Глава 3

— Эти мужчины — олицетворение того, к чему вы должны стремиться, — провозгласил их господин глубоким баритоном. — Они гордость моего дома… Дома Рамы.

— Да здравствует Рама! — в неистовом хоре в унисон воскликнули мужчины, вскинув кулаки в небо.

Крики, исходящие от них, обескуражили Матео, так как он не ожидал этого. Некоторые из мужчин засмеялись, когда увидели его реакцию, остальные же продолжали ликовать, выражая свою преданность этому дому. Несмотря на то что с этого момента всё стало ещё менее понятно, теперь Матео хотя бы знал имя человека, который купил его, словно пару новой обуви. Его звали Рама.

Рама остановился напротив Матео:

— У тебя слишком добрый взгляд, и единственная причина, по которой я потратился на тебя, это твоя молодость. Боги в восторге от этого. А твое тело… — Он сжал бицепс, а потом ткнул в пресс Матео. — Твое тело нужно подкачать и сделать более рельефным. Думаю, совсем немного. У тебя неплохая комплекция. — Он принюхался и поморщился. — Все вы нуждаетесь в купании, но получите это только тогда, когда докажете, что достойны божественной воды.

— П-пожалуйста… мы хотим п-пить, — умоляюще выдавил из себя один из пленников.

Рама резко развернулся в сторону раба, который так дерзко заговорил с ним. Он приблизился к мужчине, который с трудом удерживал себя на ногах.

— Ты хочешь пить, раб? — переспросил Рама.

Мужчина закивал головой.

— О-очень, — ответил он, едва шевеля пересохшими и потрескавшимися губами.

— Встал на колени, — приказал Рама.

Мужчина рухнул на колени перед Рамой. Матео вместе с другим пленным молча наблюдали за тем, как темнокожий слуга встал позади раба, преклонившего колени, когда его господин начал расстегивать свои штаны.

— Нет! Не надо, п-пожалуйста, — попытался сопротивляться раб.

— Заткнись, мразь! — рявкнул Рама, затыкая мужчину. — Ты не достоин благосклонности богов. Вы будете получать только то, что вам дадут, до тех пор пока завтра не докажете то, что вы достойны, если, конечно, сумеете выжить. — Он извлек свои сморщенный, необрезанный член из штанов и направил его на лицо мужчины. — Открой пасть!

Матео отвернулся, не желая видеть всего, что будет происходить дальше. Он окинул взглядом других мужчин, которые стояли и наблюдали за всем происходящим. Никто и не думал вступиться за пленника, а некоторые в открытую хохотали или же ухмылялись.

— Смотреть! — Баритон Рамы снова привлек внимание Матео. — Ты будешь следующим.

Матео изнывал от жажды, но он не желал того, что предлагал Рама.

— Господин, я не хочу пить, — слукавил он, искренне надеясь, что то почтение, которое он выразил в своем отказе, побудит его… оказать ему снисхождение.

— Я не спрашивал тебя, хочешь ли ты пить, — выпалил Рама, — и если я захочу помочиться в твою глотку, ты выпьешь всё до последней капли и ещё поблагодаришь меня за это, понял?

При мысли об этом у Матео возникли рвотные позывы, но его желудок был пуст уже несколько дней. Теперь эта была реальность, в которой он существовал, но сможет ли смириться с ней? Вынесет ли это? Ему всего девятнадцать, и он даже не мог предположить, что окажется в столь унизительном положении. Он был наслышан о том, что у рабов нет никаких прав и что их участь может оказаться крайне ужасной. Они являлись абсолютной собственностью своего хозяина. Он никогда не желал себе такой участи, но понимал, что вынужден подчиняться, если не хочет быть наказанным. Умение приспосабливаться было залогом выживания.

Не желая вызвать гнев своего хозяина, он кивнул:

— Да, господин.

Рама снова развернулся к человеку, стоявшем перед ним на коленях. Темнокожий слуга теперь держал рот бедолаги открытым, и Рама пустил желтую струю мочи. Раб изо всех сил старался сплевывать всё, что попадало в рот, чем ещё сильнее выводил Раму из себя.

— Пей, ничтожество! Или я насру тебе в рот! — рявкнул Рама.

Этой угрозы, по всей видимости, было достаточно, чтобы мотивировать раба глотать мочу, которой поил его хозяин.

— Отлично… вот так… пей всё до последней капли… уверен, теперь тебя не мучает жажда.

Когда струя Рамы заметно ослабла, он поместил головку члена в рот мужчины.

— А теперь… вылижи его начисто.

По тому как их господин стонал, Матео мог сделать вывод, что ему нравилось ощущение мужского рта на своем члене. После того как получил то, что хотел, он вытащил свой агрегат изо рта мужчины и спрятал его обратно в штаны.

Рама бросил взгляда на чернокожего, который всё ещё держал рот раба открытым.

— Кодак… — Затем он повернулся к мужчине, стоявшим во главе накаченных парней позади него. — Сервантес, избавьте этих двоих от жажды, — приказал он, указывая на Матео и другого раба.

Матео наблюдал за тем, как мужчина, который привел сюда остальных рабов, приближался к нему. Он не знал, сможет ли проглотить мочу этого мужчины, но точно знал, что не хотел бы делать этого, даже если бы умирал от жажды. Чернокожий слуга, который доставил их сюда, подошел к другому мужчине и начал расстегивать свои льняные штаны.

