Гера зябко поежился — от утренней свежести да и от волнения. Как он и предполагал — Серега обо всем узнал от Толстого Макса. Он сообщил отрядному командиру про заговор Герки Гусельникова с Коноплевой и сразу потребовал: «А теперь скажи Лидии Егоровне». «Почему же ты сам не скажешь?» — спросил тогда Кулек-Малек. «А почему я должен жаловаться? Она этого не любит», — ответил Швидько. «А почему я должен?» — удивился Серега. «А ты командир. Вот и наводи порядок в своем отряде». Но Серега принял другое решение. И вот топают они вместе…

Рюкзаки были легкие, местность ровная, шагалось хорошо. А горы словно раздвинулись, и тропка повела по открытому полю, трава не хлестала по ногам, не задевали по лицу ветки деревьев. Гутя заметила:

— Дорога здесь, что ли, была?

И верно: шли они по какой-то старой, заброшенной дороге. Серега сообразил:

— Постойте, но если это на хутор — почему свежих следов нет? Ни машинных, ни лошадиных.

— Мало ли что, — ответил Гера. — Может, на хутор дорога с другой стороны.

— А почему у тебя ее на карте нет? — заспорил Кулек-Малек.

— Да мало ли, — уже не так уверенно возразил Гера. — Карта устаревшая.

— Мальчики, мальчики, — позвала Гутя. Она что-то рассматривала на дороге. Гера с Серегой подошли. Гутю привлекла зеленая мохнатая гусеница.

— Послушай, Коноплева, — строго сказал Гера, — если ты будешь по всяким пустякам нас задерживать, мы вовек не дойдем.

— Точно, — согласился Кулек-Малек. — Нам надо же еще до пещер и обратно. А то в лагере волноваться будут.

— Они уже и так волнуются, — вздохнула Гутя. Солнце поднялось высоко, начало припекать. Гера снял тужурку. Тропка неожиданно вывела к речке. — Алюк! — догадался Гера.

Вот она какая. Сколько раз мечтал он, как дойдет до нее, а потом по ее берегу и до хутора. Но где же хутор? — Прошагали изрядно, пора бы ему быть. Только тропка вела и вела то по берегу, то по лесу, пока ребята не оказались на большой поляне. Тропка исчезла. А поляна была странная. Словно когда-то давным-давно ее всю изрыли. Громоздились на ней бугры, обросшие травой-бурьяном, торчали деревянные столбы. А между буграми и ямами росли деревья.

— Мальчики, мальчики, — Гутя показала рукой на дерево. Оно было усыпано маленькими бледно-зелеными грушами. А рядом стояла слива. И еще — яблоня. Сад? Сад в таком диком месте, в лесу, на этой странной поляне?

— Здесь кто-то жил, — догадался Гера и направился дальше по тропке в глубину леса, в обход поляны, такая тропка сразу обозначилась, и Гутя с Серегой последовали за Гусельниковым.

Вскоре они попали под невысокие тонкие деревья с такой плотной кроной, что было здесь очень сумрачно, будто солнце уже закатилось. Когда же этот зеленый туннель кончился, ребят обступил высокий лес.

— Так а хутор-то где же? — в недоумении остановился Гера.

— Идем, идем, — заторопил Серега, — может, дальше?

Прямые, как корабельные мачты, сероствольные дубы и грабы гудели наверху ветками. Зеленые шапки деревьев закрывали небо, и было по-прежнему сумрачно, но уже не тесно, как в туннеле, а просторно, как в огромном дворце. Сбоку журчала речка. Трава в лесу стала высокая, но хорошо протоптанная полоска земли показывала, куда идти по этому сырому и мрачному лесу. Неожиданно справа выросла гора. Деревья побежали в гору и застыли на ее склоне, будто были не в силах перемахнуть через нее — такие же все стройные, с голыми серыми стволами до самых верхушек. Тропка побежала, огибая гору и валуны, которые вдруг появились на пути, гигантские, обросшие темно-зеленым мхом. Тропинка круто полезла вверх. И Гера повел своих спутников на штурм горы. А речка Алюк осталась, внизу, она шумела уже еле слышно, зато деревья, которые росли у ее воды, шелестели здесь своими крон» ми — будто ребята доросли до их вершин.

— Стой! — вдруг крикнул Серега, и Гера с Гутей остановились. — Ерунда какая-то, — растерянно сказал Кулек-Малек.

