О, господи — с врагом! Это Кимири-то, глупый мальчишка, сам ещё не знающий, для чего он живёт и зачем вообще нужна вся эта возня против «Мегалона» — враг? Враг корпорации, которая одним ноготком может раздавить с десяток кварталов на уровне, где он обитает, и даже не заметить этого? Или, может быть, он враг мне?

Я стоял под ледяным душем, когда эта мысль посетила меня, и я расхохотался. И почувствовал в себе разлад. Нервы. У меня — нервы?

Так. Надо действовать.

Я выключил душ и вышел из ванной.

В единственной комнате моей типовой квартиры я лёг на кровать и закрыл глаза.

Успокоившись и проникнув в ту часть своего сознания, которая теперь скорее могла бы считаться искусственным интеллектом, компьютером, вмонтированным в мой мозг, я стал синтезировать процессы, постепенно складывающиеся в программу. Она предупредит меня о сканировании, активизации программы атаки и любом другом вмешательстве со стороны центрального компьютера.

Я иду против корпорации?…

Нет, нет. Просто небольшая предосторожность. Так и Кимири не пострадает, и моя честь тоже.

Я открыл глаза. Программа готова.

Её работа останется не идентифицированной центральным компьютером — всего лишь дополнительный процесс, постоянно маскирующийся под электромагнитные волны прочих процессов.

Теперь надо срочно предупредить Кимири. Наверняка над ним нависла смертельная опасность.

Большая удача, что именно сегодня мы должны встретиться.

Я поднялся и быстро впрыгнул в брюки. Потом набросил футболку, натянул ботинки и вышел из дома.

— Эй, эй, Сопрано! — послышался за моей спиной голос Дотти. Хм. Интересно, чем это я обязан такой чести — личному обращению от этого типа? Ведь он же терпеть меня не может. Впрочем, взаимно. Хотя, чего его не терпеть-то? Его природа уже и так обидела — из-за болезни он еле-еле ходит, переваливается, у него очень часто ломаются кости просто из-за неосторожного резкого движения, и вообще, он весь какой-то корявый, горбатый. Потому он больше сидит, чем ходит. И предпочитает ни с кем не общаться.

Я ему конкурент. Небось, спит и видит, чтобы меня пристрелили в очередной вылазке. Я-то могу наравне с прочими бегать по канализациям. А он, чего уж там скрывать, гораздо более продвинутый хакер, чем я, вынужден отсиживаться в своей норе.

— Сопрано! — доковылял он до меня и остановился, тяжко и сипло дыша, привалившись к стене.

— Ну чего? — нехотя повернулся я к нему.

— Ты это… Слушай, поговорить надо.

— Сейчас? — я глянул на часы. Ульф наверняка меня уже ждёт. — Знаешь, у меня нет времени. Давай в другой раз.

Я развернулся было, чтобы идти, но Дотти вцепился слабыми пальцами в мой локоть.

— Это по поводу твоего киборга.

Я замер, как будто на меня вылили ушат ледяной воды.

Повернувшись к Дотти, я схватил его за ворот, на секунду забыв о его болезни, и утащил с собой в оказавшуюся рядом комнатушку, в которой сваливали ящики из-под товара с угнанных торговых трейлеров.

— Моего киборга? Что тебе известно? — прошипел я сурово.

— Ровным счётом ничего, не больше, чем всем в трущобах, — затараторил Дотти. — Ты бы ещё сюда его привёл под ручку, тупица! Все об этом говорят. И ребята из банды Когтистого на каждом углу звенят, что «Киберкейв» лёг под корпорацию, что мы теперь на них работаем! Многие нелегалы отказались с нами торговать электроникой по этой причине! Им даже не нужны доказательства, достаточно слухов. А слухов-то много!

Я закусил губу. Чёрт. Надо было вести себя осторожнее.

— Ну и… — проговорил я тихо. — Почему именно ты вылез из своей берлоги, чтобы поговорить со мной? Попросил бы кого-то другого.

— Да потому что другие пока не знают всех подробностей. Что это именно из-за тебя каша с торговцами заварилась! — прошипел Дотти, приблизив своё лицо вплотную к моему. — Пока что все думают, что Когтистый сбрендил, что в компании киборга видели какого-то одиночку, а не киберкейвовца, что это всё просто совпадение. Но я знаю. У меня есть выходы на городские камеры слежения.

