"Какая тайна связывает Избранного и Дэви?"

   Гектор был уверен: Владыка чего-то не договаривал каждый раз, когда рассуждал об Избранном. Сначала он думал, что дело в страхе перед Низшим, Конором, потом поднял самого себя на смех: глупец! Мира права, Дэви ничего и никого не боится. Но что он скрывает, если не страх?

   Узнать это было важнее всего. Владыкой вампиров будет тот, кто даст carere morte нового Великого - эта мысль сверкнула молнией ещё пять лет назад, когда Гектор узнал о поисках. И следующая мысль: "То есть Владыкой может быть и не Александр Дэви..." Но, во внезапном приступе подозрительности, Гектор постановил не предпринимать никаких действий, пока он не узнает тайну Владыки, и занялся конструированием плана.

   Гроза началась. Вспышки света поочерёдно выхватывали деревья сада. А Гектор всё вглядывался в темные окна дома Вако. Он оставил размышления о тайнах Владыки и обратился к самому слабому месту своего плана.

   Даже, если он подчинит себе Великого и свергнет Дэви, сметёт всё его гнилое окружение - ничто не защитит самопровозглашённого Владыку от грозной силы, что томится в столице, что распирает Дону изнутри...

   Эта сила - Низшие.

   Его собратья Высшие презирали их, "паразитов дневного мира", Гектору же за этим презрением давно мерещился страх. Да, Низшие слабее физически и не способны принимать облик крылатого зверя, но у них его преимущество. Огромное преимущество.

   Разум, свободный от Бездны.

   Ветер хлестал город плетями из струй воды. Холодный, какой-то осенний дождь обрушился на Карду. А за вечно незапертыми воротами дома Вако остановился экипаж, темноволосый молодой человек в элегантном дорогом костюме вышел из него и, невзирая на дождь, двинулся к Гектору. Леонард Претер. За его обращение недавно боролись владыки бессмертных: Конор и Дэви. Победил Конор - Леонард предпочёл Низших.

   - Назначить встречу в чужом саду - это так по-дикарски! - Леонард смеялся, немного нервно. Гектор повернулся к нему, окинул дружеским взглядом. Он ещё помнил время, когда сам был таким же свободным Низшим.

   - Низшие, как и дикари, не различают границ чужих территорий, - произнёс он. - Но, Леонард... Дэви сейчас наверняка скрипит зубами от злости: потерять такого кандидата - сына оружейного магната! Скажи, Претер, ты намеренно злил Владыку, водя его за нос обещанием принять именно его кровь?

   Такого вопроса Леонард не ожидал. Молодой Низший нахмурился:

   - Что, Дэви так зол на меня? Недостатка в кандидатах он не испытывает...

   - Впрочем, через десять - двадцать лет ты всё равно перейдёшь в касту Высших: такое удобное бессмертие Низших недолговечно, - как бы сам себе заметил Гектор. - А, возможно, и нет...

   - Думаешь, у меня не хватит сил даже на десять лет Низшего?!

   Гектор улыбнулся:

   - Нет, вовсе нет. Не бойся, Леонард. Может быть, моими и Конора стараниями через десять- двадцать лет в мире вовсе не останется Высших... Я найду Избранного и отдам его не Дэви - Конору. А кто владеет Даром, тот диктует условия миру carere morte.

   И он начал говорить. Он впервые облёк свою мечту в слова, и они звучали удивительно ясно и уверенно. Он рассказывал Леонарду о новом мире, где будут сосуществовать смертные и Низшие. Где не будет Высших и Пустоты, которую они тащат за собой. А Низшие, понимающие, что они слишком приблизились к черте, отделяющей их от чудовища Высшего, будут добровольно уходить из жизни...

   "Идеалист! - он словно услышал усталый голос вампирши Вако. - Кто из бессмертных, пусть Низших, в здравом уме откажется от жизни?".

   "Мои родители, - уж привычно возразил Гектор внутреннему спорщику, не впервые вещающему голосом Миры. - Они приняли каплю бессмертия тридцатилетними, вскоре после моего рождения. Через двадцать лет им пришлось оставить все свои занятия и знакомства: слишком заметна стала их молодость, осенью не бывает весны. Последние десять лет они прожили в уединении. Первое разбитое зеркало стало им сигналом. Они умерли в один день, как в доброй сказке".

