Диана оборвала ее:

— Все мы такие! Все дело лишь в подходящем мужике и подходящем моменте… А вообще-то ты мне напоминаешь девственницу викторианских времен. — Внезапно замолчав, она подозрительно уставилась на подругу: — Джинджи, может, ты и в самом деле девственница?

— Нет. — Ответ прозвучал устало. — Я уже успела побывать замужем. На последнем курсе университета. Брак длился недолго и не оставил по себе хорошей памяти ни в чем.

— И с тех пор ни одного увлечения?

Вирджиния взглянула на подругу с холодной яростью:

— Послушай, я не очень преуспела в обращении с мужчинами. Я вообще неумело общаюсь с людьми. Вот с машинами — другое дело, там все ясно.

— Неужели так уж ничего хорошего не осталось в памяти от замужества? — удивилась Диана. — У меня от каждого романа что-то светлое сохраняется в душе.

— Он все перечеркнул своим поведением в конце… Я страшно влюбилась в него… в Кэла Джекобса. Мы оба написали диссертации, но «Бриаклиф» пригласил меня, а не его. На этом все и кончилось. Зависть заменила любовь… если любовь вообще была.

— Да, мужчины тяжело переживают превосходство женщины в образовании, интеллекте. Это заметила даже я, что же говорить о тебе? Но все-таки мне казалось, что твой сексуальный опыт достаточно богат: ты встречаешься с умными мужчинами, бываешь в самых невероятных местах, у тебя высокое положение и фантастическая зарплата… Я думала, твоя жизнь — сплошная круговерть удивительных эротических встреч!

Вирджиния усмехнулась:

— Я всегда ощущала себя одинокой, а мужчины это чувствуют и не спешат сближаться. Да еще и во мне первый неудачный опыт пробудил какой-то неясный комплекс неполноценности… Пожалуй, Бандит смог бы избавить меня от этого комплекса. Он заставил меня почувствовать себя самой желанной женщиной на свете. Если бы мы оказались не в чужом доме, а у меня или у него, я не смогла бы сопротивляться.

— Нормальное признание здоровой женщины, — хохотнула Диана, наливая обеим еще кофе.

— Да, это были чисто физические ощущения. Два незнакомых человека, околдованные мистической и праздничной атмосферой, — отсутствующим тоном произнесла Вирджиния. — Мы словно сами превратились в наши костюмы… Но ведь я все-таки не эротический Кролик — голову не отключишь.

— А надо бы иногда отключать! — рассмеялась Диана. И продолжила уже серьезно: — Послушай, Джинджи, пусть прошедшая ночь послужит для тебя поворотной точкой. В какой-то миг ты перестала быть водой в стакане — бесцветной, безвкусной, неароматной; ты стала как кофе — ароматной, экзотической и возбуждающей. Признайся: разве тебе это не доставило удовольствия?

— Единственное, что доставляет мне удовольствие, — так это уверенность, что Бандит не работает у Квимби.

— Да? Тогда почему это прозвучало у тебя как стон, а не как радостное сообщение? — с веселой язвительностью спросила Диана.

— Ну, может быть, я и опечалена немного, — нехотя призналась Вирджиния. — Да, ночь была эротической, возбуждающей, я почувствовала себя женщиной. Но все это фантазия, маскарад. А живем мы в реальном мире… И я уверена, что никогда бы не смогла повторить то приключение.

— Снова собираешься перейти на строго расписанную диету реального мира? — вздохнула Диана. Несколько мгновений она молча изучала свои длинные ногти с фиолетовым маникюром, потом закрыла глаза и блаженно улыбнулась: — Джин-джи… — Ее голубые глаза вновь сфокусировались на подруге. — Я хочу быть уверена, что ты покинешь Калифорнию женщиной, а не «синим чулком». Я намерена внести в твою жизнь остроту, вернуть вкус к ней.

— Диана, пожалуйста…

— Ты еще будешь меня благодарить, вот увидишь! — продолжала та. — Мы полностью изменим твой имидж.

Вирджиния задумчиво обвела взглядом комнату. Сиреневатые обои под старину. Два кресла и хромированный стеклянный столик. Белый изогнутый диван… Ничто здесь не указывало на какую-то повышенную сексуальность или легкомыслие хозяйки. Так зачем столько пыла ради превращения ее, Вирджинии, в экзотически-возбуждающее существо?

