Было двадцать минут двенадцатого, когда машины выехали из ворот тюрьмы. В кабине первой машины рядом с шофером сидел капитан, в кабине четвертой, замыкающей колонну, — унтер-офицер.

В свете фар мелькали деревья, дома, побежала под колеса пустынная дорога.

Уже был близко выезд из города, и тут машина резко остановилась, так что капитан чуть не ударился головой о смотровое стекло; заскрипели тормоза.

— В чем дело? — гаркнул капитан.

— Дорога завалена, господин капитан, — сказал шофер.

Путь машинам преграждал завал из камней, деревьев, какого-то хлама, И, кроме того, был вырыт ров. Не проехать…

— Что же делать? — растерянно спросил капитан, и лицо его покрыла испарина: теперь он не сомневался — «они» все или почти все знают. «У них» какой-то свой план…

— Есть другой выезд, — перебил его тревожные мысли шофер. — Правда, в противоположной стороне города.

— Сколько на объезд уйдет времени? — нетерпеливо перебил капитан.

— Минут тридцать — сорок, — ответил шофер.

— Поехали! — приказал капитан.

…Машины долго пятились по узкой улице, потом развернулись.

«…Отступать поздно, — нервно думал капитан. — Все подготовлено, ждет пароход, в бухте — катера… И, может быть, «они» ограничивают свои действия городом?.. Откуда «им» знать?..»

Капитан вытер платком мокрое лицо.

…Машины выехали из города и направились к перевалу. Было шесть минут первого.

Спал город. Глубокая ночь стояла над его крышами. Казалось, все спокойно кругом.

По окраинной улице ехала повозка мусорщика. На ней сидели возница-кузнец и Петрит. Лошадь бежала резво, и все-таки мальчику казалось, что они едут слишком медленно и вряд ли когда-нибудь попадут к партизанам.

Неожиданно на дороге показался свет. Он приближался. Теперь уже ясно было видно, что идут два человека с фонарями.

— Спрячь револьвер! — прошептал кузнец Петриту.

— Куда? — растерялся мальчик.

— Сунь под одеяло! — кузнец приподнялся с кучи старого тряпья, которое он называл одеялом, и сильно хлестнул лошадь кнутом.

Поехали прямо на свет. Другой дороги не было. «Не возвращаться же, — думал кузнец. — Это сразу наведет на подозрение».

— Много не разговаривай! Я все скажу сам, — предупредил мальчика кузнец.

Двое жандармов преградили им путь. Тыкая фонарями прямо в лица, они требовали объяснений. Кузнец начал возбужденно говорить. Видно было, что жандармы не верят ни единому слову.

— Если хотите, я вернусь, — сказал им возмущенно кузнец. — Только скажу вам: вы не албанцы. У ребенка умерла мать, а его не пускают на похороны! Или вас родили не албанские женщины?

Жандармы отошли в сторону и начали совещаться. У них был строгий приказ никого не выпускать из города, но распространялся ли он и на такой случай, они не знали…

— Ладно! — махнул рукой старший по чину… — Шайтан их разберет! Проезжай!

В темноте идти было трудно и небезопасно. Впереди, как обычно, шагал Трим, за ним Астрит. Агрон и Дрита шли в середине. Замыкали короткую цепочку Пристать и худощавый.

Предстояло преодолеть крутой подъем. Камни то и дело сыпались из-под ног. Постоянно приходилось поддерживать друг друга, чтобы не упасть.

Был момент, когда они поднялись на гребень горы, и все невольно замерли: внизу делала плавные петли дорога, и по ней осторожно ехали четыре машины, прощупывая светом фар каждый поворот.

— Они… — прошептал Трим. — Неужели раньше нас успеют к перевалу?

Теперь все смотрели на горный перевал: с него дорога круто спускалась к деревянному мосту над бурным потоком.

К перевалу дорога шла петлями, а группа Трима спешила к нему напрямик по узкой горной тропинке.

— Скорее, товарищи! — торопил Трим.

Они то бежали, то переходили на скорый шаг. Дрита задыхалась.

