— Маккулум и его туземцы у вас на борту? — спросил Коллингвуд.

— Да, милорд.

Требовалось совсем немного выдержки, чтоб не спросить куда же его пошлют — сейчас Коллингвуд сам все расскажет

— Вы не знаете Левант?

— Нет, милорд.

Значит, Левант — турки, греки и сирийцы.

— Скоро узнаете, капитан. Вы доставите мои депеши на Мальту, после чего отправитесь с мистером Маккулумом в Мармарисский залив. Там вы будете помогать ему в его деятельности.

Мармарисский залив? Это побережье Малой Азии. Не сколько лет назад он был местом встречи транспортных судов и флота, атаковавшего Египет. Не ближний свет от Детфорда.

— Есть, милорд.

— Насколько я понимаю, штурмана увас на «Атропе» нет.

— Нет, милорд. Два штурманских помощника.

— На Мальте к вам присоединится штурман, Джордж Тернер. Он знает турецкие воды и был с флотом в Мармарисском заливе. Он делал замеры, когда затонул «Стремительный».

«Стремительный»? Хорнблауэр поворошил в памяти. Транспортное судно с таким названием перевернул на якорной стоянке в Мармарисском заливе внезапно налетевший шквал. Оно затонуло.

— Да, милорд.

— На его борту находилась казна экспедиционных войск. Не думаю, чтоб это было вам известно.

— Конечно нет, милорд.

— Весьма значительная сумма в золотых и серебряных монетах для выплаты жалования и содержания войск — четверть миллиона фунтов стерлингов. Глубина, на которой оно затонуло, для наших ныряльщиков недостижима. Однако никто не знает, на что способны наши любезные союзники турки, располагающие к тому же неограниченным временем. Поэтому решено было сохранить происшествие в тайне, и это пока удавалось.

— Да, милорд.

Действительно, не многие знают, что на дне Мармарисского залива покоится четверть миллиона стерлингов.

— Посему правительству пришлось послать в Индию за нырялыциками, способными достичь таких глубин.

— Понятно, милорд.

— Итак, вы отправитесь в Мармарисский залив и с помощью Тернера и Маккулума поднимите эти сокровища.

— Есть, милорд.

Никакое воображение не способно охватить все невероятные обязанности, которые могут выпасть на долю флотского офицера. Но слова, которые Хорнблауэр только что произнёс — единственно возможные для флотского офицера в такой ситуации.

— Вам придется быть осторожным, имея дело с нашим другом султаном. Ваше присутствие в Мармарисском заливе его заинтересует, и, когда он узнает причину, у него могут появиться возражения. Вам придется действовать по обстоятельствам.

— Есть, милорд.

— В приказах вы этого не прочтете, капитан. Но вам следует уяснить, что кабинет не хочет портить отношения с турками. Однако четверть миллиона фунтов стерлингов были бы сегодня — да и когда угодно — для правительства манной небесной. Деньги очень нужны — но нельзя обидеть турок.

«Пройти между Сциллой и Харибдой» — подумал про себя Хорнблауэр.

— Я думаю, я понял, милорд.

— К счастью, это побережье малонаселенное. Турки держат там совсем небольшое войско и очень мало судов. Из этого не следует, что вы можете действовать силой.

Еще бы он попробовал действовать силой на «Атропе» с ее двадцатью двумя пушечками. Впрочем, Хорнблауэр тут же осознал, что сарказм его неуместен. Он понял, что имел в виду Коллингвуд.

— Да, милорд.

— Очень хорошо, капитан, спасибо.

Стоявший рядом с Коллингвудом секретарь держал в руках стопку открытых депеш, и ждал паузы в разговоре, чтобы вмешаться; флаг-адъютант маячил позади. Оба разом выступили вперед.

— Обед будет через полчаса, милорд, — сказал флаг-эдъютант.

— Неотложные письма, милорд, — сказал секретарь. Хорнблауэр в смущении встал.

— Быть может, капитан, вы пока прогуляетесь по шканцам — спросил Коллингвуд. — Я уверен, что флаг-капитан и флаг-адъютант составят вам компанию.

Когда вице-адмирал предполагает, что его капитан адъютант сделают то-то и то-то, можно не сомневаться, они это сделают. Но, расхаживая по шканцам и отвечая на вежливые расспросы, Хорнблауэр жалел о заботливости Koллингвуда. Ему столько надо было обдумать.

