У него с Алексом почти по всем вопросам были противоположные точки зрения, но как приятно будет опять повидаться. Они расстались в Саванне всего лишь четыре дня тому назад, а казалось, целый год прошел.

Он стал рассматривать свои низкие черные сапоги с ремешками, крепко натягивавшими его темно-серые брюки. Мама Ларней вычистила и отгладила его одежду. Это были его любимые вещи — серый короткий жилет, с вырезом спереди, темно-зеленая визитка с модными очень широкими отворотами, и белая рубашка с жесткой гофрировкой. Его галстук был также светло-серого цвета и закреплялся серебряной булавкой. Ему надо быть очень аккуратным со своим ограниченным гардеробом, пока его чемодан не приедет в Саванну, но когда он прибудет, он, наверное, будет выглядеть не хуже, а может быть лучше, чем многие местные жители. Хорейс глубоко вздохнул. В конце концов, может быть в Саванне будет не так уж и плохо.

ГЛАВА VII

В пансионате мисс Сьюзан Плэтт, находившемся на углу улиц Булл и Конгресс, и обслуживание и еда были отличны. Хорейсу нравилась его комната в верхнем этаже с двумя слуховыми окнами, а мисс Плэтт оставалась неизменно любезна и внимательна. Надо было признать, что мистер Лайвели устроил его прекрасно. Его начальник был, видимо, искренне заботлив. Так заботлив, что значительную часть времени Хорейс посвящал тому, чтобы увильнуть от приглашений присоединиться к семье Лайвели на вечерок в театре, домашний обед или пикник на Стрэнде. Однако ему не удалось избавиться от совместных посещений церкви по воскресеньям. Было совершенно очевидно, что мистер Лайвели имел виды на Хорейса как на будущего зятя. С точки зрения Хорейса, Тесси Лайвели была просто корова, даже более тупая, чем ее отец, и такая же некрасивая, как ее десятилетний брат Бубба.

Работа была бы приемлема, если бы Хорейс обладал склонностью к возне с деталями и к рутине. Сутью он овладел быстро, и первую неделю, когда перевозок было больше обычного, ему даже нравилось оживленное движение огромных шхун и бригов, приходивших и уходивших по реке Саванна, ниже Коммерс-Роуд, где помещалось агентство по продаже хлопка компании «Лайвели и Бафтон». Его работа частично заключалась в том, что он должен был осматривать реку с помощью сильной подзорной трубы, чтобы заметить приближение кораблей, груз которых он был обязан проконтролировать. Он смотрел с одного из нарядных металлических балконов, висевших над доками Коммерс-Роуд, и эта часть работы нравилась ему больше всего. Зрелище четырехмачтового корабля, величественно плывшего вокруг большого изгиба реки, всегда волновало его. Ему нравилось входить на борт такого судна, причаливавшего около пристани у подножия крутого песчаного обрыва. Проверка хлопкового груза, мешок за мешком, тюк за тюком было скучным занятием, но он испытывал удовлетворение от того, что его точный список совпадал со списком грузовой конторы. И еще бывало время простоя в работе, когда надо было ждать, пока черные грузчики перенесут на палубу дополнительный груз; тогда он стоял на палубе, перегнувшись над перилами и воображал, что он уплывет на этом корабле. Мистер Лайвели постоянно уверял его, что поездки могут начаться в любой момент.

— Пока нам везло, Гульд, но в этих делах заранее ничего нельзя сказать. Какая-нибудь перевозка может потеряться, хоть завтра.

На второй неделе пребывания в Саванне, в четверг, Хорейс отправился к Дрисдейлам. Оба товарища отметили встречу медвежьими объятиями, шлепая друг друга по спине.

