— Сюда внутрь, — шепчу я, указывая на помещение, которое ответвляется от одного из проходов. Мы заходим внутрь и закрываем дверь. Здесь почти не слышно звука тревоги. Эмма облегченно прислоняется к стене и загорается свет.

В голубом свете мы осматриваем помещение. Оно похоже на проходы, которые мы покинули, но содержание мониторов отличается. Нам не надо долго думать, чтобы понять, что перед нами. На сотне экранах незаасфальтированные дороги, остров с песчаным пляжем, хижины, выгоны, площади в центре деревни. Измученные лица. Уставшие тела.

— Это комната контроля, — говорит Бри и проводит рукой по экрану, на котором два маленьких мальчика играют на пляже.

Я подхожу к экрану с видом на лестницу к зданию совета в Клейсуте. Кейл прыгает вверх и вниз и тянет деревянную утку за собой. Экраны не издают никаких звуков, так что мы не можем воспринять изображение как что-то реальное. Я сбежал все лишь три месяца назад, но кажется, прошли десятилетия. Так много изменилось, с тех пор как я называл домом эти глиняные улицы. Кейл слышит что-то, спускается с лестницы и убегает из поля зрения.

На другом экране прямо-таки зловеще написано: группа С, Мод. На нем я могу узнать внутреннюю часть ее дома, простой деревянный стол, водопроводный кран с насосом. Но больше всего меня шокирует, что эти предметы находятся на заднем плане и видны через неприкрытую дверь в спальню. Самую большую часть комнаты занимает кровать Мод, на которой сидела Мод в ночь, когда я убежал из Клейсута. Тогда она говорила с голосом, который, я практически уверен, принадлежит одному из членов ордена. Если она говорила с ними, говорит ли это о том, что она знала обо всем этом все время?

Бо встает сбоку от меня и стучит по краю монитора. Сначала я думаю, что он делает это по привычке, пока не замечаю, на что указывает его палец: пять ягод земляники, которые лежат на прикроватном столике Мод. И он не стучит, он рассказывает.

— В одном ряду пять красных ягод, — шепчет он.

— С любовью посеяны, чтобы потом собрать, — поет Бо. Но не останавливается на этот раз.

Его пальцы начинают снова барабанить, они танцуют на мониторе с видом на дом Мод.

— Когда мы просыпались в Клейсуте, мы вдвоем пели эту песню, — объясняет он. — Мод считает, наша мама пела нам ее, несмотря на то, что мы не можем ее вспомнить, ничего о доме, в котором мы жили с ней.

— Она знает о том, что за стеной есть что-то большее, или? — спрашиваю я.

— Да, и это моя вина, — он опускается на землю, прислоняется к стене и подтягивает колени к груди. — Когда я пытался бежать с Райдером и члены ордена поймали меня, я сказал людям, найти возможность оповестить Мод, что жизнь по другую сторону стены существует. Я думал, если Орден узнает, что Клейсут знает о проекте, то его прекратят. Но произошло все по-другому. Кто-то из ордена наладил контакт с Мод. Они думали она ничего не знает, но после того как обнаружили о ее знаниях, позаботились о том, чтобы она молчала. Франк говорил ей, что он убьет меня, если она расскажет правду.

Она потребовала сначала увидеть меня. Я вспоминаю и видеоконференции. Мы смотрели друг на друга только десять секунд, и в середине она начала плакать. Затем они стали использовать ее как источник, ставили всевозможные вопросы. Я думаю, они до сих пор делают это. Она — их глаза внутри стены. И она участвует в этом только из-за меня. Мод сделала бы все для меня, это ее самая большая слабость.

Теперь я уверен, что Мод была причиной того, что меня спасли из внешнего кольца. Она, наверное, опасалась, что Франк мог подумать, что она была виновата в том, что я избежал похищения, и что моя дата рождения была скрыта, а значит, он мог навредить Бо. Она должна была сказать ему правду, как только я признался ей.

