- А дани Морскому Царю не платил?

- Да откуда ты?.. Ну да. Слухом... Земля... Да зачем ему дань-то с меня? Я же это все нажил его милостью! Все богатство мое с его подарка началось! А тут вдруг буря. И корабль наш третий день по волнам болтает. Все про дань вспомнили. Я ему бочку серебра, бочку золота в воду... Не отпускает. Ну, думаю, какого ж рожна еще тебе надо?! А матросы мне говорят - тяни жребий. Морской жертвы требует, человеческой. Ну, стали жребии делать. Чей первым на дно пойдет, тому в жертву и идти. Они из дуба дощечки сделали, а я из заморского пробкового дерева. Написали на жребьях имена. Бросили в море... У них плывет, а моя пробка потонула! Нет, думаю, не поддамся. Настоял на том, чтобы снова бросили жребии. Чей последним потонет, тому прямая дорога на дно морское. Они снова из дубовых досточек сделали, а я исхитрился - к своей прилепил кусок железа. У них поболтались дощечки в волнах, да и начали тонуть по одной. А мою железяку словно кто снизу пальцем держит. Ну вот, меня на доску и в море...

- Погоди, - перебила его Алена. - Это же твое судно было. Ты на нем хозяин.

- Эх, девица. Когда все потонуть могут, неважно уже, кто хозяин. Коль такая беда приключается, каждый равно хочет спастись. Мне еще повезло, что два раза жребий бросали. Ну да ладно, - Садко махнул рукой. - Уплыл мой кораблик. Шторм затих. Я сам на доске в море болтаюсь. Притомился, уснул. Проснулся во дворце Морского Царя... Да ты ешь, ешь. Вином запивай.

- И с тех пор тебя здесь держат? Заставляют играть себе на потеху? - возмущенно всплеснула руками Алена. - Так есть же верное средство! Другой раз, как будешь играть, порви струны на гуслях, колки сломай. Где они другие достанут? Тебя, за ненадобностью и отпустят.

Садко снисходительно улыбнулся.

- Мне Черномор то же самое посоветовал. Кисло ему было смотреть, как Царь Морской от моей игры веселится и пляшет... Ну порвал я струны, как бы невзначай. Так мне Морской предложил жениться. А струны, говорит, я тебе через месячишко достану. На каком-нито потонувшем корабле и струны, и гусли найдутся, - гусляр отрезал от окорока еще пару ломтей. - Да ты кушай, Аленушка, кушай. Я так редко вижу людей с поверхности, что любому рад. А вам с Алешей мою историю обязательно надо знать, а не то может беда приключится.

- Да какая беда? Сегодня, в полдень свадьбу будут играть, - Алена, выглянув в окно, заметила, что у дворца уже толпится множество подводных существ. - Вон и гости уже прибывают.

- Ты слушай. Предложил Царь женится мне на одной из дочерей своих. А я уж и согласен был. Лишь бы домой вернуться. Ладно, думаю, простит меня женушка... Ан нет. Черномор мне открыл глаза. Оказывается, если... ну, это... переспать с морской царевной, то обратной дороги уже нет. Не то, что не выпустят, а дышать на поверхности не сможешь. Вылезешь наружу и начнешь там задыхаться. Понимаешь, Алена, какая это ловушка?

- Так вот почему ты не женишься!

- Да женился я уже раз на дочери Морского, на скромной девице, Чернавушке. Это Черномор мне, добрая душа, присоветовал... Справили мы на дне морском, свадьбу. А потом, на брачном ложе, я к ней, бедненькой, и не притронулся. Даже не поцеловал. Обнял только крепко, да так и заснул. А проснулся у речки Чернавки, что впадает в Волхов рядом с Новгородом, на самом бережку, в обнимку с водицей речной. Как раз в тот момент проснулся, когда мои корабли в город возвращались.

- А как же ты снова здесь оказался? - удивилась Алена.

- Это долгая история, - махнул он рукой. - Ты скажи мне лучше, Алеша, братец твой названный, знает, что если он переспит с дочкой Морского Царя под водой, то навсегда тут останется? Он настолько любит ее, что согласен на дне морском жить? Или ему об этом нюансе, как и мне, ничего не сказали?

Сердце Алены учащенно забилось.

"Боже мой!"

- Спасибо тебе за совет, за подсказку, Садко... - Алена сорвалась с места и помчалась к спальным комнатам так быстро, как это только возможно в плотной воде без плавников.

