— Понимаю, сэр.

— Хорошо, — отвечает Франк.

Его шаги удаляются, потом он останавливается.

— Ты идешь?

— Я давно не спал. Сначала парень, потом вчерашнее совещание. Я хочу немного отдохнуть.

— Ты не заработал, — говорит Франк. Его голос звучит так же тепло и ровно, как в моей памяти, но в словах и интонации ясно слышен командный тон. — Эван подготовил сообщение до того, как парни уйдут в лес. Ты должен там быть.

Марко вздыхает: «Да, сэр».

Я слушаю, как их шаги удаляются, и приоткрываю дверь. Коридор пустой. Интересно, что все это значит.

Вчера Франк мне объяснил, что я удивительная загадка и, возможно, ключ к спасению нашего города. Но в его сегодняшнем разговоре с Марко все звучит совсем по-другому. Похоже, он сильно напуган этим происшествием.

Я чувствую, как у меня дрожат руки. Франк потрясен тем, что мы единственные спасенные жители Клейсута, а я к тому же единственный избежал Похищения. Это все. Ничего другого просто не может быть. В этом чужом мире мне необходимо мыслить разумно и найти во всем смысл. Уходя из комнаты, чтобы найти Эмму, я еще раз повторяю себе это.

Дверь в конце коридора закрыта. Я со слабой надеждой провожу рукой над серебряной коробкой, как это делал Франк, когда вел меня в столовую. К моему удивлению, дверь отъезжает в сторону.

Я вхожу внутрь и осматриваю свою руку. На внутренней стороне запя-стья бледный синяк. Видимо, во время карантина мне дали доступ к этим дверям. Не знаю, как это сделали, но такое предположение разумно.

Я иду через коридоры, пока не добираюсь до лестницы. По ней попадаю на главный этаж, куда вновь получаю доступ с помощью запястья, и по памяти нахожу дорогу в столовую. Беру завтрак и замечаю Эмму, которая ест овсяную кашу и пьет горячий чай из чашки. Сначала она обращает внимание на мою новую стрижку, гладит меня по голове и безжалостно поддразнивает. Наконец я могу ей все рассказать. О Харви и проекте «Лайкос», Франке и его целях, разговоре, который недавно подслушал. Когда рассказываю об эксперименте Харви, ее кулаки сжимаются, как и мои.

— У меня мания преследования или…? — спрашиваю я, когда описываю поведение Франка возле моей комнаты, когда он казался возмущенным тем, что я избежал Похищения.

— Не знаю, — говорит Эмма. — Если он пытается разгадать тайну Похищения и освободить Клейсут, он должен быть рад, а не расстроен, что тебя не похитили.

— Я тоже так думаю, — я прикасаюсь к спрятанному в сумке письму матери.

В письме объяснение моего случая, которое ищет Франк. У меня внезапно возникает чувство, что показывать ему письмо не стоит.

Эмма смотрит на свой поднос.

— Они считают нас мертвыми, верно? — ее голос звучит глухо и невыразительно.

— Кто?

— Моя мама. Мод. Все. Блейн объяснил тебе, что они используют убитых под Стеной для замены. Если он прав, там, как всегда, появились тела, и они думают, что мы мертвы.

Я представляю Картер, как она, всхлипывая, свернулась на больничной кровати. Невозможно представить, что она чувствует, думая, что потеряла дочь. Я ничего не ответил на вопрос Эммы, но мы оба знаем, что ответ «да».

— Давай прогуляемся, — предлагаю я. — Нам нужен свежий воздух. И, возможно, мы побольше узнаем об этом месте.

— Что ты ищешь?

— Я хочу узнать, почему проект «Лайкос» вообще начался. Что убивает тех, кто перелез через Стену. Почему похищенные юноши появляются здесь в Центре.

Она усмехнулась.

— Ты думаешь, что найдешь эти объяснения во время прогулки?

— Кто знает? Иногда стены разговаривают. Подумай, сколько мы узнали из плаката с изображением Харви в тот день, когда прибыли в Теам.

Столовая начала пустеть, члены Ордена возвращались к своим обязанностям.

— Ты никогда не изменишься? Всегда будешь пытаться узнать правду? — Эмма смотрит на меня, высоко подняв брови.

Я пожимаю плечами.

— Вероятно, нет, пока я не увижу ее своими собственными глазами. Когда ты пошла за мной через Стену, ты сказала, что тебе так же нужны ответы, как и мне.