— Диана, если ты думаешь, что твоя настойчивость подействует на меня, ты…

— Джинджи! — перебила ее подруга, приняв оскорбленный вид. — С наших школьных лет я не встречала такого упрямого и напористого человека, как ты. — Она обезоруживающе улыбнулась: — Мне ли склонить тебя к чему-то, если ты сама этого не захочешь? … Ладно, хватит спорить. Прими душ, а я приготовлю завтрак. Оставшуюся часть дня мы посвятим магазинам. Большую часть твоего гардероба надо обновить. Купим несколько блузок с хорошим декольте, обтягивающих свитеров и элегантных шелковых брючек.

Издав болезненный стон, Вирджиния поднялась и направилась в ванную. Казалось, весь ее былой напор перешел теперь к Диане. Спорить бесполезно.

Лос-Анджелес задыхался от зноя, воздух стал сухим и раскаленным под палящими лучами солнца. Неподвижный этот воздух смешивался с автомобильными газами и превращался в смог, висящий над огромным городом и его окрестностями. Погода делала всех беспокойными, вспыльчивыми, высасывала энергию и снижала активность.

Вирджиния за несколько утренних часов работы бросила в бак с грязным бельем уже третий халат. Вторник на сей раз оказался тяжелее понедельника. А началось все с того, что не зазвонил будильник, и она вскочила позже, чем надо, на целых полчаса. В спешке позавтракала, но так и не смогла как следует причесаться. Обычно она укладывала волосы в аккуратный строгий пучок, пользуясь четырьмя заколками и дюжиной булавок, но сегодня упрямые пряди никак не хотели слушаться и превращались в нечто пышное и свободное. На работе распущенные волосы мешали, к тому же было крайне неудобно в новой одежде. Приталенная блузка плотно обтягивала грудь, а зауженные в бедрах вельветовые брюки не давали свободно садиться и вставать. Все это они с Дианой купили вчера. Чтобы быть уверенной, что подруга вновь не влезет в свою мешковатую одежду, Диана сдала ее вещи в ближайший пункт Армии Спасения.

Из-за нового наряда ей уже пришлось пережить смущение. Открывая заднюю дверцу машины, она наклонилась, чтобы взять сумку, а проходящий мимо клерк присвистнул, пробормотав:

— Неплохо, детка! Надо присмотреться и к мордашке.

Вирджиния провела ладонями по округлым бедрам. «Куда как неплохо, — проворчала она. — Почти как голая».

Успокаивало ее лишь то, что она работала в лаборатории одна. Сотрудники компании редко заходили в стерильную «белую комнату».

С закатанными рукавами рубашки, в защитных очках, перчатках и прорезиненном фартуке Вирджиния длинными щипцами подхватила из контейнера сосуд с жидким гелием. Используя особое приспособление, она достала криотронный чип из среды, где температура была около четырехсот градусов ниже нуля, и затем вернула сосуд в хранилище. Сняв перчатки, она осторожно поместила крошечное электронное устройство в свободное гнездо электронной платы. Малюсенький кусочек силикона мог включать и выключать электрическую цепь, выполняя сотню мегациклов работы за одну секунду.

Вставив плату в собственноручно разработанный медный блок холодной прокатки, Вирджиния задвинула его на место в системном блоке компьютера. Если все ее расчеты окажутся правильными, это поможет компании решить многие проблемы программного обеспечения.

Поглощенная наблюдением за показаниями осциллографа, она не сразу заметила, что в лаборатории кто-то появился.

— Доктор Фаррэл, я бы хотел… — Знакомый голос привлек ее внимание, и она увидела прямо перед собой мясистое лицо Джерома Квимби. Низенький коренастый президент «Авелкомпа» замолчал, нервно пригладил жилетку и перевел взгляд на пульсирующие волны осциллографа.

— Волнующая вас проблема решена, — сообщила Вирджиния, поправляя защитные очки. — Я напишу отчет и составлю подробную схему медно-азотного вакуумного процесса для вашего персонала. А работу над сенсорной системой начну послезавтра.

Квимби почти минуту пристально смотрел на нее, как бы не веря своим ушам. Затем рот его расплылся в блаженную улыбку.