— Лариса? — в голосе Марии всё больше скользил страх.

— Прости, Маша. Любая мать будет защищать своих детей, и я не исключение.

У меня уже всё зудело, так хотелось выйти и посмотреть на всё лично, но нельзя. Если я не запишу признание, то мы не сможем получить доказательство.

— Ларочка? Что... что ты такое говоришь?

— Ты же узнаешь этот листок? — Виктор зашуршал бумагой.

— Откуда он у тебя? — просипела Мария.

— Так получилось, что главный свидетель решился открыть тайну, хранимую тобой много лет. И конечно, нам понадобилось вещественное доказательство. Ты не самая умная женщина, Маша. Такие вещи нельзя оставлять, если не хочешь потом пострадать. Ну, нам это только на руку.

— Нет. Это память... это просто память, — она расплакалась. — Отдай мне его.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Маша, — Виктор заговорил ласково-ласково, как с ребёнком. — Ты же не думала, что тайна смерти Белоярцевых останется с тобой до конца дней?

— Белоярцевых? А при чём тут они?

— Ты же помнишь, как они погибли, Маша?

— Дом взорвался, — монотонно ответила та, будто погрузилась в воспоминания.

— А почему он взорвался?

— Говорили, что газ. Я не пойму, при чём тут эта записка, которой больше двадцати лет?!

— Маша, ты же всегда считала, что это написала Алиса? — спокойно спросила Лариса Витальевна.

— Я знаю, что это была она. Из-за своего драгоценного Володи, — неожиданно прошипела Мария.

— Нет, Маша. Это писала я. Виктор, ты помнишь, что ты мне обещал? Мои мальчики не должны пострадать.

— Я помню, Лариса. Всё будет хорошо.

— Ты? Ларочка, что ты такое говоришь?

У меня задрожали от возбуждения руки, я никак не могла унять бешеный ритм сердца. О чём они говорят? О той записке, которой мать упрекала тётю Алису в день смерти?

— Я, Маша. Тем человеком, что испортил твою жизнь была я.

— Зачем? — Мария говорила уже так тихо, что мне пришлось выйти из укрытия и спрятаться за колонной, молясь, чтобы меня не заметили.

— Из-за Дани, Маша. Из-за моего любимого мужа и отца моих детей, которого ты убила.

— Я его не трогала!

— Я знала, что ты стала его любовницей, но тебе оказалось мало просто забрать моего любимого, ты вертела им как хотела, а потом бросила. А он не смог смириться, Маша, и повесился. Из-за тебя. Так что эта записка моя месть, просто я осуществила её позже. Ты на себе познала, что такое потерять самое дорогое, что у тебя есть.

— Не-ет, — я выглянула из убежища и зажала рот руками, чтобы не кричать. Мария сидела на коленях и плакала, на её лице была такая боль, что мне даже стало жалко. — Ларочка, нет. Он же сам, сам ушёл, а мой ребёнок даже не успел родиться и пожить. Лара-а-а!

— Ты убила не ту, Маша. Алиса никогда не желала ни тебе, ни твоему ребёнку зла. У неё было доброе сердце и чистая душа. А ты не только убила её и мужа, но и детей их погубила.

— Ты же была мне самым близким человеком, Лара, — рыдала Мария, держась за волосы.

— Это была моя плата за твоё дитя, — голос Ларисы по-прежнему звучал монотонно, как будто робот говорит. — Я себя так наказала.

«Чёрт. Если так продолжится, то эта запись не поможет её арестовать. Пока Мария не скажет: я убила Белоярцевых, всё будет бес толку».

— Ты не сможешь доказать, что это была я, — зарычала Мария, сходя с ума. — Ни за что. Там не было свидетелей!

— А вот здесь ты ошибаешься, — рассмеялся Виктор, видимо, довольный произведённым эффектом.

«Да он же издевается над ней»!

— Есть как минимум три человека, что выжили. Один из них смог сбежать в последний момент, а двое были за несколько сотен метров.

— Нет-нет, — Мария стала дёргать волосы из своей причёски, всё больше походя на пациента психбольницы. — Я видела, Алиса сгорела, а её младший лежал на земле. Я видела!

— Витя, — Лариса Витальевна подошла к мужу и вытащила из сумки видеокассету, — вот запись охраны. Она не оцифрована, но уверена, что с этим ты справишься без меня.

— Ты её сохранила! — Мария взвилась в воздух и замахнулась на сестру. — Ты обещала её уничтожить!