Другой пленный взглянул на Матео испуганными глазами и поморщился от отвращения, но даже не попытался сопротивляться. Им уже дали предупреждение о том, что будет, если они откажутся подчиниться. Выражение лица Матео было точно таким же, как у второго раба, и он с трудом сглотнул, так как его горло совершенно пересохло, но он сделал это, чтобы заглушить приступ тошноты, который волной прошелся по его желудку.

— На колени, мрази! — скомандовал Рама.

Матео и другой мужчина повиновались и опустились на колени перед двумя мужчинами, возвышающимися над ними.

— Поднимите глаза на нас, — приказал Сервантес.

Оба пленника подняли глаза, чтобы наткнуться на суровые взгляды мужчин, которые собирались помочиться им в глотку. Член Кодака был длинным, необрезанным, толстым и темным с розовой головкой с выраженным отверстием. Необрезанный член Сервантеса был короче и тоньше, но так же выглядел внушительно для Матео, как и более массивный член Кодака. Он принял за небольшую благодать то, что ему предстояло пить именно из члена Сервантеса.

— Откройте пасти! — скомандовал Сервантес.

Несмотря на то что ни один из них не хотел этого, они повиновались. Тело Матео напряглось, когда он ощутил прогорклый вкус мочи мужчины. Как только обжигающая жидкость коснулась его языка, он отпрянул назад, и его лицо обдало струей. Он закрыл глаза и отвернулся, чтобы вытереться.

— Вернись на место! — прорычал Сервантес. Страх охватил Матео, и он принял исходное положение, открыв рот, чтобы принять остальное. — Глотай всё!

Ему потребовалось всё самообладание, чтобы выпить мочу. Несмотря на всю унизительность их положения, ни один из них не мог отрицать того, что моча помогла им утолить мучительную жажду. Матео пытался внушить себе, что это всего лишь ещё одна вещь, которую ему необходимо совершить, чтобы выжить, когда старательно глотал горячую, горькую струю. Часть мочи стекала по его подбородку, но Сервантеса, по-видимому, это нисколько не волновало.

— Да, я спецом не опорожнял свой мочевой пузырь некоторое время… чтобы выдать это всё на тебя, — издевался Сервантес, преднамеренно дернув член в сторону, чтобы струя ударила прямо в лицо Матео. Он снова закрыл глаза, чтобы моча не попала ему в глаза, а мужчина расхохотался. — Смотри на меня, когда глотаешь мою мочу, парень.

Матео заставил себя открыть глаза и посмотреть в лицо брутального мужчины, который, по всей видимости, кайфовал, унижая его и направляя струю к нему в рот.

Краем глаза Матео мог видеть, как второй пленник глотает мочу, которая, подобно гейзеру, извергается из члена Кодака. Бедолага дважды поперхнулся струей, но принял в себя достаточно мочи, чтобы не разгневать нового хозяина, который наблюдал за всем происходящим, стоя в стороне. Остальные рабы смеялись и перешептывались между собой, наблюдая за развернувшейся сценой. Хотя некоторые из них стояли с каменными лицами или морщились от отвращения. Возможно, они вспоминали те времена, когда им тоже приходилось проходить через нечто подобное. По крайней мере, таким было предположение Матео.

Наконец, струя Сервантеса превратилась в тонкую струйку, и он, следуя примеру господина, поместил головку члена в рот Матео. Ожидая этого, Матео принялся обсасывать и вылизывать её, пока мужчина стонал от удовольствия.

— Да, это так здорово. Отполируй его до блеска, мразь, — прошипел Сервантес, неожиданно начав проталкивать свой ствол глубже в рот Матео, чем застал парня врасплох, и тот чуть не задохнулся, когда головка уперлась ему в заднюю стенку горла.

— Сервантес, — возмутился Рама.

Мужчина тут же вынул член изо рта Матео и отступил на шаг назад.

— Прошу прощения, господин.

— Не стоит слишком усердствовать с этой партией. Сначала они должны доказать, что достойны милости богов и потраченных мной монет. Эти ничтожества стоили мне триста рубиос… они должны отработать их так или иначе, — пояснил Рама.

Матео представлял, сколько это триста рубиос. К сожалению, это было немного. За некоторых детей предлагали четыреста рубиос за одного. Рама же потратил меньше на троих мужчин. Матео и так чувствовал себя подавленным, а осознание этого заставило его отчаяться ещё больше. Его абсолютно не ценили. Все вместе они стояли копейки. Возможно, если бы у него или его семьи имелись деньги, то он мог бы купить себе свободу.

— Ты отлично совладал с моей струей, ничтожество, — сказал Кодак, вытаскивая массивный член изо рта пленника.

— Ты мочишься словно конь, Кодак, — заявил Рама, громко смеясь, — у этого раба наверняка теперь переполнен желудок.

— Думаю, что так, господин, — согласился Кодак.

Матео краем глаза взглянул на своего товарища по несчастью, отметив, что его вспотевшее бледное лицо приобрело зеленоватый оттенок. Мужчина выглядел так, словно вот-вот извергнет выпитое им назад. Матео заключил, что если это случится, то это будет катастрофа. Его собственный желудок скрутило при мысли о том, что сейчас плескалось внутри него. Он всеми силами пытался загасить ужасные приступы тошноты.