Чувствовать, что твоя жизнь больше тебе не принадлежит, что некто куда более могущественный по-новому распределил роли, переписал сценарий и сжег старые декорации… Вчитываться в строки на обгоревших странницах, что рассыпаются в прах между пальцами, и понимать, что потерял нечто важное.

Он целовал своего ангела в мягкие нежные губы, гладил ладонями волосы, напоминавшие рубиновое пламя. Прикасаясь к теплому телу, пытался забыть ту, что была с ним так давно… ту, которая была не только девушкой, но и другом. Тесс, простую и понятную, в которой не было ничего пугающего и необъяснимого. Кайл без труда сумел бы оправдать свои поступки, как это умеет делать чуть ли не каждый из нас. Однако грызущее чувство вины не удавалось вытравить до конца. Только рядом с Лоа, окунаясь в ее глубокие голубые глаза, он ненадолго забывал… Ну, и сон еще приносил избавление — хотя, и далеко не всегда.

Дождавшись, пока парень погрузится в дремоту, Лоа осторожно выбралась из его объятий. Наверное, когда-то давно ее бы ужаснуло то, как она поступила. А сейчас она просто с тоской думала о том, что окончательно запуталась и не знает, как быть дальше. В самом начале девушка еще наивно полагала, что когда-нибудь сможет примириться с этой болью — или, что та исчезнет окончательно. Но боль никуда не исчезла, а напротив, словно все глубже и глубже запускала свои корни. Теперь она не только колола спину там, где когда-то были крылья, она поселилась в сердце и вряд ли пожелает уходить из такого уютного местечка.

Чего Лоа хотела сейчас — так это, чтобы все скорее закончилось, и она вновь смогла… заснуть. «Это то, что люди называют раем… А на самом деле — просто красивый сон». Но в этот сон, где не помнишь о тоске и боли, где умеешь летать, ей страстно хотелось вернуться.

Вот только, отпустит ли Он так просто?.. Ведь действительно, его она — принадлежит с тех пор, как была спасена и… Девушка в отчаянье сжала кулачки, вновь ощущая такой знакомый зов. Он рискует, приходя в реальный мир, чтобы увидеться с ней? Или искорки безумия в темных глазах ей все же не причудились…

А ведь в их первую встречу — насколько иначе все было! И он казался совершенно иным, чем теперь. Галантный, таинственный… искуситель, обещающий свободу. И потом, когда с болью смотрел на нее — разбитую и измученную, отвыкшую и разучившуюся жить… Он протянул ладонь, на которой теплилась искра его силы — лишь крошечная доля от полного могущества, которой, однако, оказалось слишком много для нее… Что поделаешь, она слабее, чем считала сама, и чем рассчитывали другие. А Он чувствовал эту слабость, злился и становился настоящим Сатаной. Ее персональный Дьявол — Лоа слабо улыбнулась, но тут же побледнела и беззвучно вскрикнула. Похоже, ее темному возлюбленному не нравилось ждать. Девушке ничего не оставалось, как подняться и на нетвердых ногах отправиться к выходу. Хорошо, если никто не заметит… Но, наверняка, Он позаботился уже об этом. Как же ей не хотелось встречаться с ним! Опять пустые разговоры, упреки и обещания того, что скоро все кончится, и она станет — навеки! — принадлежать ему!?

Она уже находилась снаружи, вся дрожа, но не от ветра и холода — от осознания собственной беспомощности. Из голубых глаз струились слезы, и впервые Лоа задумалась о том, что если бы пришлось выбирать из двух «зол» — она бы выбрала жизнь здесь, наверное, с этим мальчишкой, что был, как и она сама, всего лишь жертвой обстоятельств… Однако забвение искусственного рая по-прежнему оставалось предпочтительней.

— Я скучал, как же я скучал, принцесса моя… ангел… — он уже здесь, прижимает к себе ее худенькое тело, а она и не может сопротивляться. Мужчина сделал попытку поцеловать, но Лоа отвернулась, отчего тот растеряно разжал объятия:

— Что случилось? — голос удивлен, полон непонимания… но в нем уже зарождаются нотки возможного гнева.