— Верно. Но посмотри, куда мы попали. Я хотела бы вернуться в то время, до нашего побега. Если бы мы могли начать сначала, я не стала бы ничего искать и просто хотела бы быть с тобой, Грей. Тебя не похитили, и мы могли бы остаться в Клейсуте вместе. Навсегда, как птицы.

— Тогда меня бы похитили в девятнадцать, — предполагаю я. — И мы не птицы.

— Знаю. Но хотела бы, чтобы мы были. Тогда мы могли бы улететь отсюда прямо сейчас.

Она вновь смотрит на поднос, и на миг я боюсь, что она заплачет. Я наклоняюсь вперед и беру ее за руку: «Мы не можем. Не сейчас. Но если мы найдем еще пару объяснений, правду, тогда обещаю тебе, что мы сможем убежать куда захотим».

На лице Эммы появляется ее обычная сдержанная улыбка, которую я никогда не смогу понять. А потом она наклоняется над столом и целует меня. Короткий нежный поцелуй, который дает надежду на большее. Когда мы уходим из столовой, мое сердце колотится как сумасшедшее. Но не из-за загадок и грядущих открытий. Эмма. Это всегда Эмма.

Нам потребовалось гораздо больше времени, чем мы думали, чтобы покинуть Объединенный центр и выйти на улицу, увешанную плакатами с лицом Харви.

Мы замечаем небольшую скамейку в тени и устраиваемся на ней. Я рассматриваю золотую статую, а Эмма прислоняется ко мне спиной, кладет ноги на сиденье и смотрит в другую сторону. Ее волосы щекочут мне плечо. Они больше не пахнут мылом из Клейсута. Этот запах долго преследовал меня, и теперь кажется, что она пахнет чем-то чужим. Но я все равно целую ее в макушку. Какое-то время мы сидим вот так в тишине.

— Знаешь, до сих пор я так и не нашла ни одного ответа, — говорит она шутливо. — Очень жаль. Я начинаю думать, что ты отправился на поиски, только чтобы побыть со мной наедине.

Я улыбаюсь, а она поворачивается и садится прямо.

— Возможно.

С тех пор, как мы пришли на площадь, она все больше заполняется простыми людьми. Кое-где их очень много. Они встают в очередь к сцене и яростно толкаются, чтобы получить место получше. На стене светится объявление, которое мы уже видели: «Сегодня раздача воды. Только первый и второй районы. Предъявляйте ваши карточки».

Потом между зданиями приезжают на автомобилях бойцы Ордена. Они с оружием занимают свои места на сцене. У них то же оружие, что мы видели во время нашего приезда в Теам. Снова Орден направляет оружие на толпу. Жители Теама непрерывно текут мимо нашей скамейки к сцене. Все держат в руках маленькие красные листки, по которым получают выделенную им долю. Очень нервный мужчина средних лет бежит мимо нас и наступает мне на ногу.

— Смотрите под ноги, — говорю я.

Он бросает на меня злобный взгляд через плечо и что-то бормочет. Потом бежит дальше, не замечая очереди и проталкиваясь между людьми. Сумка, которую он перекинул через плечо, качается туда-сюда и бьет тех, кто стоит слишком близко. Впереди начинается раздача: каждый по очереди получает канистру воды.

Мы с Эммой решаем уходить, потому что людей слишком много, но продвигаемся вперед очень медленно. Как рыбы, плывущие вверх по реке, проталкиваемся сквозь неуступчивые тела, которые двигаются в другом направлении. Когда я слышу крик, мы как раз достигаем окраины площади.

— Держите его! Держите этого мужчину!

Позади нас становится тихо, и толпа снова движется к сцене. Вдруг я замечаю, как кто-то упорно проталкивается к нам. За ним люди разворачиваются и гремят голоса: «Держите вора!»

Я вижу мужчину, который наступил мне на ногу. Он бежит через толпу и толкает всех, кто стоит на его пути. Он держит не одну канистру, а две.

Бойцы Ордена отчаянно борются с толпой и преследуют вора. Я бросаю взгляд на Эмму и вижу, что мужчина бежит прямо на нее. Она стоит перед переулком, в который он хочет скрыться.

Эмма пытается отпрыгнуть с его пути, но слишком медленно. Вор толкает ее плечом, и она падает. Когда мужчина бежит мимо меня, я выставляю ногу, и он тоже падает. Канистры с водой грохаются вниз, и содержимое сумки выливается на землю. Спотыкаясь, он поднимается и бежит в переулок, но я быстрее. Я прыгаю на него, хватаю за рубашку и прижимаю к стене.