— Или пока не поймает Харви.

— Точно.

Я улыбаюсь, и Блейн улыбается в ответ, но все равно все кажется неправильным. Мы все еще братья, даже если нас не окружает Стена, и мы стоим на песке? Я чувствую себя истощенным.

— Я, правда, устал, — говорю я. — Думаю, мне надо прилечь.

— Хорошо. Позже я приду к тебе, и мы обсудим все, что случилось, — он поворачивается, чтобы идти. — Мне очень жаль, Грей, — добавляет он. — Из-за того, что мы близнецы. Правда.

Я мог бы принять его извинения, но не делаю этого.

— Я знаю, — отвечаю я и иду за ним назад в столовую.

Когда я вновь прохожу через столовую, сомнения с новой силой охватывают меня. То, что Франк найдет решение или схватит Харви, кажется мне таким нереальным, невозможным. Я хочу домой. Никогда бы не подумал, что скажу что-то подобное, но я просто хочу назад в Клейсут, где все было легко. Где отношения между мной и Блейном были просты и понятны. Где у меня было будущее с Эммой.

Я покидаю зал той же дорогой, продираясь сквозь толпу стоящих за едой людей. Ни о чем больше не думая, я опускаю голову, и вдруг кто-то хватает меня за руку.

— Грей?

Передо мной стоит Эмма. Ее волосы так хорошо причесаны, что кажутся идеально гладкими. Обычно они торчат во все стороны. Меня охватывают смешанные чувства: любовь, радость, боль, облегчение, страстное желание — все вместе.

— Я скучала по тебе, — говорит она.

Эмма одета в белое: неудобные узкие штаны, а верхняя часть, когда она двигается, колышется как вода. Что-то в ней изменилось: брови кажутся слишком тонкими, а кожа слишком светится. Лицо выглядит так, как будто каждую черту нарисовали идеальной кистью.

— Что они с тобой сделали? — спрашиваю я.

Ее губы необычного темного цвета. Даже глаза, о которых я думаю, что никогда не смогу их забыть, кажется, окружены темной тенью.

Она вздыхает: «Точно не знаю. Кажется, на лицо намазали три слоя сажи, а с тела содрали три слоя кожи. Хорошо хоть не заставили надеть туфли на каблуках, я в них все время спотыкалась».

Эмма демонстрирует простые белые туфли и горячо меня обнимает.

— Нам нужно убраться отсюда, Грей, — шепчет она мне на ухо. — Здесь что-то не так. Они не все нам говорят. Я им не доверяю, — ее волосы под моим подбородком пахнут горелым.

— Они рассказали тебе про Харви? — она поднимает голову с моего плеча и хмурится.

— Я встречался с Франком. Он ответил на кое-какие мои вопросы, — мой живот громко урчит, и я понимаю, что уже несколько часов ничего не ел. Поспать я могу позже. — Я расскажу тебе все во время завтрака.

— Эй, Ромео! — Марко идет вдоль прохода. Эмма и я отрываемся друг от друга. — Я должен ненадолго одолжить тебя.

Впервые мне приходит в голову, что его густая борода по сравнению с лысым черепом смотрится глупо. Взгляд Марко падает на Эмму.

— Привет, моделька. Тебя хорошо отремонтировали, — я вижу, как его взгляд задерживается на глубоком вырезе ее блузки, и сдерживаюсь, чтобы не врезать ему. Марко хватает меня за руку и тащит по коридору, прежде чем Эмма и я успеваем попрощаться.

— Куда мы идем? — спрашиваю я, когда мы заворачиваем за угол, и он тащит меня вниз по лестнице.

— В стационар. Тебя нужно очистить. Стандартная процедура для всех членов Ордена.

— Очистить?

— Уколы, таблетки и прочая медицина. И мы должны тебя подстричь. Только не говори, что не заметил, что мы все выглядим чистыми и опрятными? Мы просто хотим, чтобы ты стал частью семьи, — улыбается он мне.

Инстинктивно я свободной рукой трогаю непослушные пряди волос на затылке. Конечно, это только волосы, но я хотел бы их оставить. Я не хочу выглядеть как Орден и Марко. Я хочу сохранить что-то от Клейсута.

— Нет, спасибо, — говорю я. — Я чувствую себя хорошо так, как есть.

Марко отвешивает мне подзатыльник.

