Вотъ изъ-за дальняго мыса выбѣжали зелёные огоньки. Да, это почтовый пароходъ. Онъ спѣшитъ.

Волны били о камни, пѣна летѣла, я спрятался за стѣнку. Прошло минутъ двадцать. Спать не хотѣлось: я прощался съ моремъ. Гассанъ неподвижно сидѣлъ. Новый рёвъ сирены. Мы взглянули. Вотъ онъ, пароходъ, — въ полверстѣ. Загрохотала цѣпь: якорь побѣжалъ искать дна. Пароходъ глядѣлъ огнями люковъ, по реямъ сверкали электрическiе огоньки.

Пошвыриваемая на гребняхъ волнъ стрѣлой полетѣла лодка таможни; матросы ловко охватывали вёслами.

„Встрѣчу почту, и домой“… — рѣшилъ я.

Прошло съ полчаса. На пристани толпился народъ.

Гассанъ поднялся и сталъ всматриваться.

— Идётъ… — сказалъ онъ, показывая въ темноту. — Шторма бьетъ… — Камни… камни… Ге!! — рѣзко крикнулъ онъ толпѣ: — сторожи!. Несетъ!..

Гассанъ схватилъ меня за руку и указалъ въ море.

— Камни… камни… — кричалъ онъ мнѣ на ухо: — ихъ несла… на камни несла!..

Море ревѣло. Вѣтеръ старался сбросить насъ въ море: трудно было стоять. Въ темнотѣ, при отсвѣтѣ огоньковъ парохода, я различилъ подходившiй баркасъ. Его швыряло и относило въ сторону, на острый край дамбы, гдѣ громоздились безпорядочной массою камни.

Толпа струилась къ самому краю. Мы вздрогнули: съ баркаса кричали.

— Гхе!.. — крикнулъ Гассанъ, схватываясь за голову. — Понесла!.. давай лодка… скорѣй давай лодка!..

Онъ бѣгалъ по пристани, размахивая руками. Борты его пиджака развѣвались, какъ крылья чёрной птицы. Туфли щёлкали по каменному мосту.

— Гхе! чорта смотрѣлъ… Я говорила… Люди тонулъ!.. скоро тонулъ!..

Всѣ точно застыли. Баркасъ несло на камни.

Вдругъ я замѣтилъ, какъ баркасъ вскинуло, поставило прямо на киль и… накрыло волной.

Крикъ толпы слился съ ревомъ моря.

— Тонулъ… тонулъ… Гассанъ не слушалъ!.. Аллахъ! Аллахъ!..

Гассанъ швырнулъ туфли, и онѣ запрыгали по пристани; онъ сорвалъ пиджакъ, шарфъ, феску.

Онъ съ силой рванулъ руку, когда я пытался схватить его.

— Ни-ни!.. — строго крикнулъ онъ на меня. — Гас-санъ пошла спасать…

Онъ бросился къ краю, вытянулся, сложивъ ладони и, дождавшись громаднаго вала, пропалъ въ темнотѣ. Я стоялъ и дрожалъ. Море окатывало меня пѣной. Внизу, влѣво, ворочались камни. Два молодыхъ грека отвязывали шлюпку и вызывали охотниковъ. Отъ станцiи бѣжали матросы. Море ревѣло.

А вдали, сiяя огнями, спокойно стоялъ пароходъ…

Баркасъ погибъ, погибло и нѣсколько человѣкъ пассажировъ. Только три гребца выбрались на мелкое песчаное мѣсто. Погибъ и Гассанъ. Утромъ я видѣлъ его трупъ; его выкинуло на камни вмѣстѣ съ другими. Я не узналъ его: такъ изувѣчило его море!

Принесли съ пристани пиджакъ, феску и туфли. Нѣсколько турокъ толпились, угрюмо смотрѣли и перекидывались отдѣльными словами. Кто-то поднялъ пиджакъ и набросилъ на трупъ… И вдругъ изъ бокового кармана выпало что-то красное. Это была туфелька Джедди. Я сразу узналъ её.

Я поднялъ туфельку и обратился къ туркамъ.

— Джедди, — сказалъ я. — Я хочу взять её… Я заплачу!.. Пожилой толстый турокъ что-то сказалъ своимъ. Слышно было, какъ они повторяли знакомыя имена: — Гассанъ… Джедди… Гассанъ…

Турокъ кивнулъ головой.

— Можна, — у Гассанъ никого нѣтъ…

Онъ порылся въ пиджакѣ, вытащилъ другую туфлю и подалъ мнѣ. Потомъ порылся ещё и вытащилъ старую потрёпанную куклу.

Турки закачали головами.

— Кукля… кукля… — повторяли они, Джедди…

На ихъ угрюмыхъ лицахъ появилась улыбка.

Я объяснилъ имъ всё. Они поняли, и толстый турокъ отдалъ мнѣ куклу.

— Твой. Твой… — сказалъ онъ… — Кукля твой… Ты знала Джедди… Бери и кукля…

Утромъ я уѣзжалъ на сѣверъ. Буря стихла. Море было почти спокойно. На горизонтѣ порхала на утихавшихъ волнахъ рыболовная шхуна…

И я вспомнилъ тихiй, какъ музыка, лепетъ:

— Али… Али… Джамахэ….

Теперь Гассанъ нашелъ свою милую Джедди… Теперь, и Джедди дождалась Али… А я, я берегу туфельки и куклу… Когда-нибудь и я увижу ихъ… ихъ…

Да, когда-нибудь…

_________

_{Москва — 1917. Изданiе редакцiи журнала „ЮНАЯ РОССIЯ“, Москва, Б. Молчановка, д. № 18.}

_{Типографiя К. Л. Меньшова, Арбатъ, Никольскiй пер., д. 21.}

_{Цѣна 35 коп.}

_1917 г.