— Какая ерунда? — нахмурился Гера.

— Да непонятно ничего, — сказал Серега и сел прямо на землю — устал. И все сели рядом с ним. — Если это дорога на хутор, то как туда они ходят? А ездить? По такой горочке проедешь…

— Какое тебе дело? — возразил Гера. — Как ходят, так пусть и ходят. Нам один раз пройти — и все.

— Да не может быть тут никакого хутора! — заспорил Серега.

— Как это не может? — спросил Гера. — А карта?

— Значит, врет твоя карта.

Гере стало обидно:

— Знаешь, что: я тебя не звал.

— Мальчики, мальчики, — стала утихомиривать Гутя.

Гера встал и молча двинулся дальше. Стычка с Серегой была неприятной. Но еще неприятнее было то, что с дорогой в самом деле творилась какая-то ерунда. Она уходила все глубже в глухое ущелье, поднимаясь в гору. И вот они уже — на вершине подъема, среди совсем дикого леса. Речка неизвестно где внизу, на дне ущелья. Но и здесь хоть и высоко, а тоже, как в погребе, пахнет сыростью и гнилью, потому что тут, наверное, никогда не бывает солнца. Деревья качались перед Герой — они как будто не советовали идти дальше. Кругом разливался ровный зеленый полумрак. Ни о каком хуторе ничто не напоминало.

— Стой! — опять крикнул Серега, на этот раз он остановился решительно. — Ну, где твой хутор?

— Да зачем он тебе нужен? — попробовал схитрить Гера. — Тебе пещеры нужны, вот и идем.

— А может, мы совсем не туда? Хутора нет, и пещер не будет. Говори, куда ведешь?

Гера молчал. Что он мог ответить? От него ждали ответа, как от командира.

— Ладно, вот спустимся к речке, — буркнул он.

Через некоторое время, когда они спустились по тропке ниже, речка заплясала близко, по мелким камешкам. Тропа перевела на другой берег и скрылась в травянистых зарослях. Гера перепрыгнул по камешкам и оглянулся. Но Серега с Гутей не пошли дальше. Они сели у воды и, сбросив рюкзаки, пили. Судя по всему, у них не было желания продолжать путь. Гера вернулся, рядом с ними, молчаливый и расстроенный. О чем говорить и в чем убеждать товарищей, если и сам не знаешь, куда идешь?

Что же это за тропа и где же, где пропавший хутор?…

Но сиди не сиди — идти куда-то надо. Гера встал. И Серега с Гутей без малейших возражений сделали то же. Только не прошли они и нескольких шагов, как в стороне раздались голоса. Люди!

Проскочив через кусты, ребята оказались на маленькой поляне. Грудой здесь лежали бревна-дрова. Два человека в кепках укладывали их аккуратным штабелем. В сторонке виднелся шалаш из веток с засохшими пожелтевшими листьями. На неярком костре, окутанный дымом, грелся на рогульке черный котелок. Один из лесорубов был молодой, высокий, а другой — постарше. Они вытаскивали бревна из общей кучи, старший торопил:

— Давай, давай, а то до ночи не успеем.

— Поспеешь, — отвечал молодой.

Увлеченные работой, они не заметили ребят. А Гера не знал, как поступить: показаться лесорубам на глаза или вернуться на тропу и шагать дальше? Он оглянулся на Серегу и Гутю, чтобы посоветоваться. Серега кивнул. Гера вышел на поляну. Мужчины повернулись, держа в руках бревно.

— Ого! — воскликнул молодой. — Это еще что за явление? — Подбросив бревно в штабель, он снял кепку и вынул из нее папироску.

— Здравствуйте, — сказал Гера, подходя ближе. — Далеко еще до хутора Алюк?

— Куда, куда? — пожилой мужчина засмеялся. — А вы-то откуда шагаете?

— Из Принавислы.

— Нет, ты слышишь? — пожилой обратился к своему товарищу. — Они идут из Принавислы, а хутора Алюк не видали! Да вы его давным-давно прошли.

— Как прошли — Должно быть, у Геры появилось на лице растерянное выражение, потому что мужчина опять засмеялся:

— Ну, путешественники, называется!

— Нездешние, — заметил молодой, попыхивая папиросой. Он сказал так, словно оправдывая ребят. И улыбнулся. Был он широкоплечий, пышнощекий и чем-то очень напоминал учителя физкультуры Виталия Павловича. И улыбка у него была добрая. Серега спросил у него: