Annotation
Удивительные приключения куклы по имени Арнольд — обаятельного фантазера и философа, наделенного талантом самоотверженной дружбы.
Иван Манди
За утренним столом. Арнольда сшивают. Арнольд и Росита. Йолан Злюка–Пылюка.
Арнольд–китолов. Что принесет завтрашний день?
За утренним столом. Где находятся дни?
К вечеру.
Ночная тишина
За утренним столом. День рождения.
Стради. Гарроне. Крочи. Гостиница Чиму. Дюри Гонда.
За завтраком. Носки Крючка. Ночная тишина.
Завтрак дядюшки Белы.
За утренним завтраком
Гостиница Чиму.
Арнольд зарывается.
Появление жирафа. Почешите мне пятки!
За утренним столом. Мимолетный визит облака.
Папа, ты сегодня дежурный!
Мишка Муки и его сыновья. Домашние музыканты.
Друг Арнольда.
Арнольд из горки.
Гостиница Чиму. Театр Арнольда.
О это лето!
Одним врагом больше!
Чиму в джунглях.
Переселяемся на старую мельницу!
Что этому типу тут нужно? Лицо.
Черепаха Йонатан.
Арнольд летит.
Росита летит вслед за Арнольдом.
На холме.
Принесите мне Рисового Гнома!
Жираф появляется вновь
Арена Арнольда
notes
1
2
3
4
5
6
7
Иван Манди
Арнольд–китолов
Перевод с венгерского E. Тумаркиной
Рисунки И. Наховой.
За утренним столом. Арнольда сшивают. Арнольд и Росита. Йолан Злюка–Пылюка.
Скверное это дело, хуже и быть не может. Скрепляют тебя большущей иглой для сшивания мешков, и к тому же на глазах испанской танцовщицы!
Голова Арнольда прижата к маминым коленям, руки где–то спереди болтаются. А сзади жуткая игла над ним колдует. Жуткая игла делает жуткие стежки. Арнольду даже кажется, будто в него саблю вонзают, да еще поворачивают внутри. Однако он ни на миг не отрывает взгляда (измученного, затуманенного взгляда) от испанской танцовщицы Роситы Омлетас. Танцовщица сидит в углу маленького дивана у накрытого к завтраку стола. Не понять, смотрит ли она на Арнольда, слышит ли его прерывающийся голос:
— Умоляю вас, не осуждайте меня! Вас могут смутить некоторые обстоятельства. Обстоятельства действительно ужасные! Мне, правда, пытаются помочь два милых создания. Девочка, которая нашла меня в том самом месте, и ее мама. Эта славная женщина отважно взялась за столь деликатную операцию и, не жалея труда, старается придать мне божеский вид.
Арнольд умолк.
Мать подтолкнула его, и он с головой погрузился в ее колени.
— Стоит ли его сшивать? — подняла голову мать. — И чего ты только не подбираешь!
Чиму, белобрысая лобастая девчонка, сидела за столом и завтракала. Она стучала ложечкой по кружке и жевала бутерброд с маслом, стараясь запихнуть его в рот целиком.
— Не могла же я его там оставить!
— Не понимаю, почему его нельзя было там оставить. — Игла замерла в руке матери. — Для чего нужно подбирать всякий хлам в туалете загородного кафе? И еще в таком подозрительном туалете.
— Да, полотенце там не было безупречно чистым. — Чиму продолжала сражение с бутербродом.
— Безупречно чистым! Мне кажется, там вообще не было полотенца. Терпеть не могу воскресные экскурсии из–за того, что приходится обедать в пригородных кафе с их грязными туалетами. И вообще, где ты его нашла? В умывальнике или…
Чиму положила хлеб на стол. И засмеялась, загудела в кружку, словно в пустую трубу. Устрашающе так загудела, словно подавая тайный знак далеким кружкам, чашкам и ложкам.
