Ларри почувствовал, что внутри у него похолодело.

«Это все в прошлом, — уговаривал он сам себя. — Мы уже дома. Все прошло. Тот проклятый труп находится за пятьдесят — шестьдесят миль от нас».

— Как хорошо снова оказаться здесь, — произнес он.

— Да, уж это лучше, чем оказаться с колом в глазу. Или в груди, что уже имело место.

Джина сморщилась.

Пит надрезал пару лимонов и выжал их в смеситель, потом бросил туда несколько кубиков льда. Из бара он достал высокие стаканы для коктейлей. Протер их края лимоном и опустил в пластиковую солонку.

— Так, малыш, делай свое дело, — обратился он к смесителю, закрывая крышку и нажимая на кнопку. Пошумев несколько минут, машина затихла. Пит наполнил стаканы пенистой смесью и поставил на стол.

Когда он уже садился, пришла Барбара.

— Все в порядке? — поинтересовалась Джина.

— Уже гораздо лучше.

Да она и, в самом деле, выглядела лучше.

Барбара появилась босиком, в спортивных красных шортах и серой футболке. Ларри догадался, что она продезинфицировала ноги и живот. Кровь и грязь исчезли, обнажив красноту ссадин. Дерево обработало ее не хуже рассерженного кота, а ссадины были такие широкие, будто ее потерли крупной шкуркой.

Ларри наблюдал, как она делает бутерброды с сыром.

Спина Барбары смотрелась прекрасно. Загорелая, гладкая, безупречная.

Барбара принесла тарелку с бутербродами, поставила ее на стол и села. Вытянув нижнюю губу, она сдула волосы со лба.

— Наконец-то, — произнесла она.

Пит поднял свой стакан.

— Пусть вампир покоится с миром и никогда не придет сюда, в поисках наших шей.

— Я готова прибить тебя, — сказала Барбара.

— Я помогу тебе, — добавила Джина.

Пит улыбнулся Ларри:

— Ох уж эти девочки, совсем у них плохо с чувством юмора.

Ларри проснулся от холода. Одеяло сползло с него и обернулось вокруг Джины, которая металась и ворочалась во сне. Он тихонько потряс ее за плечо. Она открыла глаза. Зевнула.

— Что… что такое?

— Тебе снились кошмары, — тихо сказал Ларри.

— Да? Хорошо. — Она перевернулась на спину, все еще тяжело дыша. — Задохнуться можно, — пробормотала она и попыталась высвободиться из одеяла. Она сдвинула его в ноги и отбросила к стене.

— Кажется, оно мне еще пригодится, — сказал Ларри, садясь в кровати.

— Ой, прости, пожалуйста.

— Ничего. Я сейчас зажгу свет, — предупредил он и дал время Джине прикрыть глаза рукой, прежде чем дотянулся до туалетного столика и повернул выключатель.

— Подожди, я сама. Ты уронишь лампу.

— Прекрасно, — сказал Ларри и улыбнулся. Минуту назад Джина металась в плену ужасного кошмара. Теперь же она беспокоилась, что он не сможет хорошо расправить простыню и одеяло. Ларри откинулся на локте и смотрел, как Джина вылезает из кровати.

Казалось, она принимала ванну прямо в ночной рубашке. Короткие волосы Джины спутались, влажные завитки прилипли к ушам и голой шее. Гладкая белая рубашка облепила спину и зад.

— Ты вся мокрая, — сказал Ларри. — Наверное, тебе снилась настоящая жуть.

— Наверное. Не помню, — она склонилась над своей половиной кровати и вытащила скомканную простыню. Он видел в глубоком вырезе, как колеблется ее грудь.

— Ты считаешь, что это связано с сегодняшними событиями?

— Ничего удивительного. — Она встряхнула простыню. Когда простыня опускалась, Ларри ухватил ее край, покрыл себя и вытянулся на матрасе. Одной простыни было достаточно, чтобы защититься от утренней прохлады. Но легкое одеяло, которое Джина накинула на него, оказалось совсем не лишним. Джина аккуратно разгладила постель со своей стороны, потом подошла к его краю. Наклонившись, она стала расправлять на муже одеяло. Ларри высвободил руку и обнял жену. Ее рубашка была шелковистой и влажной, а кожа Джины — горячей. Она глянула на Ларри, удивленно подняв брови. Его рука скользнула вниз по ноге и наверх — под рубашку.