В спальню Алеши ее, естественно, не пустили. У входа стояли два дюжих осьминога-гвардейца, а из-за дверей доносились взвизгивания и стоны - звукоизоляция была никудышная.

«Боже мой, как неудобно. И что теперь делать?! - Алена потерянно брела по коридорам дворца, не замечая ничего вокруг. - Стоп, а ведь Черномор мог и соврать Садко!»

- С добрым утром, солнышко, - ее взял за плечи Добрыня Никитич. - Что с тобой случилось, Аленушка? Отчего ты смотришь нерадостно? Может, кто обидел нечаянно? Так я мигом проучу обидчика.

- Со мной-то все в порядке, - буркнула Алена. - А где Илья?

- Не знаю. Наверное, дрыхнет еще.

- Это кто дрыхнет? - донесся из-за поворота коридора бас Ильи. А секунду спустя появился и он сам. - Я уж час, как поднялся на ноги. Вот, искал для нас пропитания. Ни ракушек да крабов всяческих, а земную пищу нормальную, - одной рукой он обнимал за плечи Садко, у которого под мышкой был зажат свиной окорок, а в другой нес кадушку с капустой и в ней полупустой бурдюк с вином.

- Посмотри вот на это, Добрынюшка, - Илья потряс слегка шатающегося Садко. - Вот уж год пропадает тут, мается, твой земляк, новгородец...

- Добрынюшка! - Садко, вырвавшись из объятий Ильи, кинулся к Добрыне Никитичу.

Обняв купца, богатырь отстранил его от себя и стал внимательно разглядывать.

- А и правда, лицо знакомое. Уж не ты ль похвалялся, добрый молодец, что богаче казны твоей на свете нет, что товары все купишь в Нове-городе?

- Похвалялся, прости меня, Добрынюшка! Из-за гордости своей, да из-за глупости, из-за этого спора дурацкого, я остался без единой денежки.

- А-а.-а! - вспомнила Алена. - Вот тогда ты и снова отправился за море торговать. И на обратном пути опять попал в бурю!

- Точно! - Садко сел прямо на пол и достал из-за пазухи два кубка. - Наливай Илья... Да кто так наливает?! На бурдюк давишь - вино из трубки брызгает. Вот так. Ну, за Русь- матушку! Эх, кабы вы знали, братцы, как меня тут ностальгия мучает...

- Что за нос-тальгия? - грозно нахмурился Илья Муромец. - Ежели тебя тут обижает кто, так ты скажи, Садко. Мы этой гаде мигом шею свернем!

- Ностальгия - это слово заморское. А по-нашему сказать, тоска по родине, - тяжело вздохнул купец. - Целый год одни кораллы, да водоросли. Эх, увижу ли опять березку белую?!

- Это что же Царь Морской, собака, делает? Держит во дворце тебя, как пленника? - возмущенно потряс пустым кубком Илья.

- В прошлый раз ты порвал струны на гуслях, и, в конце концов вырвался. Что тебе мешает снова попробовать? - посоветовала Алена.

- Рвал уже, - махнул рукой Садко. - Рвал, и не единожды. Помня о моей прошлой затее, Морской хорошо подготовился. Он попросил братца своего, Черномора, и тот заказал в Новгороде целый корабль, груженый гуслями. Я сам тогда взялся этот заказ выполнять. Пять лет назад отправил из Новгорода в Неаполь ладью, а Царь Морской потопил ее. И как только я что-то сломаю, он мне из этих, мной же самим собранных запасов, выдает.

- Ловко, - хмыкнул Добрыня.

- А добром ты пробовал попроситься домой? - уточнил Илья. - Ведь добром оно всегда надежнее... Может Царь Морской и не знает, что тебя эта, нос-тагия мучает?

- Предлагал он мне, - Садко разлил остатки вина по кубкам. - Буду, говорит, отпускать тебя домой, погостить, коли ты на одной из дочерей моих поженишься, да дом свой здесь, под водой, заведешь.

- Ну так поженись. Что с того? - пожал плечами Добрыня. - Дочери у него, небось, все красавицы. Твоя жена там, наверху, и знать не будет. Коли другого пути нет, так отчего бы не...

- Да меня не выпустят отсюда, пока я не пересплю с ней! - Садко выпил залпом свой кубок и поставил его, стукнув о стол.

- И что тут такого? Вон, Алеша наш не стесняется. Ну да, грех. Согрешил - у попа свечку купил, под иконой поставил. И всех дел, - цинично улыбнулся Добрыня.