— Я и уничтожила, — усмехнулась та, становясь один в один как Глеб. — Это копия.

Я зажмурилась и снова открыла глаза. Я знала, что они похожи на мать, но в такие моменты, они словно сливались в одно целое. Тот же надменный взгляд и ядовитая усмешка, те же скрещенные на груди руки и постукивание пальцем по второй руке. Женщина-дьявол.

— Маша, — Виктор Алексеевич положил ей на плечо руку и погладил. — Скажи, как ты это сделала?

— Газ, — забормотала та, смотря в никуда. — Я проткнула на кухне шланг и ушла.

— Когда это случилось?

— В день рождения Мелании, ровно десять лет назад. — Мария покачнулась и начала заваливаться.

— Э, нет, дорогая. — Виктор похлопал её по щекам. — Мы ещё не закончили. Милая, ты всё записала? — сказал он громко.

Ух. Вот и мой выход.

— Да, — я вышла из-за колонны, поднимая руку с зажатым диктофоном. — Всё отлично слышно.

— Т-ты! — Лариса переводила яростный взгляд с меня на мужа и обратно. — Ты жива?!

— Вашими молитвами, тётушка, — усмехнулась я.

— Виктор! Ты обещал, что Глеб не узнает!

— Она не скажет, ведь так, Мелания?

— Если вы о том, что я дочь Виктора, то да, я ничего не скажу, можете не волноваться, — фыркнула я. — В любом случае, спасибо за помощь.

— Условия меняются, — шикнула Лариса Витальевна, смотря в сторону веранды.

— Лариса, не надо, — Виктор опустил Марию на диван и налив в стакан воды из графина, выплеснул на её лицо. — Я ненавижу шантажистов.

— О, нет, дорогой. Это условие не для тебя, — хмыкнула она, вмиг превратившись в злую ведьму. — Я буду свидетельствовать против Маши только в том случае, если она, — Лариса ткнула в меня острым ногтем синего цвета, — не будет выдвигать против Глеба обвинений.

— Что? — я поперхнулась. — Вы сошли с ума?! — крикнула, уже не заботясь о том, что кто-нибудь услышит. — Вы хоть знаете, что он делал со мной? Этот убогий наркоман держал меня на привязи и насиловал день ото дня! И вы хотите, чтобы ему сошло это с рук?

— Полегче. Это мой сын, и да, я знаю, что произошло. Но он моё дитя, и я буду его защищать, чего бы мне это не стоило.

— Но ведь на моём месте может оказаться любая другая! — у меня даже руки затряслись.

— Я позабочусь, чтобы этого больше не произошло, — хмыкнула она. — Я собираюсь увезти мальчиков в Швейцарию. Они начнут там новую, счастливую жизнь. Как и ты. Это равноценная сделка.

— Нет же, — я закусила губу, чтобы не разреветься от досады.

— Хорошо. Подавай на него заявление, но он всё равно в тюрьму не сядет. Я не позволю. Зато имя Алисы никогда не очистится от грязи, и Мария не понесёт за её смерть заслуженное наказание.

— Вы отвратительны, — отшатнулась я.

— Решай. У тебя есть минута.

Обернувшись на веранду, я смотрела как Рома с Лизой играют и весело смеются. Моё желание против его. Моя месть, против его правды. На миг мне показалось, что я захлёбываюсь холодной водой и вот-вот утону. Но сморгнув выступившие слёзы, я сжала руки в кулаки и выдохнула. Я не могу так поступить. Не могу. Руки повисли вдоль тела. Повернувшись к Ларисе, я прошептала:

— Я согласна.

— Вот и хорошо, — усмехнулся Виктор, о котором я совершенно забыла.

И в этот момент раздался визг от которого заныли уши.

— Призрак!

— А? — ох, блин. Мария пришла в себя и отплёвывалась от руки, которой Виктор зажимал ей рот. — Сама ты призрак, дура бестолковая.

Мария укусила Виктора за палец и отбросив его руку, поднялась, целясь ногтями мне в лицо.

— Когда же ты сдохнешь, наконец?! — она шла на меня, сверкая глазами и кривя рот. — Когда ты очистишь мою жизнь от своего присутствия? Я убью тебя. Сама убью, раз этот не справился с такой простой задачей. Удавлю, как животное, выпотрошу и брошу подыхать на дороге, — её голос звенел от напряжения и ненависти.