Наклонившись, Джина дотянулась до лампы и выключила ее. Рубашка, казавшаяся белой в неясном свете утра, поползла вверх и упала в сторону. Ларри откинул простыню с одеялом, которые она так тщательно расправила. Но она не возражала.

Она юркнула в кровать и прильнула к Ларри. Пока они целовались, Ларри ласкал ее спину и маленькие крепкие ягодицы. Она взобралась на него сверху. Ее груди были теплыми, их гладкая упругость скользила по его телу. Ощущая рядом ее живое тело, он сгорал от страсти, но ее тазобедренные кости больно впивались в него.

Ларри перевернулся, опрокинув жену на матрас и наваливаясь на нее. Чтобы совсем не раздавить ее, он уперся локтями. Джина изогнулась, когда он поцеловал ее в шею, и застонала, когда, опустившись ниже, он стал целовать ее грудь.

Подавшись назад, он устроился поудобнее и прошептал:

— Сейчас.

Джина обняла его. Ее руки легко пробежали по его телу.

— Я думаю, тебе сегодня ничего не надо.

— Ты уверена?

— Да.

— Здорово. Я просто ненавижу эти резиновые изделия.

— Знаю, — Джина улыбнулась.

Зубы сверкнули на бледном лице Джины. Глаза ее утонули в тени глазниц.

Ларри неожиданно снова увидел себя под лестницей, склонившимся над трупом. Он почувствовал, как похолодел.

«Не смей думать об этом!»

Он вдруг понял, что Джина была ростом с то ужасное создание в гробу.

«Прекрати!»

— Что случилось, дорогой?

— Ничего, — ответил он.

В темноте ее кожа казалась темней обычного, но вовсе не такой, как у той несчастной. Груди у нее были выпуклые, не высохшие. Но даже при таком неясном свете он мог различить ее выделяющиеся ребра.

Живот под грудной клеткой был впалый. Тазобедренные кости выступали.

— Дорогой?

Рука на его теле вдруг показалась сухой.

Рука трупа.

Он представил, как сбрасывает эту руку.

Но он прекрасно знал, что это была Джина. Она не превращалась в труп. И тем более у него не было галлюцинаций. Это была всего лишь Джина, а его проклятое воображение опять подшутило над ним.

Ларри пообещал сам себе, что совладает со своим воображением.

Он перекатился на матрас. Джина убрала руки. Ларри поцеловал ее в живот. Теплый, мягкий живот, влажный от пота. Не сухой и не шершавый.

«Не смей сравнивать!»

Но когда его лица коснулись завитки волос, он вспомнил светлые волосы под животом трупа. Его передернуло.

Джина погладила его по голове. Она потянулась и зевнула, прижавшись к нему, зарылась рукой в его шевелюру, и все мысли о трупе вылетели у него из головы.

Вскоре она застонала.

«Но не от кошмара», — подумал Ларри, пока она перебирала его волосы, а он приподнимался на локте. Он прижался горячим ртом к ее губам. Он слился с ней. И, казалось, Джина жаждала почувствовать это.

— Мне надо… почаще видеть кошмары, — сказала она позднее.

— Да.

Джина с трудом переводила дыхание, слегка царапая ему спину. Потом вдруг искривилась, отвернулась и поднесла руку к губам. Пальцами она вытянула что-то изо рта.

— Что это?

— Волосинка.

— Откуда она там взялась?

— Из твоего рта, — ответила Джина, дернувшись всем телом. Она вытерла руку о простыню, потом обняла Ларри и сжала его изо всех сил. Казалось, в это объятие она вложила последние силы. Через мгновение она отпустила его и безвольно обмякла. Подставила ему губы. Он поцеловал ее. Потом выпустил из объятий и лег рядом.

Ларри натянул на себя простыню и одеяло, прижался боком к Джине, положил руку на ее мягкий живот. Вдруг его рука почувствовала влагу.

— Ой, — сказал он.

Джина мягко рассмеялась:

— Нечего жаловаться, разбойник. Это подо мной все мокрое.

— Хочешь, поменяемся местами?

— Долг жены — спать на мокром месте. — Ее рука нашла его пальцы и пожала их.

Лежа в тишине, Ларри начал беспокоиться, что Джина может поинтересоваться, что с ним случилось. Хотя это было маловероятно. Они очень редко обсуждали свои интимные проблемы. Кроме того, он весьма успешно исправился.