Кибербиолог немного растерялся, потом хорошенько встряхнул мальчика ещё раз и проговорил спокойно:

— Ну-ка успокойтесь, юноша! Вы всё-таки будущий киборг. Прекратите, я сказал!

Найт постепенно стих.

— Я, кажется, знаю, как вам помочь, — проговорил кибербиолог. — Приходите послезавтра. Конечно, если всё ещё будете хотеть разучиться плакать.

Найт всхлипнул, уставившись на господина Торрофа. Потом несмело кивнул и тихо покинул полутёмный прохладный холл. В душе его было так же сумрачно и прохладно.

— Да точно тебе говорю, опять ночует у Очкарика! — шипел Тод на ухо Дэлу.

Тот сердито ковырял ложкой органическое пюре с жёсткими кусочками псевдомяса и слушал в пол-уха. Найта и правда не было видно вот уже несколько дней. Слухи ходили самые разные. Чаще всего они вертелись вокруг историка.

Неизвестно почему, Дэла вдруг кольнула ревность. Стало обидно, захотелось кого-нибудь стукнуть или что-нибудь сломать. Заметив, как побелели костяшки пальцев Делейта, Тод осторожно отодвинулся подальше и всецело занялся поглощением обеда.

И вдруг в общей столовой снизился уровень шума, послышались изумлённые и восхищённые вздохи. Делейт поднял голову от тарелки. Ложка, точно живая, выскользнула из его пальцев.

В столовой появился Найт. Он буднично взял поднос, подошёл к раздаточной ленте, взял причитающийся паёк, сел за свободный стол и начал аккуратно есть.

Неуловимые, незаметные на первый взгляд изменения, произошедшие с ним, открыли его, как Терру Инкогниту. Найт, оказывается, красивый! А всего-то волосы стали гуще, чуть подправлена форма ушных раковин и глаза… Что у него с глазами? Не чуть косоватые розовые глаза альбиноса, а лучистые, прозрачно-серые, словно лёд или дымчатый хрусталь, стеклянно поблескивающие глаза с прямым взглядом. Это не линзы. Это точно не линзы.

Юные киборги притихли. В Академии все вшивки были регламентированы, особенно так называемой средней группы — когда заменялись органы «не первой жизненной необходимости». К тому же, к таким имплантантам в комплекте должны прилагаться стабилизаторы. А в Академии стабилизаторы не ставят. И всё же на третьем шейном позвонке Найта из-под ворота комбинезона поглядывало хромированное навершие этого имплантата.

— Ты с ума сошёл! — подсел за его столик Чейз. — Ты где умудрился поставить визоры? Запрещено же! У тебя будут неприятности…

— Нет, не будут, и ничего не запрещено, — с улыбкой сказал альбинос. — То есть в моём случае не запрещено. Эти визоры не имеют всяческих «наворотов» вроде оптического прицела, инфракрасного сканера и тому подобного. Мне просто слегка исправили зрение. Лечение ведь не запрещено. Кстати, и уши заодно подправили, ничего вроде бы, а?

— А стабилизатор?

— А это чтобы я больше не ныл, — с мягкой улыбкой произнёс Найт, отложив ложку и поднимая голову. Чейз чуть отодвинулся. Белое лицо альбиноса напоминало кукольное. Сдержанная улыбка только усиливала сходство.

— Конечно, в первую очередь, это чтобы глаза у меня нормально работали, но и нервы уравновешивает хорошо, — заговорил Найт, собирая пластиковую посуду со стола. — Господин Торроф поставил мне все имплантаты за сумму моего выигрыша в конкурсе «Сада Чудес». Он из столицы, у него есть лишний комплект.

— Ты ещё и кибербиолога подставил!

— Ничего я его не подставил, — Найт невозмутимо прошагал к утилизатору и бросил в него посуду. — Он сам предложил и сказал, что детали уладит. Не думаю, что он стал бы действительно рисковать из-за какого-то постороннего человека.

Спокойно и безмятежно Найт прошествовал из столовой мимо оторопевшего дежурного.

Начиная с этого момента никто не видел, чтобы Найт ронял хотя бы одну слезинку или нервничал, как раньше.