   Леонард слушал с неослабевающим вниманием. Гектор видел - с каждой его новой уверенной фразой та же идея закрепляется в голове юного Низшего. И ему всё больше нравилось, как эта мечта сияет, отражаясь в чужих глазах - глазах первого из его сторонников.

   За грозой вампиры едва не пропустили рассвет. Дом Вако по-прежнему был тих. Леонард уехал, и Гектор заторопился на Пустошь. Он знал, что вернётся сюда завтра. И послезавтра...

   Следующим вечером группа разбрелась по Патенсу в поисках неуловимого Избранного, лишь Гектор не появился на назначенной ему улице. Пока друзья дегустировали кровь возможных Избранных, вампир с безмятежной полуулыбкой гулял по центральной площади Карды. Когда пробило одиннадцать, он направился к театру, отделённому от площади небольшим сквером.

   Последнее представление закончилось, и к зданию начинали съезжаться экипажи. Гектор занял удобный наблюдательный пост на ступенях и внимательно изучал всех, покидающих театр.

   Он искал одного. Сarere morte, наводящего ужас на весь север. Люди знали его под именем Нефандус. Или Либитина.

   Одно имя мужское, другое женское...Странность объяснялась просто: этот вампир был хозяином. И он был из тех хозяев, что предпочитают скрывать своё истинное лицо за личинами кукол. На севере, далеко за Кардой, в лесах у подножья гор было его убежище-лабиринт. Немногие знали, как он выглядит - вампир не покидал лабиринта, хотя его куклы часто наведывались в самый большой город Термины - Карду.

   Нефандус прежде служил Дэви. Он управлял замком Владыки, как сейчас Оскар. Потом был изгнан. Причина изгнания за сотню лет потерялась, а сам Дэви хранил презрительное молчание. Но Нефандус, как и Кларисса-пророчица, знал ответы на все вопросы. Его архив наблюдений, собранный за полтора столетия, занимал несколько комнат.

   Помимо сбора сплетен Нефандус увлекался театром. Особым театром - театром своих кукол. Ненавидящие считали его помешанным, безразличные называли чудаком. Нефандус прославился своим кукольным театром, где он был и сценаристом, и режиссёром, и кукловодом, и зрителем, для которого разыгрывалось представление.

   Гектор пропускал одиноких людей, он останавливал своё внимание на парах и группах. В отношении любого из старейших-хозяев это выглядело бы странным, но только не в отношении Нефандуса. Безумный кукловод разыгрывал свои странные пьесы прямо на улицах города и всегда со многими участниками. Сейчас Гектор уже заметил двух - чёрную птицу, притулившуюся под крышей театра, и серую трущобную кошку, жмущуюся к дверям служебного входа - да-да, Нефандус не брезговал и животными. Определить, что зверь и птица не принадлежат миру живых было довольно сложно - перфекционист Нефандус не забывал про дыхание и влажный блеск глаз, но черты хозяина, обладающего разумом, проступали в звериных мордах, и бессмертные могли это заметить. И было холодящее ощущение присутствия чужой воли в мелких созданиях...

   По ступеням спустились трое - невысокий господин с такой же маленькой женой и дама, подруга семьи. Они тепло, хоть и быстро попрощались и разошлись. Все трое были куклы Нефандуса, Гектор ясно видел на них печать одного страшного хозяина. Нефандус был мастером своего дела и не допускал промахов, как Сесилия, чьи куклы отражали её эмоции, или Гелер, который, хоть и стремился к полной обезличенности своих созданий, всё же неосознанно наделял их одинаковыми резкими, тонкими чертами - один и тот же карандашный набросок на белой бумаге... И всё же в этих трёх чувствовался один. Кукловод огромной тенью нависал над ними.

   "Един в трёх лицах", - съязвил Гектор.

   Он выбрал подругу семьи, эффектную леди лет тридцати. Было заметно, что эта кукла изготовлена очень давно: чудесная фарфоровая кожа при внимательном рассмотрении более напоминала тонкий слой эмали. Тело, обряженное в дорогое платье, было жёлтым телом мумии.