В этот момент и появился в тюремном дворе капитан. Сержант и карабинер ругались, кричали. Но заключенные продолжали петь. Когда капитан вошел внутрь, темный коридор показался ему пастью раскаленного горна, а керосиновые лампы яркими углями. Он закрыл глаза и закричал, но этот крик отчаяния и страха потонул в песне. Только сержант и карабинер побледнели и застыли на месте. А песня продолжала набирать силу.

У входа появились унтер-офицер и несколько карабинеров. Увидев капитана, они вытянулись, а унтер-офицер попытался отрапортовать. Но напрасно. Капитан ничего не услышал — слова рапорта заглушала песня.

Карабинеры с руганью метались по коридору, колотили в железные двери камер, угрожали карцером, но напрасно. Песня продолжала звучать.

Унтер-офицер поставил к каждой камере по карабинеру и приказал стучать, чтобы хоть так заглушить песню.

Капитан, не выдержав всего этого, бледный, выскочил на тюремный двор. Закурил сигарету. Сделал несколько глубоких затяжек и отшвырнул ее в сторону. Но тут же пожалел: не хотелось, чтобы подчиненные видели его в таком волнении и страхе. Капитан попытался улыбнуться.

— Пусть поют сегодня! — небрежно бросил он.

Унтер-офицер не поверил своим ушам. Он ждал упреков, ругани и даже наказания.

Эти слова окончательно сбили бедного унтера с толку. Он не ожидал столь неожиданного перехода и теперь стоял, раскрыв рот. Наконец унтер-офицер пришел в себя и даже что-то пролепетал в ответ.

— Послушайте! — подошел к нему капитан.

— Да, господин капитан!

— Когда придут машины, чтобы не было никакого шума! Никто не должен ни о чем даже догадываться. Понимаете? Только я и вы знаем об этом. Пока…

— Слушаюсь, господин капитан.

— Иначе…

— Как прикажете, господин капитан.

— Не забудь поставить побольше часовых у приюта. И чтобы сюда никто не проник в этот день! Понял? Никто!

Капитан повернулся к унтеру спиной, не желая больше слушать эти «слушаюсь» и «как прикажете».

Бросив взгляд на пароход, он опять забеспокоился: «Только бы все удалось. Тогда повышение, награды и, может быть, перевод в Рим…»

Капитан ускорил шаг. Но время… Как медленно тянется время! Оно будто остановилось.

Для Агрона в этот день время тоже как будто остановилось. Утренняя встреча с Петритом не выходила из головы. Прошло уже много времени, а щека все еще горела.

Трима на условленном месте пока не было, наверное, не вернулся с рыбалки. Агрон посидел на камне у дороги, а потом спустился к морю, где ребята гоняли мяч.

— Куда ты запропастился? — появилась перед ним Дрита. — Я тебя весь день ищу.

— Я ждал Трима. Он… — вяло оправдывался Агрон. Взгляд его был устремлен вверх, на дорогу, которая шла от моря.

— Я тебя для этого и ищу. На, возьми! — и она протянула листок бумаги, сложенный вчетверо и прошитый по углам ниткой.

— Нужно сегодня же доставить в тюрьму! — пояснила девочка.

— В тюрьму? Кто меня туда пустит?!

Дрита лукаво улыбнулась:

— Ты что, струсил?

— Я? — Агрон даже кулаки сжал.

— Ладно, успокойся, — смилостивилась Дрита. — Я знаю, что ты не трус. Это письмо кому нужно доставит в тюрьму кузнец. Трим поручил нам передать письмо ему. А уж он знает, как быть дальше. Только с этими разговорами мы и к кузнецу опоздаем.

— Побежали быстрее, — заспешил Агрон.

— Трим говорил, — уже на бегу тараторила Дрита, — чтобы мы были осторожны.

Они уже не могли бежать — дорога поднималась в гору. До кузнечной слободки было совсем близко. Шли молча. Каждый думал о своем. Полуденная жара усиливалась. Кое-где на окнах магазинов стали опускать жалюзи. Рассыльные мальчики обильно поливали водой мостовую перед витринами.

Из небольшой кофейни доносились крики игроков в трик-трак, голоса болельщиков, смех.