— Я разве сказал, что ты можешь принимать решения? Это не обсуждается, — я ошеломленно потираю голову. — Волосы нужно подстричь, чтобы вывести вшей. Таблетки и уколы, чтобы избежать болезней. Это лучше и для тебя, и для всех в Теаме. Давай, иди!

Он грубо тащит меня за собой. Марко далеко не так вежлив, как прежде, когда уговаривал меня и Эмму сесть к ним в машину. Сейчас в Объединенном центре все изменилось, как будто он ненавидит меня. Я спрашиваю себя, не устроил ли Франк ему нагоняй, потому что он засунул меня к Бозо в камеру.

Мы входим в дверь, на которой написано «Только для персонала», и останавливаемся перед второй с надписью «Стационар». Марко проводит рукой над коробкой рядом с дверью, и, держа меня под локоть, ведет по открывшемуся за дверью коридору. Когда мы, наконец, заходим в комнату, он толкает меня на холодный металлический стул.

Последнее, что я помню — кто-то заталкивает мне в рот две красные таблетки, и парикмахер ждет, чтобы подстричь меня налысо.

Я очнулся уже не в карантине, а на кровати в обычной комнате. На мне все еще моя одежда из Клейсута: грязные штаны и толстовка с капюшоном. На улице темно. Не знаю, сколько времени прошло — пара часов или целый день.

Когда я поворачиваюсь на бок, голова шуршит по подушке как наждачная бумага. Проведя рукой по макушке, чувствую, как волосы грубо царапают ладонь. Сколько себя помню, у меня никогда в жизни не было таких коротких волос.

Я спускаю ноги с кровати и сажусь. Болит каждая мышца, руки кажутся свинцовыми, в затылке глухая боль. На столе рядом с кроватью оставлен хлеб и овощи. Я жадно глотаю пищу.

Зайдя в соседнюю комнату за кроватью, нахожу ванную прямо в доме. Ванны нет, но, если покрутить пару рукояток за стеклянной дверцей, из прикрепленной к стене трубы течет вода. Это напоминает удивительное устройство, которое мы с Эммой видели в покинутом доме возле Клейсута. Я скидываю грязную одежду и встаю под струю. Это намного проще, чем мыться дома. Я стою под горячей струей воды, соскребаю с себя грязь и наблюдаю, как мыльная пена исчезает в сливе. От этого боль в затылке начинает проходить.

Внезапно вода иссякает. Я кручу рукоятки. Ничего. На стене светится маленькое табло, на котором мигает сообщение «Двухминутный контраст-ный душ использован». Я отбрасываю мыло в сторону, хватаю полотенце и вытираюсь. В следующий раз нужно поторопиться.

Рядом с раковиной лежит стопка чистой одежды. Это форма Ордена. Ткань тяжелая и прочная. Я пытаюсь понять, как они могут сшивать такую материю. Штаны неплохие, но верхняя часть выглядит странно. Воротник слишком узкий и мешает дышать, руки и талия обтянуты, словно ткань приклеена к телу. Я чувствую себя скованно: двигаться неудобно, а шея так зажата, что я могу смотреть только вперед.

В зеркале над раковиной я впервые вижу мою новую стрижку. Лоб ка-жется слишком большим, и вид унылый. Серые глаза больше не спрятать за длинной челкой. От форменной одежды шея болит сильнее, поэтому я стягиваю верх и бросаю на пол. Потом возвращаюсь в кровать и с облегчением засыпаю. Я прижимаюсь к постели, словно она может облегчить боль.

Когда я просыпаюсь в следующий раз, уже рассвело и всходит солнце. Я сажусь в кровати, натягиваю обувь и поднимаю с пола ванной комнаты форменный верх. Руки и ноги все еще болят.

Я должен найти Эмму. Я все еще не рассказал ей, что Франк сообщил мне о Харви и «Лейкосе». Мы можем вместе позавтракать и поговорить, а затем попробовать уйти из Центра. Если поднапрячься, может, это будет так же легко, как из дома в Клейсуте. Возможно.

Я подхожу к двери и слышу по ту сторону голоса Марко и Франка.

— Он все еще без сознания? — спрашивает Франк. Я благодарен ему за беспокойство обо мне.

— Уже почти двадцать четыре часа, но это нормально, — отвечает Марко. — Он скоро очнется.

— Сразу же скажите об этом мне. И подумай о том, как это вообще могло случиться. Я сейчас слишком занят с Харви и не могу заботиться еще и об этом. Но из-за одного пропущенного Похищения не должно все провалиться, — Франк говорит раздраженно, он просто вне себя.