Я прищурился, медленно выпустив его ворот. Вот за это я Дотти и не люблю. Я, конечно, понимаю, что это очень скучно — сидеть целыми днями в крошечной келье в компании с компьютерами, потому и развлекаешь себя как можешь. Например, подключением к камерам слежения и наблюдением за ничего не подозревающими жителями города. Но всё же… Это удар в спину.

— Ты уже кому-то рассказал? — глухо буркнул я, глядя на Дотти исподлобья.

— Слушай, я сам, как ты говоришь, «выполз из своей берлоги», вместо того, чтобы попросить кого-нибудь из ребят покрепче приволочь тебя ко мне именно потому, что этот разговор должен остаться между нами. Я знаю, ты меня не любишь. Ты вообще никого не любишь в «Киберкейве». И это может тебе плохую службу сослужить. Ты пойми, если вдруг все придут к выводу, что среди нас действительно завёлся предатель, то подозрения падут в первую очередь на тебя! А ты хакер отличный. Ты нужен «Киберкейву». Я долго не протяну, ты же знаешь. Должен остаться кто-то после меня. Ты, конечно, редкостный засранец и бука, но, чёрт побери, ты единственный, кто может стать мне заменой.

Я молчал. Ах, какое благородное волнение за судьбу «Киберкейва».

— Так что давай, пока никто ещё не знает, — Дотти положил на моё плечо свою кривую лапку, — ты просто забудешь про эти свои встречи с киборгом. Я, конечно, понимаю, что трахается он, наверное, будь здоров, но ради этого не предают своих, ты понимаешь?

— Мы не трахаемся! — прошипел я и добавил, с удовольствием отметив, как вытянулось лицо Дотти: — Мы с ним дружим, понятно?

С этими словами я развернулся и шагнул из комнаты.

— Сопрано! — сердито окликнул меня Дотти, но я не обернулся к нему.

Надо спешить. Надо срочно поговорить с Ульфом. Наверняка Дотти не оставит всё это просто так. Ульфа могут поймать и навредить ему.

— Нам надо срочно поговорить! — мы произнесли это одновременно, шагнув друг к другу.

Потом Кимири, не переводя дыхание, заполнил паузу, не дав мне ни звука произнести:

— Они всё знают. Ну, про нас с тобой. Дот… эээ… ну один хакер, очень хороший, может взломать защиту твоего центрального компьютера, ввести данные с камер наблюдения и вычислить тебя. А потом… Чёрт…

— Я говорил тебе, Ким, что нам нужно прекратить эти встречи, — произнёс я сурово и негромко, в грохоте музыки, доносящейся с танцпола, мой голос оказался почти не слышен. — Это не могло так долго продолжаться. Это вообще не должно было начинаться.

Мальчик смотрел на меня такими несчастными глазами, что у меня тоже дрогнуло сердце. Я привык к Кимири. Мне было тепло от его восхищения и доверчивости. Он мне как брат или сын, которого у меня никогда не будет… Он как я. Тот «я», который существовал, пока меня ещё не напичкали всяческим металлоломом.

Я усилием воли подавил проступающее на лице выражение отчаяния.

Положил руки на плечи мальчику.

— Кимири… Я очень рад, что встретил тебя тогда, в том бою. Но нам нельзя больше видеться. Бросай «Киберкейв», уезжай из города или даже перебирайся на соседнюю колонию. Я не хочу когда-нибудь увидеть твою смерть.

Глаза у него, рыжие, прозрачные, заблестели слезами. Он вдруг порывисто прижался ко мне, обняв за талию, и проговорил:

— Я тоже очень рад, что встретил тебя. Ты самое лучшее, что у меня есть.

Я обвил его спину руками в ответ, и так мы стояли, казалось, целую вечность. Потом я осторожно отстранился от него, приоткрыв губы, чтобы произнести тёплые слова прощания. Но тут мои зубы стиснулись сами собой.

Моя программа мне пригодилась.

Зафиксировав сигнал активизации, она одновременно заблокировала его, и я сохранил способность самостоятельно мыслить, но всё же мне было ужасно тяжело оставаться сейчас на месте. Я должен был немедленно рвануться на кибердром за получением директив.

— Ки…мири, — процедил я, прилагая невероятные усилия для выдавливания из себя звука, — Не возвращайся… сейчас домой. Пережди… где-нибудь.