Она подняла на него глаза, полные муки и прошептала одно-единственное слово, мольбу:

— Отпусти…

И расплакалась, падая на землю, уже безмолвно упрашивая закончить все это прямо сейчас. Ну ведь справятся остальные ангелы и без нее, правда!? Зачем тогда пытать ее, ведь можно просто отпустить…

Он замер в растерянности, напуганный и беспомощный. Понимающий, что ничем не может сейчас помочь. Даже, если бы нашел в себе силы сделать то, о чем она так просит — отпустить, вновь обрекая себя на одиночество — то не смог исполнить это в одиночку.

Легко поцеловав девушку в холодный, как у мертвеца, лоб, уходит… исчезает, чтобы попытаться найти выход.

И совсем уже скоро двое друзей, по странному стечению обстоятельств имеющих власть над судьбой этой планеты, спорят, не в силах прийти к единому решению.

— Мы выводим ее из игры, — это не просьба, не компромисс — хотя, без согласия второго, у первого ничего не получится. — Все зашло слишком далеко! — в темных глазах клубами дыма вьется гнев… но в них есть что-то еще. Страх. Дикий, совершенно не свойственный такому могущественному существу.

— Ты в чем-то обвиняешь меня? — медленно, с ударением на последнее слово спросил второй. Глядя со стороны на них, поражаешься тому, насколько разные… и одновременно, как похожи. Может, бездну между богом и дьяволом выкопали сами люди? А на самом деле — кто же они в таком случае?.. Те, кому просто дано больше сил, чем людям, решившие поразвлечься, наблюдая за действиями смертных? Не боги, в любом случае. И даже не демоны. Ведь ни те, ни другие по-настоящему не вмешиваются в человеческое существование.

— Нет… — но судя по интонации, на удивление плохо скрываемой — обвиняет, еще как. И от второго это не укрылось.

— А ведь она всего лишь такая, какой ее сделал ты. Как видишь, с ангелами, с которыми работал только я — все в порядке.

— Ой ли? — жестко, одними губами, ухмыляется первый. — Убийца, мертвый, разочаровавшаяся и… почти разочаровавшийся — действительно, все отлично.

— И все же ни один из них не заперт в клетке искореженного разума. Ты ведь сам отлично знал, чем рискуешь, когда давал девочке часть своей силы. По крайней мере, должен был догадываться, что это может разрушить ее изнутри…

— А я вот надеялся, что она выдержит…

Второй покачал головой, не осуждающе, скорее, просто задумчиво.

— Допустим, ты прямо сейчас пойдешь и отберешь у нее свою силу. Допустим даже, что ей от этого станет легче — хотя я бы и не стал этого гарантировать. Но ты ведь должен понимать, что на нее — именно такую, какой мы ее сделали: слишком сильную, не различающую добра и зла, но могущую действовать — поставлено слишком много.

— Понимаю. И мне плевать, — равнодушно произнес темноглазый, — Пусть хоть весь мир будет уничтожен…

— А ведь когда-то ты так рьяно изображал из себя человеколюбца!.. — хмыкнул другой.

— Как бы ты ни ценил что-то, всегда может отыскаться то, что станет гораздо дороже…

— В таком случае, — голубоглазый махнул рукой, — Поступай, как посчитаешь нужным. Не забывай только о том, что место твоей девчонки должен будет занять кто-то другой… И, боюсь, что его выберем не мы.

— Почему? — нахмурился тот.

— Потому что слишком сложную партию затеяли. Теперь эта игра живет по своим законам, а нам остается лишь наблюдать — что из этого выйдет.

Гелий улыбнулся мне — не то что напугано, но как-то смущенно — и я задумалась о том, что история, которую он собирается рассказать, похоже, не будет «доброй сказочкой на ночь».

— С чего же мне начать? — немного рассеянно спросил он, не обращаясь, кажется, ни ко мне, ни вообще к кому-то конкретному. Сейчас он сидел, скрестив ноги, на полу, а я сама устроилась на кровати. Почему-то с такого ракурса ангел выглядел гораздо моложе и… более земным что ли. Не богу объяснить, но в этой троице (Гелий, Сильва и, прежде всего, Лоа) с самого начала чувствовалось нечто такое, «сверх», отличающее от простых смертных. Дело не только в красоте — хотя, каждый из них был по-настоящему, безукоризненно красив — и не во внешности вообще. Что-то идущее изнутри делало ангелов теми, кем они на самом деле являлись, и в какой-то степени подавляло окружающих. Так вот, в данный момент этого чего-то я не чувствовала.