В молодости из–за свойственного мне юношеского максимализма я считал Купера типичным фарисеем, который пишет одно, а делает другое. Сейчас, вчитываясь в его стихотворения, я вижу, что гимны — единственное проявление ясности в печальной, наполненной бедствиями жизни поэта. «Моя тема — любовь всепрощающая. И эта тема останется со мной, доколе я не умру», — сказал однажды Купер. Убежден, что гимны созданы им от чистого сердца. Пусть самому поэту почти не довелось ощутить высшую милость, но она проникла во все написанные им строки.

Такой художник, каким был Уильям Купер, не станет слагать стихи ради будущей славы. Мотивы творчества здесь иные: просто он — испытывающий боль и жаждущий славить Господа не мог не писать. Свидетелями его славы стали последующие поколения, ибо в борениях поэта, которые он вел почти триста лет назад, родилась бессмертная истина, проникающая в наши души и сегодня. Такое преображение Божья благодать может осуществить в любом человеке, в каком бы состоянии тот ни пребывал. Как писал Купер:

«Мое учение — не Мое, но Пославшего Меня; kto хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю», — сказал Иисус (Ин 7:16–17). Обратите внимание на последовательность: сначала появляется желание творить волю Божию, а знание и уверенность идут следом. По словам Христа, путь веры начинается с неопределенности и малого доверия.

Обычно психологи–бихевиористы являются и приверженцами поведенческой терапии. Эта терапия предполагает, что клиент должен вести себя так, словно желаемое внутреннее состояние существует на самом деле. Согласно бихевиоризму, для решения психологических проблем необязательно погружаться в прошлое или пытаться понять мотивы наших поступков. Достаточно изменить внешнее поведение[12].

Конечно, поступать согласно своим чувствам всегда легче и естественнее, чем прийти к желательным поступкам вопреки им. Однако если, например, вы хотите сохранить брак, но совсем не уверены в своих чувствах к жене, то в рамках поведенческой терапии вам предложат действовать так, словно вы ее горячо любите. Делайте жене приятные сюрпризы, оказывайте знаки внимания, дарите подарки, проявляйте внимание. Может статься, по ходу дела любовь и возникнет. Если желаете простить отца, но у вас это никак не получается, ведите себя так, словно уже простили. Скажите: «Я прощаю тебя» или «Я люблю тебя» (пусть даже вы не уверены, что хотите сказать папочке именно это). Нередко изменение поведения человека не только помогает достичь внутренних перемен ему самому, но приводит к тому, что начинает меняться и его партнер.

Подобный подход можно применить и в отношениях с Богом. Я хочу, чтобы из моего стремления жить по воле Божьей проистекало полное послушание Ему (увы, этого не происходит). Поэтому иногда жизнь в вере состоит для меня в том, что я просто действую так, словно все правда. Скажем, я исхожу из того, что Бог безгранично меня любит, что добро восторжествует над злом, что все беды уйдут в прошлое — хотя надежных доказательств у меня нет, и в моем стремлении к Богу меня поддерживают лишь редкие эпифании[13]. Я веду себя так, словно абсолютно точно знаю: Бог — любящий Отец; люди несут в себе образ Божий. Я прощаю обидевших меня, словно доподлинно доказано, что и я буду прощен Богом.

Мне приходится полагаться на этот способ, потому что общение с Богом, естественно, отличается от общения с людьми. Например, я иду в продовольственный магазин и встречаю соседку Джуди, которую не видел несколько месяцев. «Джуди только что развелась», — вспоминаю я. Встреча с Джуди заставляет меня действовать. Я спрашиваю у нее, как жизнь, как дети. Возможно, даже приглашаю в церковь. «Нам надо бы встретиться с Джуди и ее детьми», — после говорю я жене, вспоминая беседу в магазине.

С Богом все иначе. Я не вижу Его физически. И, если не присматриваюсь, редко встречаю Его зримые следы. Встречу с Богом делают возможной пристальное всматривание, напряженный поиск. По этой причине христианство всегда утверждало, что сначала идут доверие и послушание, и лишь затем — знание.

В духовном смысле «поведенческий подход» очень поддерживает, какие бы чувства нас ни одолевали. (А наша главная цель, цель идущих по духовному пути — познание Бога.) Но, отношения с Богом можно выстроить лишь на Его условиях, а не на наших. Фенелон, французский педагог и духовный писатель, говорил ученикам: «В трудные времена молиться труднее, Божье Присутствие менее очевидно и меньше утешает а обязанности кажутся более тяжелыми и справляться с ними труднее. Но в такие времена возрастает упование на Бога, и Богу этого достаточно». Сначала — послушание, и лишь затем мы находим Того, о Ком учил Иисус.

Ветхозаветные пророки достаточно жестко говорили о том, какие изменения должны произойти в человеке, прежде чем он познает Бога. Например, Михей: «О, человек! Сказано тебе, что — добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим» (Мих 6:8). В новозаветных апостольских посланиях повторяется: любовь к Богу — то есть, поступки, продиктованные любовью к Богу, — питательный раствор для наших с Богом отношений, путь к духовному росту. Неверно было бы сказать, что я сначала узнаю Бога, а потом начинаю исполнять Его волю: наоборот, исполняя Его волю, я познаю Его. Я активно общаюсь с Ним: провожу с Ним время, забочусь о людях, о которых заботится Он, следую Его заповедям, причем независимо от того, есть у меня желание или нет.

«Как начнем мы познавать Тебя Сущего, если хотя бы отчасти не станем тем, что есть Ты?» — вопрошает Томас Мертон. Бог — Святой. Бог — Другой. Я не смогу познать Его, если у меня нет с Ним ничего общего — как не смогу общаться, скажем, с венгром, не зная его языка.

Затем Мертон добавляет:

Как мне слушаться Бога, если уверенности у меня нет, а сомнений — хоть пруд пруди? Я пришел к выводу: вера требует послушания, не предполагающего полного знания. И я, подобно Иову и Аврааму, принимаю как данность, что моему ограниченному сознанию недоступно многое. Но я принимаю решение уповать на Бога. Я смиренно признаю, что я всего лишь Божья тварь, ценность и жизнь которой целиком зависят от Его милосердия.

На долю большинства из нас не выпало столь тяжких испытаний, какие достались Иову и Аврааму. Но без трудностей не обходится. Одно из испытаний веры — когда чувство Божьего присутствия притупляется. И тогда встает вопрос: а имеют ли смысл все наши усилия? Да и вообще, что может сделать один человек? Меняют ли мои скромные старания хоть что–то в этом мире?

Однажды я смотрел документальный фильм. Ветераны Второй мировой вспоминали об одном конкретном дне войны. Один просидел целый день в окопе, раз или два стрелял по немецким танкам. Другие убивали время, играя в карты. Некоторые участвовали в жестоком бою. Для большинства солдат этот день ничем не выделился из других военных будней. Лишь впоследствии они узнали, что это был день Маас–Рейнской операции, одного из решающих наступлений союзников в последние месяцы войны. О том, что эта операция имеет огромное значение, они в тот день не имели понятия, ибо не видели целостной картины происходящего.