизнь до самой смерти.

— Без тебя знаю, что "и девки", — уловив перемену в моем поведении, обладатель длиннющих рук рыкнул, чем еще больше ввел мое тело в состояние "трясущегося камыша".

— Разрешите пойти поторопить претендентов? — я еще глубже склонился в поясном поклоне и замер, надеясь, что не успел сильно озлить "ключника".

— Иди, — оскалившись, соблаговолил разрешить мастер.

Деревенский народ толпился перед воротами, опасаясь заходить во двор. Спрятав злорадную усмешку, я нарочито медленно открыл сначала одну створку, затем вторую. Народ по-прежнему оставался на улице, матери тискали своих детей, боясь отпускать, отцы мяли шапки, не зная, как еще унять волнение. Появившись пред толпой, я кожей всего тела ощутил уткнувшиеся в меня взгляды. Мышцы тела разом закаменели, в горле появилась сухость, а в голове шум.

— Прошу входить, — стараясь ничем не выдать своего состояния, я изобразил поклон и отступил внутрь двора, стараясь как можно быстрее скрыться от хлынувшей в мою сторону "волны взглядов" из ненависти и злобы.

Первым отмер мясник Филипыч и, прихватив за руку свою дочь, прошел под створкой ворот. За мужиком с подловатым лицом потянулись и остальные, медленно заполняя пространство двора. Родственники и знакомые, оказавшись возле "рунной" избы, люди постепенно смолкали, наполнив через какое-то время двор тишиной.

Неожиданное появление писаря толпа восприняла по разному. Те, у кого хватило средств скопить на помощь писаря в создании руны, довольно приосанились. Те, кто так и не смог сторговаться на бартер, злобно сощурились.

Олег Рымович, прошедший через ворота, скрылся в "рунной" избе, сделав вид, что не заметил мою фигуру, замершую рядом со входом. Зато ее заметили все те, кто провожал спину писаря недобрыми взглядами. Они опять уткнулись в меня десятками лиц, выражение которых не сулило мне ничего хорошего.

Замешкавшись, я ретировался внутрь, укрывшись за бревенчатой стеной избы. Пройдя сквозь сени, я чуть не споткнулся на пороге комнаты, так как в помещении прибавилось народу. Не смотря на то, что мимо меня в дверь прошел только лишь писарь, еще три человека, двое мужчин и одна женщина, оказались внутри. Судя по дорогой одежде и легкому общению между собой, они являлись сопровождающими мастера.

"-Витязи", — сообразил я, вспомнив состав стандартного эскорта у "царского ключника".

Между находящимися в избе шла непринужденная беседа, даже вслушиваться в которую я посчитал неприличным. Встав подле двери, я занял выжидательную позицию. Если кому-то из высокоранговых понадобится помощь, то я, всем своим видом, изображал готовность услужить со всем возможным рвением.

— Зови давай, кто там первый, э-э, сын стряпчего, Капустин Димитрий, — сделав вид, что заглядывает в "книгу рун", писарь обронил приказ.

Выйдя во двор и подражая воспоминаниям о том, как в прежние годы вызывали неодаренных для "единения со стихией", я громко и четко выговорил имя приглашаемого на обряд, не забыв перечислить имена родителей и вид исполняемой семьей деятельности.

— Можешь не стараться, не поможет, — прошипел проходящий мимо меня парень: — сегодня по любому удавят!

Отличавшийся подлым характером, частично в силу особенностей семейного дела, Димитрий не упускал случая показать собственную осведомленность в делах деревни и наплевательское отношение к ее жителям.

— Проходите пожалуйста, — продолжая придерживать дверь, я с небольшим поклоном ждал, пока избалованный отморозок пройдет внутрь и скроется с глаз своей семьи.

Шестеро Капустиных, внимательно наблюдали за моим поведением. Привыкшие работать с людьми, они "кожей" чувствовали, что я их где-то "поимел", но не могли понять "где" и от этого становились еще более подозрительными и злыми. Я никому не говорил, что воспользовался присланной из Столицы для их сына руной, в своих изысканиях. Гаврюшу детали не интересовали, а Афроську в расчет можно было не принимать. Больше никто о способе получения руны стихии Огня не знал, так что оставалось держать "морду кирпичом" и ни в чем не сознаваться.

Господин Кувичов выслал запрос в Столицу на руну для младшего Капустина еще за полгода до обряда не просто так, а за хорошее подношение от стряпчих. Присланный за неделю до обряда с курьером свиток был торжественно продемонстрирован семье Капустиных, за что последние добавили еще раз по столько же, сколько и до этого. Лезть в чужие дела я считал для себя лишним, занимая позицию "ничего не знаю, ничего не вижу". Раньше это позволяло оставаться со всеми в дружеских отношениях. Но теперь все изменилось, хоть и оставалось непонятным, что я мог сделать, чтобы не оказаться в своем нынешнем положении.

— Ну что, последний остался, — обладатель длинных рук и приплюснутого носа, мастер с пресным видом обозревал мутный вид из затянутого слюдой окна "рунной" избы: — зови, кто там у нас.

— Этот вот, помощник, — ткнув в мою сторону пальцем, писарь скорчил неприязненное выражение на своем одутловатом лице.