— А ягоды? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами. — Я, предполагал, она оставила их на случай, если я вернусь, чтобы показать мне, что она никогда не забывала обо мне.

— Нам нужно идти, — говорит Эмма.

Я киваю и иду к двери, когда что-то привлекает мое внимание, кое-что осо-бенное на верхнем мониторе, на котором стоит «Группа А».

— Подождите. Вы видели это?

— Что там? — спрашивает Бри и смотрит на экран, на который я показываю. Мы ждем и снова движение, тень, которая мелькает на экране.

— Там, наверху. Вы видели это? — Бри и Эмма кивают.

Мы распределяемся по комнате и ищем другие экраны с надписью «Группа А» и ждем. Хотя каждый экран показывает кусок пустыни — разрушенные здания и уничтоженные загоны для скота — мы замечаем там жизнь: едва видимые силуэты, которые мелькают на мониторах. Если специально не искать что-то, то заметить что-либо сложно, с учетом того, что экраны стоят рядом с оживленными картинками из групп В, С и D.

— Я думал группа А была уничтожена, — говорю я.

Бри пожимает плечами. — Наши записи не полные, поэтому я не уверена.

— Они сами себя уничтожили, — ответил Бо. — Я слышал сообщения. Впервые недели после моего взятия в плен, я был самым любимым тестовым объектом Франка. Он ненавидел Райдер, так как тот убежал, и весь гнев он выпускал на мне. Я провел недели на столе для исследований. Каждый раз я молил о смерти, но мне ни разу не повезло.

Я помню день, когда Франк получил сообщение, что все в группе А мертвы. Она думали, что я без сознания, но я слышал все. Мертвы. Искоренены. Уничтожены. Все до единого.

— Но видимо Франк ошибается, — говорит Бри и снова смотрит на монитор. — Пара из них смогли выжить.

— Или наши глаза играют с нами злую шутку, — произносит Бо. — В этих руинах невозможно выжить.

— Верно, — соглашаюсь я. — Но даже если они когда-то победили, горстке людей хватило бы одной надежды, чтобы продолжать жить. Клейсут и другие города восстановили практически из ничего. У этих людей было электричество и квартиры. Если они решили выжить, тогда они смогли бы это сделать.

Бри и Бо утвердительно кивают, только Эмма все еще смотрит на экран, на котором Картер сидит в больнице, склонившись над свитками.

— Идем, — призывает Бо. — Мы должны пошевеливаться.

Он проверяет дверь, и после того как мы уверены в безопасности, открываем ее. Тревога все еще включена. Когда мы пробираемся между рядами компьютеров, на наших лицах танцуют красные огни. Перед нами проход, который ведет на автомобильную парковку.

И тогда мы слышим голос позади нас. — Не двигайтесь!

Бо, Эмма и я повинуемся, но Бри реагирует настолько инстинктивно, что, не задерживаясь ни на секунду, разворачивается, вскидывает оружие. Затем целится и стреляет. Но я слышу два выстрела.

А затем слышу, как два тела падают на пол.

Сначала кровь течет медленно, мягко и робко, впитываясь в ее рубашку, как огонь поедает сухую листву. Бри лежит на спине, пристально смотрит в потолок и часто дышит. Я опускаюсь на колени рядом с ней, мне не хватает мужества проверить насколько все серьезно.

— Бри?

— Я в порядке, в порядке, — пыхтит она. Ее рука находит мою и твердо сжимает ее. Пуля попала ей в плечо, и когда она лежит, еле дыша, я понимаю, как много она значит для меня. Мое сердце бьется безумно быстро. Я встаю, и мои руки двигаются сами. Я направляю мою винтовку в проход, но он пуст.

На бетонном полу кто-то лежит. Рядом со мной Бо, который занят своим ритуалом самозащиты, качается туда сюда, барабанит пальцами и напевает песню про ягоды. Эмма наклоняется, чтобы осмотреть Бри, я оставляю их за спиной и осторожно приближаюсь к упавшему охраннику.