На повороте показалась повозка. Лошадь, которая была запряжена в нее, блестела от пота, еле передвигала ноги; глухо постукивали подковы по булыжникам мостовой. Завидев повозку, рассыльные мальчишки бросились в свои магазины. Через минуту они появились с ведрами мусора и отходов. Возница без устали щелкал кнутом, оповещая всех о своем прибытии.

Издалека доносился однообразный перезвон кузнечных молотов. По мере приближения эти металлические звуки становились все более громкими и отчетливыми.

Мостовая кончилась, и босые ноги ребят по щиколотку увязли в мягкой и теплой пыли — началась улица кузнечной слободки.

— Вон там, за углом, его дом, — сказал Агрон.

Они вошли в ворота с жестяной выгоревшей вывеской сверху, нырнули в узкий проход между двух стен и наконец выбрались в небольшой дворик. Сбоку прилепился приземистый дом, добротный, крепкий.

— Вроде никого.

— Не может быть?! — удивился Агрон.

Какое-то время они походили вокруг кузницы, но напрасно. Ее хозяин так и не появился.

— Что же делать?

— Трим ничего не сказал.

— А что, если самим пойти в тюрьму? — предложил Агрон.

— Скажешь тоже. Стены там знаешь какие высокие. Да еще сверху колючая проволока. У ворот стража.

— Трим точно ничего больше не говорил?

Дрита задумалась, смешно сморщив нос и потирая висок, будто искала решение какой-то очень трудной задачи.

— У-у-у! Чуть не забыла, — хлопнула она себя по лбу. — Он сказал… Он мне велел сказать кузнецу…

— Ты можешь быстрее? — рассердился Агрон.

— Это письмо кузнец должен передать заключенному из десятого окна, — выпалила Дрита.

— Так бы и говорила сразу! — обрадовался Агрон. — Идем быстрее!

У ворот тюрьмы друзья остановились.

— Значит, из десятого окна? — переспросил Агрон.

— Да, начиная от ворот.

— Высоко. Без рогатки не обойтись, — сказал Агрон, прикидывая расстояние до десятого окна. — Здесь поблизости живет мой приятель — Селё. Он хороший парень. Может, он чем поможет?

Друзья отправились на одну из глухих улиц неподалеку от тюрьмы. Пройдя несколько дворов, они вышли к маленькому домишку. Кругом не было ни души.

Неожиданно с громким лаем к ним подскочила маленькая собачонка. Агрон попытался ее приласкать.

Во двор выбежал мальчик, радостно улыбаясь.

— Селё, нам нужна рогатка, — обратился к нему Агрон, ничего не объясняя. — Есть у тебя?

Селё явно не ожидал такого вопроса. Он топтался растерянно, не зная, что сказать.

— Мне нужно для дела. Понимаешь? Для очень важного дела, — настаивал Агрон.

Дрита улыбнулась и хотела что-то добавить, но… Селё направился к дому. Через минуту он вышел с рогаткой в руке:

— Возьмите, я дарю вам это оружие, — серьезно сказал он.

Селё слышал, что в других городах, где улицы освещаются электричеством, юные мстители часто используют рогатки для стрельбы по лампочкам у итальянской комендатуры и солдатских казарм. Поэтому он и назвал ее «оружием».

— Возьмите и меня с собой, — попросил Селё.

Агрон взглянул на Дриту, будто спрашивая: «Ну что, возьмем его с собой?»

Дрита улыбнулась.

— Тут вот какое дело, — обратился он к Селё. — Необходимо забросить в тюрьму одно важное письмо. По-моему, это можно сделать с помощью рогатки. Как думаешь, сумеем?

Селё неуверенно пожал плечами:

— Но, если…

— Что если? — прервала его Дрита.

— Пойдем, посмотрим на месте, — предложил Селё.

Все вместе они снова отправились к тюрьме.

— Давайте отсюда. Здесь нас никто не увидит, — остановил их Селё возле стены, которая отделяла сады от тюремной дороги. — Которое окно?

— Десятое.

— Оно закрыто! — огорчилась Дрита.

— Подождем, пока откроется, — решил Агрон.

— А если оно никогда не откроется? — Дрита уже шмыгнула носом.

— Надо придумать что-то другое, — сказал рассудительный Селё. — Давайте думать.

Ребята замолчали. Лица их стали сосредоточенными.

Стоило кому-нибудь шевельнуться, остальные поворачивались к нему с надеждой. Но пока ничего стоящего никому в голову не приходило.