В этот момент заговорила Росита Омлетас:
— Все же мне хотелось бы знать, где вас нашли! — И более резким тоном: — Откуда вы вообще взялись?
Арнольд попытался вынырнуть из коленей. Попробовал поднять голову.
— Мой друг, доктор Пал Титкош, отклонил бы ваш вопрос. Но я не доктор Пал Титкош, хотя в некотором смысле Пали считал меня примером для себя. Да, да, он считал меня примером для себя!
Арнольд замолчал. Наверное, ждал, что танцовщица спросит: «В каком смысле?»
Но вопроса не последовало. А игла для сшивания мешков вновь вонзилась в Арнольда.
Некоторое время он слова не мог вымолвить. («У меня мозги лопнут! Ум за разум зайдет! Ой, мне плохо! Эта дама могла бы обращаться со мной помилосерднее!»)
— Если я назову свое положение драматичным, это еще будет мягко сказано. Однажды меня бросили, вернее, потеряли. В том самом туалете. Вероятно, вся беда случилась из–за того, что малютка Аги ни на миг не хотела расстаться со мной.
Тут голос Арнольда прервался. Потом стал каким–то насморочным.
— Вы должны понять, я немного волнуюсь. Коротко не расскажешь, кем была для меня Аги и кем я был для нее!
— Это звучит романтично.
— Вы совершенно правы: это действительно очень романтично, и, возможно, когда–нибудь я опишу свою историю с Аги. Имя ее я, конечно, изменю. Право, я бы не хотел, чтобы из–за меня, если книга попадет в руки ее мужа…
— Вы думаете, он приревнует ее к вам?
— Весьма вероятно, барышня.
Игла для сшивания мешков опять вонзилась в Арнольда, и он снова погрузился в колени матери. А вынырнув, начал рассказывать:
— Однажды отец Аги предложил прогуляться по лесу. Он полагал, что Аги мало бывает на воздухе, мало двигается. Отец Аги человек выдающийся. Он доктор киноведения. Я и сам охотно беседую с ним. Надеюсь, мне еще представится случай…
— Что же случилось во время прогулки в лесу?
— Аги, конечно, не согласилась идти без меня. И я отправился с ней, как обычно, ведь я всегда и всюду ее сопровождал. Мы пошли к горе Хармашхатар. Мать Аги думала, что там будет меньше народу. Мать Аги терпеть не могла суетни и толкотни. Как и я, между прочим. Мы не ошиблись. Кроме нас четверых, на лесных тропинках и лужайках народу почти не было. Мы с Аги побежали вперед. Родители за нами. Отец Аги что–то рассказывал матери, наверное, про кино. Мать слушала его с озабоченным выражением лица. Она всегда выглядела озабоченной, когда выслушивала чьи–нибудь объяснения. Она вообще постоянно чего–то боялась. А тогда был приятный весенний день. Я всегда любил солнце. Воду, солнце…
— По вам не заметно, что вы любите загорать.
— Загар сошел… Да, да, сошел. В таких обстоятельствах… Одно могу сказать совершенно определенно: я воспитывался не в тепличных условиях. Но оставим эту тему. Вернемся к прогулке…
Чиму выскочила из–за стола и приоткрыла большую застекленную дверь, за которой в теплом сыром свете мокнул сад. Из–за дерева показался мальчишка в синей рубашке. Одной рукой он держался за ствол. Мальчишка завертелся вокруг дерева и помахал Чиму.
— Выходи!
Девочка и бровью не повела. Не обратила она внимания и на свою мать, которая, продолжая шить, спросила:
— Ты кончила, наконец, завтракать?
Чиму придвинулась к Арнольду. Может, она хотела послушать его историю?
Арнольд так взмахивал руками, словно плыл по воздуху к танцовщице.
Мать легонько стукнула его по голове:
— Не вертись!
— Пожалуйста, как вам угодно.
Росита Омлетас спросила с некоторым нетерпением: