Она смотрит на меня своими темными глазами, большими, как лесные орехи. Что-то екает в моей груди. Внезапно мне становится жарко.

— Хочешь поплавать? — спрашиваю я и встаю с камня. Так как я хотел быть очень близко к ней, мне требовалось держать дистанцию. Это то самое слово. Что оно обозначает? Еще сегодня она говорила, что испытывает ко мне отвращение и считает меня гнусным, потому что я ударил Челси, а сейчас она любуется мной. Только потому, что я следую своим чувствам?

— Купаться? — спрашивает она. — Сейчас? Не очень то и жарко.

— Делай, как хочешь, — отвечаю я и сбегаю вниз по склону с цветами. Когда я достигаю берега озера, оборачиваюсь и вижу, что Эмма озадаченно смотрит на меня сверху вниз. Возможно, она все еще думает над тем, почему ее дружелюбные слова обратили меня в бегство.

— Ты идешь? — кричу я. Она пожимает плечами и встает со скалы, на которой сидела.

Я скидываю обувь, снимаю всю верхнюю одежду и иду в воду, прежде чем Эмма успевает преодолеть половину пути к озеру. Холод пронизывает меня, и у меня перехватывает дыхание. Но он освежает, и я чувствую, что снова могу дышать. Слова Эммы блекнут, пока я плаваю в озере. Я переворачиваюсь на спину и наблюдаю за облаками, плывущими по небу, когда слышу рядом с собой всплеск. Я оборачиваюсь и вижу Эмму, которая бросает в меня камешки, стоя на берегу. Она зашла в воду по щиколотки и держит в руках белый подол своего платья.

— Так ты идешь или нет?

Она качает головой.

— Вода слишком холодная.

— Трусиха.

— Ну и пожалуйста.

— Разве это не так?

Я подплываю к берегу достаточно близко, чтобы хорошенько ее обрызгать. Вода попадает на платье, и ее лицо становится бледным от испуга. Вероятно, вода для нее и правда слишком холодная.

— Сейчас ты получишь! — кричит она.

— Как это? Я же уже мокрый.

Я снова плыву к центру озера. Эмма закипает от ярости. Она стягивает платье через голову и бросает его в сторону. Затем разбегается и ныряет в воду. Она плавает лучше и быстро догоняет меня. Подплыв, она кладет руки мне на плечи и толкает меня под воду. Я слишком занят, рассматривая нижнюю рубашку, которая прилипла к ее телу, чтобы подготовиться к борьбе. Плюясь и кашляя, поднимаюсь на поверхность.

— И кто теперь трус? — хочет она знать. Ее волосы висят вниз мокрыми прядями, некоторые из них приклеились к шее. В воде они выглядят темными, почти такими же черными, как мои. Я приближаюсь к ней, но она слишком быстрая. Эмма ныряет и снова выныривает за моей спиной, откуда снова толкает меня под воду. Я пробую поймать ее, а она с легкостью уходит от моих нападок. Когда, наконец, мне удается ее поймать, я уже четыре раза побывал под водой, а она четыре раза избежала моих нападений.

— Отлично, ты победила, — признаю я, пока мы выходим из озера. — Но в стрельбе из лука я легко тебя сделаю.

Я надеваю штаны и сушу волосы рубашкой.

— Ты ходишь каждый день на охоту, Грей. Это же нечестно, — она отворачивается от меня и одевает платье. Затем встряхивает волосы и заплетает их.

— Честно или нет, но это так.

— Прекрасно. Тогда возьми меня с собой, — отвечает она.

— Правда?

— Да. Возьми меня с собой, и тогда мы заключим пари, — она поворачивается и смотрит на меня. Там, где мокрые кончики касаются ее платья, остаются мокрые пятна.

— Договорились, — добавляю я. — Начинаем утром?

— Утром.

Мы идем домой молча. Я пытаюсь понять, почему Эмма такая милая и в таком веселом настроении. Так хорошо мы понимали друг друга, когда мне было шесть.

— Сегодня было весело, — говорит она, когда мы приближаемся к границе города.

— Да, — соглашаюсь я, — это было, как будто мы снова стали детьми.

Мы сворачиваем на короткую дорогу к больнице. Впереди я вижу Мод и Клару, которые сидят перед домом сестер Даннер.

— Возьми меня за руку, Эмма.

— Что? Почему?

— Просто возьми ее, — прежде чем она успевает возразить, я хватаю ее руку.

Ее кожа мягкая и нежная, в отличие от моих рук, которые покрыты мозолями после охоты. Я скрещиваю ее пальцы с моими и слегка сжимаю их, пока мы идем дальше. Мое сердце делает легкий скачок. Когда мы приближаемся к Мод, я замечаю, как она задерживает взгляд на наших переплетенных руках, и бросаю ей коварную улыбку, проходя мимо.

Следующая неделя пролетает незаметно. Утром я охочусь, а после обеда на пустом поле показываю Эмме, как нужно стрелять из лука. Мы начинаем с основ: прогиба лука, форм стрел. Я учу ее, как нужно держать лук, когда оттягиваешь тетиву, правильной позиции рук. Пару дней она трясется от нетерпения, потому что я не даю ей выстрелить прежде, чем она сможет с закрытыми глазами вложить стрелу. Когда Эмма, наконец, выпустила свою первую стрелу, она упала совсем близко, но только потому, что Эмма забыла все, что я ей объяснял. От возбуждения все вылетело у нее из головы, и она не смогла сохранять хладнокровие. В течение дня становится лучше: ее стрелы летят прямее, и целится она точнее.

Несмотря на то, что я счастлив так много времени проводить с Эммой, меня все еще преследуют слова моей матери из того письма. Я переворачиваю в доме все вверх дном в поисках каких-либо следов. Я перечитываю дневник Блейна вдоль и поперек, но это не приносит никаких результатов. Я пытаюсь, но не могу забыть о письме. Я хочу знать, что скрывали мама и Блейн. Я как воздух желаю знать правду. Все это подсознательно терзает меня.

В один из жарких дней с застойным и влажным воздухом я понимаю, что в это время Эмма сможет попасть в цель. Стрелять в чистое поле легко и удобно, но видеть определенную цель намного интереснее.

Мы идем мимо полей и лугов в восточную часть города, наше обычное место для упражнений. Я ставлю простой круг с мишенью и протягиваю Эмме несколько стрел и мой детский лук. Я давно из него вырос, но он хорошо подходит для ее сложения. Вешая колчан за спину, я слышу шорох, с которым стрела ударяется в траву. Я смотрю на Эмму и вижу разочарованное лицо.

— Ты слишком торопишься, — говорю я ей. Стрела врезалась в траву рядом с мишенью. Она хмурится.

— Когда мы просто стреляли, и я не должна была выбирать цель, это казалось таким простым.

— Без ограничений все проще. Выпрями руку параллельно земле, когда ты натягиваешь тетиву. Думай о том, как держишь лук.

Я показываю ей на моем луке, как это должно быть. Она пробует по-вторить за мной и терпит неудачу. Я сдерживаю улыбку.

— Давай покажу тебе, — я встаю позади нее, кладу руку на ту ее руку, что держит лук, а другой обхватываю ее так, чтобы взяться за тетиву.

— Теперь сосредоточься, — говорю я. — Ничего не существует, кроме цели.

Я опускаю руки и отхожу от нее. Она пускает стрелу и на этот раз попадает в цель. Она не попала в красный круг, но главное — стрела достигла цели. Она подпрыгивает от возбуждения и поворачивается ко мне.

— Ты видел?

— Конечно. Я же стою здесь.

Она вкладывает следующую стрелу и целится снова. Я замечаю, как напрягаются ее мускулы, когда она берет на мушку цель, как загораются ее глаза. Я спрашиваю себя, почему она еще не заметила, как я на нее смотрю, ни разу, с тех пор как мы начали проводить время вместе. Возможно, стрельба из лука — хороший отвлекающий маневр.

Эмма отпускает тетиву. На этот раз получается гораздо лучше, от середины мишени ее отделяет только один круг. С триумфальным криком она бросается мне на шею и обнимает меня. Я удивлен. Она такая маленькая в моих руках, несмотря на то, что она совершенно не кажется маленькой.

— Думаю, у тебя талант, — говорю я ей.

— А я думаю, что ты хороший учитель.

— Нет, я настаиваю. Через теорию и правильную стойку приходит лишь малая доля умения. Остаток идет изнутри, или ты так не думаешь?

Она идет к мишени, вытаскивает стрелы и вставляет их обратно в колчан.

— Давай постреляем на спор, — бросает она.

— Ты, правда, думаешь, что ты сможешь победить меня после того, как дважды попала в цель? — спрашиваю я скептически.