Генерал Агласис Шибта убрал полупустую бутылку крепкого алкоголя обратно в шкафчик, тщательно вымыл за собой рюмку и поставил её на стеклянную полочку. Так он отметил своё сорокапятилетие. Самые простые движения теперь казались волшебными, необычайными, невероятными. Всё вокруг казалось таким же. И стены родного дома, каждая трещинка или вмятинка в которых была знакома, и свинцовые тучи за окном, и блистательная столица Империи Октополис. И как он мог говорить какие-то полгода назад, что город ему обрыднул? К чуду жизни нельзя привыкнуть — это понимаешь только перед самой смертью. И совсем не правда, будто киборги ни в грош не ставят жизнь. В том числе и свою.

Тянуть дальше нельзя. Генерал понятия не имел, что с ним станет через несколько минут: скорчится ли он в судорогах, охватит ли его тело огонь, вылезут ли из его рук кости эндоскелета, чтобы схватить его за горло. Никто не знает, как это происходит. Но лучше выглядеть достойно.

Господин Шибта зашёл в ванную комнату, тщательно побрил виски и подбородок, после чего отправился в спальню.

Он решил дождаться ИХ в спальне. Наверное, хотел, чтобы в последние минуты что-нибудь напоминало о, в общем-то, прекрасной жизни. О любимом парне, заменившем ему и женщину, которую никогда бы не позволили приобрести киборгу, и сына, которого у киборга никогда не могло быть. Генерал опустился в кресло, положив руки на подлокотники, и глубоко вздохнул.

Тоскливо и тяжело ворочалось в груди сердце. Может быть, оно просто остановится, и всё?

Вдруг что-то как будто хлестнуло Агласиса Шибту изнутри. Он вскочил, схватил дикрайзер, поставил запас на полную обойму. Потом закрыл дверь на вакуумный засов и только после этого вернулся в кресло, положив оружие рядом на столик. Пусть приходит хоть целая армия! Пусть попробуют вломиться! Он уж встретит честь по чести!

Да, ещё не было задокументированных случаев победы киборга над Стирателями в открытом противостоянии. Но ведь и трупов киборгов никто не находил на следующий день после того, как им исполнялось ровно сорок пять лет. Неужели прирождённый воин будет покорно сидеть и ждать, когда за ним придут, словно за жертвенным барашком?!

Нет, воин будет сражаться до конца. С кем или с чем угодно.

Что-то заскрипело за дверью. Генерал оскалился, схватил дикрайзер и выставил его перед собой. Первый же, кто войдёт, получит в голову всю обойму. Хоть сам чёрт!

Ручка медленно отогнулась и тренькнула, будто её выломало неведомым силовым полем. Дверь тихонько приоткрылась. И в щель просочился странный бирюзовый свет, который будто извивался щупальцами и в то же время стелился по воздуху, как струйки дыма.

— Ну давай же, Стиратель, — прорычал генерал едва слышно.

И вдруг справа, как будто бы из-за плеча, прошелестел хриплый, сдавленный, булькающий голос:

— Жил да был в одном королевстве маленький мальчик. Когда он родился, злая фея прокляла его, сделав уродом. Никто его не любил, все тыкали в него пальцем и смеялись…

Генерал вскочил, развернулся, но никого не увидел.

— Где ты, тварь?! Выходи!

— И вот однажды прославленный рыцарь пожалел мальчика и взял к себе оруженосцем…

Генерал взревел и принялся палить во все стороны. Когда обойма опустела и стих высокочастотный писк дикрайзера, генерал увидел, что дверь в спальню распахнута настежь. А на пороге плывут, точно в дымке, несколько уродливых силуэтов.

— Мальчик прилежно постигал военную науку и вскоре сам стал прославленным рыцарем.

Генерал опустил руку с оружием и не шевелился.

— Много подвигов совершил он, никогда не показывая своего лица, скрыв его под забралом. Все думали, будто рыцарь стыдится своего уродства. Но на самом деле…

Агласис Шибта вдруг осознал, что стоит на коленях, низко склонив голову, и видит чью-то широкую плоскую ступню, состоящую из металлических костей, облепленных полосками странной буроватой плоти.

— …На самом деле за годы приросли к нему железные доспехи, а сам рыцарь успел истлеть внутри. И лишь его мятущаяся душа заставляла доспехи скакать на коне, крепко держать меч и сражаться. Год за годом, век за веком.