Мальта. С одной стороны мыс Рикасоли, с другой — форт Сент-Эльмо отвечает на салют «Атропы», меж них — вход в Большую Гавань и дворцы Ла-Валетты на возвышении, повсюду — ярко раскрашенные маленькие суденышки. И свежий северо-восточный ветер, «грегаль», как называют лоции. Он-то и не позволял Хорнблауэру глазеть по сторонам. В закрытых водах судно, идущее на фордевинд, с дурацким упорством движется вперед, как бы ни уменьшали площадь парусов. Нужно было точно рассчитать, когда привестись к ветру, погасить скорость, взять паруса на гитовы и бросить якорь.

Похоже было, что у Хорнблауэра не будет свободного времени и в те несколько часов, которые предстояло провести на Мальте. Депеши удалось передать в время официальных визитов, но время, которое он при этом выгадал, немедленно пожрали мелкие заботы — так тучных коров из фараонова сна пожрали тощие. И, подобно тому, как тощие коровы не стали толще, дел у Хорнблауэра не убавилось. Пока письмо с Мальты доберется до Англии, наступит день квартальных платежей, значит, можно взять часть жалованья. Немного. конечно, — надо помнить о Марии и о детях — но достаточно, чтоб купить кое-какие деликатесы на острове, где хлеб дорог, а деликатесы дешевы. Апельсины, маслины и свежие овоши — маркитантские шлюпки уже ждали разрешения подойти к борту.

Маккулуму требовались ордера на снаряжение для подъемных работ. Миля полудюймового троса и четверть мили медленного огнепроводного шнура — фантастическое, на взгляд Хорнблауэра, требование, но Маккулуму виднее. Пятьсот футов кожаного «фитильного шланга» — о таком Хорнблауэр вовсе не слыхивал. Подписывая ордер, Хорнблауэр задумался не взыщет ли с него Морское Министерство за перерасход. Подняв голову, он обнаружил, что все его офицеры рвутся на берег, и каждый представил мистеру Джонсу неоспоримые доводы, почему ему это нужно. Если б «Атропа» загорелась, едвали они сильнее желали бы ее покинуть.

Еще одно затруднение — запискаот Его Превосходительства губернатора. Не отобедает ли капитан Хорнблауэр с одним из своих офицеров сегодня вечером во дворце. Об отказе нечего и думать — Его Превосходительство, как и тобой смертный, жаждет услышать английские сплетни и видеть новые лица. Не приходится и выбирать между офицерами. Его Превосходительство не простил бы Хорнблауэру, если б узнал, что на «Атропе» находилось лицо королевской коови, а губернатора лишили счастья принять ее у себя.

— Позовите мистера князя, — сказал Хорнблауэр, — и доктора.

Доктор был нужен, чтоб переводить. Хотя за месяц князь и подучился английскому, лексикон мичманской каюты довольно своеобразен, и о предстоящем приеме у вице-короля на нем не поговоришь. Князь вошел, запыхавшись, нервно оправляя одежду. Эйзенбейс тоже запыхался — ему пришлось бежать через весь корабль.

— Пожалуйста, объясните Его Княжеской Светлости, — сказал Хорнблауэр, — что он отправится со мной обедать у губернатора.

Эйзенбейс заговорил по-немецки, мальчик величаво кивнул. Немецкая речь пробудила в нем царственную манеру, дремавшую под обличьем британского мичмана.

— Его Княжеской Светлости надеть придворный наряд? — спросил Эйзенбейс.

— Нет, — ответил Хорнблауэр, — мундир. И если я еще хоть раз увижу его в плохо вычищенных ботинках, я прикажу его выпороть.

— Сэр!.. — Эйзенбейс от возмущения онемел, что оказалось весьма кстати.

— Мне тоже быть в мундире, сэр? — спросил он, придя в себя.

— Боюсь, доктор, что вас никто не приглашал, — сказал Хорнблауэр.

— Но я гофмейстер Его Княжеской Светлости, сэр, — взорвался Эйзенбейс. — Это будет церемониальный визит, и по основному закону Зейц-Бунау представлять кого-либо Его Княжеской Светлости должен я.

Хорнблауэр сдержался.

— Я — представитель Его Британского Величества, — сказал он спокойно.