Тропинка юркнула в густой перелесок.

Теперь совсем близко…

— Стой! Кто идет? — послышался громкий окрик.

Все замерли.

— Свои! — сказал Трим.

— Пароль?

— Груша! — моментально откликнулся Трим. — Ответ?

— Гранат! — ответили заросли.

К ним вышел парень с винтовкой в руках:

— Скорее, товарищи! Командир вас заждался!

Теперь они шли за парнем с винтовкой через густой кустарник, все спешили и поэтому не разговаривали.

— Стой! — остановил их негромкий голос. — Кто идет?

— Свои, — ответил парень с винтовкой.

— Пароль?

— Груша! Ответ?

— Гранат!..

Сразу послышались голоса:

— Пришли!

— Наконец-то!

Через минуту Трим докладывал командиру партизанского отряда, плотному мужчине в кожаной куртке и в очках:

— Все в порядке, товарищ командир! Мина поставлена, взрыв должен произойти в час ночи.

Одновременно Трим и командир отряда посмотрели на часы: было 12 часов 50 минут…

— Молодцы! Я уже беспокоиться начал. — Командир обнял Трима. — У нас тоже все в порядке. Отряд разделен на две группы: мы здесь по обе стороны дороги…

Теперь Агрон и Дрита, приглядевшись, видели фигуры людей, залегших за камнями и кустами: тускло поблескивали стволы винтовок.

— …А другая группа за мостом, с той стороны, — продолжал командир, — и мост заминирован. — Тут он увидел Агрона и Дриту, которые слушали командира, боясь пропустить хоть слово. — А эти ребята откуда взялись?

— Наши юные мстители, — с гордостью за своих питомцев ответил Трим. — Агрон и Дрита.

— Так вот они какие! — В голосе командира было удовлетворение. — Тогда поступим следующим образом: Агрон — к пулеметчику, вон за тем камнем. А Дрита будет помощницей у нашего доктора. Лазарет оборудован вон там, за высокими деревьями, в небольшой пещере.

Командир не успел договорить — молодой голос крикнул:

— Машины!

Теперь все смотрели на мост: первый крытый грузовик, сверкая фарами, уже гремел по его доскам…

…В кабине первого грузовика рядом с шофером сидел капитан карабинеров. Он постепенно успокоился и теперь думал: «Наверняка бандиты, если что-то и пронюхали, ограничили свои действия городом. Здесь, в горах, все спокойно. Еще час, полтора, и операция будет завершена».

…Вторая машина прошла через мост…

Третья…

В это время.

Необыкновенной силы взрыв потряс побережье и гулким эхом прокатился по горам и ущельям. За ним последовала ослепительная вспышка, и яркие языки пламени охватили черный пароход, стоящий на рейде у маленького албанского городка. Матросы в панике бросались в море: их мечущиеся черные фигурки отчетливо были видны с берега на фоне бушующего огня. Вода вокруг парохода кипела и пенилась, а сам он медленно оседал.

Второй взрыв, еще более сильный и продолжительный, расколол пароход пополам. Он неуклюже подпрыгнул и стал быстро исчезать в волнах. Казалось, что горит все море вокруг…

И мгновенно город осветился огнями. Будто и не спали люди, а ждали этого мгновения. Одно за другим освещались окна, слышались возбужденные голоса, хлопали двери. Постепенно улицы заполнялись толпами возбужденного народа, все спешили к морю.

Люди смотрели на море, и никто не скрывал своей радости.

Черного парохода оккупантов не было в море — только плавали на поверхности куски разбитых шлюпок, какие-то бочки, и катера подбирали матросов, которым посчастливилось подальше отплыть от места катастрофы.

В сутолоке, гомоне, выкриках мало кто услышал приглушенный взрыв, прозвучавший где-то в горах…

…Взрыв корабля поднял с постелей всех приютских ребят. Не сговариваясь, они кинулись к окнам и успели увидеть, как ненавистный пароход, на котором их собирались отправить в Италию, погружается в море.

Ребята кричали:

— Слава храбрецам!