— Ну почему же ты так долго не приходил ко мне? — жалобно говорил Алекс. — Я так соскучился по знакомым лицам из Нью-Хейвена. Если бы я знал, что ты здесь, близко, мы бы уже давно схватились в каком-нибудь яростном споре. Я нахожу, что общество в Саванне довольно-таки скучное, а ты как считаешь? Или они тебя еще не изловили? — Алекс отошел, осматривая его. — Такой красивый воспитанный экземпляр, — ну, у барышень в Саванне просто головы кругом пойдут, когда они обнаружат тебя. Пообедай с нами и давай будем вместе проводить время несколько дней. Я уезжаю через три недели учиться на Север.

С этого дня у Хорейса изменилась жизнь и наступило некоторое освобождение от семьи Лайвели. Хоть Алексу общество Саванны и казалось скучным, он был своим в этой среде, и вскоре так же вошел в нее и Хорейс. Он бывал особенно доволен, когда, чувствуя себя в полной безопасности в обществе Алекса и его друзей, во время антракта в театре видел супругов Лайвели, маленького Буббу и толстую Тесси. Из дипломатических соображений он продолжал ходить с ними в церковь, но в остальном Алекс спасал его. По вечерам они бывали в обществе привлекательных барышень на вечеринках, на концертах или отчаянно спорили вдвоем.

В последний вечер перед отъездом Алекса в университет они договорились обязательно провести время вдвоем. Сразу после того, как Хорейс закончил работу в шесть часов, они отправились в платную конюшню, взяли напрокат верховых лошадей и поехали по Ист-Брод к густому сосновому лесу на окраине города. Когда они подъехали к широкому рву с крутыми берегами, Алекс придержал свою лошадь. Проехав, цокая, по деревянному мосту, переброшенному через ров, они молча въехали в девственный лес; тишина нарушалась только глухим стуком копыт по опавшим сосновым иглам.

— Я, бывало, играл здесь в детстве, — вспоминал Алекс, когда они сошли с лошадей и стояли, глядя на сосны с длинными иглами. — Это было прекрасное место для игры. На Севере я до сих пор скучаю по этим высоким соснам. Там сосны другие. Знаешь, Хорейс, ты ведь пожалеешь, что не едешь учиться со мной, даже несмотря на то, что теперь другие университеты принимают нас, бунтарей из Йеля, условно, с испытательным сроком в шесть месяцев.

Хорейс нахмурился.

— Алекс, это наш последний вечер вместе, потом мы долго не увидимся.

— Ладно, не буду больше об этом говорить. Просто дело в том, что я горжусь тобой, мой друг. Ты был тверд в Йеле. Ты показал, каков ты. У тебя превосходный ум. Югу нужны такие люди, как ты. Мне горько видеть, что ты пропадаешь зря, что ты связался с делами семьи Лайвели.

— Об этом не беспокойся, — огрызнулся Хорейс. — Работа у Лайвели — временная затычка.

— Но чем ты еще можешь заняться? У тебя незаконченное образование. У тебя нет необходимых знаний для того, чтобы заняться чем-то важным, — несмотря на отличный ум и верность принципам. Некоторые из тех ребят не представляли собой ничего особенного, а как у тебя сложится дальше, это важно.

— Спасибо, — сказал Хорейс, ухмыляясь. — Слушай, Алекс, я все хочу спросить твое мнение по одному вопросу. Ты считаешь, Стейнер — подстрекатель?

Алекс выглядел озадаченным.

— Ты имеешь в виду, потому что он был более или менее инициатором нашего так называемого бунта? Нет, не думаю. Почему ты спрашиваешь?

Хорейсу не хотелось спорить в эту их последнюю встречу, но ему надо было рассказать о своей реакции на критические высказывания плантатора из Сент-Мэри в адрес Федерального правительства. Как он внезапно услышал отголоски того, что говорил их друг Стейнер.

— Как это возможно, чтобы этот человек напомнил мне Стейнера? Как ты думаешь, возможно ли чтобы оба они руководствовались сходными настроениями?

— Оба они противились проявлению тирании, — сразу ответил Алекс. — Всякий благородный человек будет поступать таким образом.