Мой Оскар дружил со всеми людьми и животными, но часто писался, и я беспокоилась, не страдает ли он от стресса. Как жаль, что нельзя залезть коту в голову и выяснить, почему он так себя ведет и нет ли тому причин в его прошлом. Если бы они умели говорить!

У Каспера появились и другие друзья. У нас жили Кипи и Фисташка — раньше они принадлежали моему сыну. После того как произошло несчастье и он овдовел, я забрала у него кошек — на него навалилось слишком много всего, и он понимал, что не может за ними ухаживать. У Кипи были проблемы с щитовидной железой, и, чтобы она могла вести нормальную жизнь, ей надо было каждый день делать укол. Она была тихой и застенчивой кошечкой, как и ее сестра — у которой со временем тоже начались проблемы с щитовидкой. В основном Кипи и Фисташка проводили время вдвоем и мало общались с Каспером, но когда несколько лет спустя Кипи умерла, Фисташка и Каспер сдружились.

Огромный — под семь килограммов весом — ласковый кот Клайд обожал всех и каждого. Именно он первым подружился с Кипи и Фисташкой. Больше всего на свете Клайд обожал валяться на спинке, чтобы ему расчесывали живот: как только он видел, что кто-то взялся за кошачью щетку, он тут же валился на спину, поэтому вам ничего не оставалось, кроме как покориться. Еще он любил, когда его умывают другие кошки, и чаще всего этим занималась Кипи.

Наверное, нет ничего удивительного в том, что Каспер так долго отказывался вылезать из-под кровати: он, вероятно, гадал, куда же это его занесло. Может, он думал, что попадет в тихое местечко, где они будут жить вдвоем с Таппенсом. Вместо этого его привезли в дом, полный кошек, и нам пришлось подождать, прежде чем он освоился.

Каспер вошел в семью довольно несносных кошек. Когда я начинаю вспоминать их проказы, первым делом мне вспоминается Виски. Она принялась шкодничать вскоре после своего появления. В канун Рождества ей было около четырех месяцев, и мы нарядили елку шарами и гирляндами. Как-то раз я, как обычно, ушла на работу, а по возвращении обнаружила елку на полу, а украшения — разбросанными вокруг. Вся квартира была усыпана елочными иголками. Рядом с деревом сидел черный пушистый комок с самой невинной мордочкой. Приблизившись, я увидела, что она что-то прячет за щекой, а изо рта у нее свисает зеленый провод. Виски жевала гирлянду! Слава богу, я выключила ее из сети прежде, чем уйти на работу. С тех пор мы всегда ставили искусственные елки, но кошки придумывали все новые и новые проказы.

Всю свою жизнь я любила кошек. Иногда трагические события укрепляют наши связи с окружающим миром, и мне кажется, что одна трагическая история сделала мою любовь к животным особенно сильной.

В детстве я жила на Ближнем Востоке: мой отец был инженером-электротехником на заводе по переработке нефти — в 40-х и 50-х годах там работало много англичан. Когда мне было пять лет, папа уехал туда на заработки. На заводе было принято, что семьи сотрудников переезжают вслед за ними через несколько лет, когда те смогут себе это позволить. До тех пор мы с мамой и Лесли, моей младшей сестрой, оставались в Великобритании.

Когда отец уехал, у Лесли обнаружили рак. В то время я понимала только, что она болеет, а мама очень переживает. Тогда было не принято подробно объяснять детям, что происходит; возможно, таким образом нас старались защитить. Смерть Лесли изменила всю нашу жизнь: это был тяжелый удар, и отцу в связи с семейными обстоятельствами позволили перевезти нас в Бахрейн раньше, чем это было принято.

Мне тогда было восемь лет. Хотя долгое время мне казалось, что смерть Лесли мало повлияла на меня, теперь я понимаю, что это не так. В то время у меня не было других братьев и сестер. Детские переживания накладывают отпечаток на всю последующую жизнь. Лесли ужасно страдала, а затем умерла, отец был далеко, а мама разрывалась между больной дочерью и хозяйством — все это не могло не повлиять на мое детство.

Смерть Лесли словно поставила точку на нашей предыдущей жизни — мы собрали вещи и покинули Великобританию. Единственным напоминанием о прошлом был наш кот, Черныш. На самом деле это был мамин кот: пока Лесли болела, мама не раз исповедовалась ему. Даже если я утаскивала его к себе в комнату, стоило маме позвать, он тут же мчался к ней. Тогда я впервые поняла, что животные, благодаря своему шестому чувству, заботятся, как могут, о тех, кто в них нуждается.

Черныш очень любил Лесли. Перед смертью ей было совсем плохо, и он, словно чувствуя это, все время сидел рядом, чтобы она могла протянуть руку и погладить его. Тогда я своими глазами увидела, как возникает связь между человеком и животным. Мама обожала Черныша — наверное, он успокаивал ее своим присутствием. Я многое поняла задним числом, становясь старше, но даже тогда я чувствовала, что наблюдаю за чем-то важным, и это чувство осталось со мной на всю жизнь. Мама несколько лет назад скончалась, у меня уже есть дети и внуки, но те ранние воспоминания по-прежнему живы: Черныш во многом повлиял на мою судьбу.

Позже мы переехали в местечко Авали, напоминавшее военный лагерь — его окружала трехметровая ограда, защищавшая нас от диких собак. У нас было множество соседей — в основном американцев, англичан и австралийцев, и у меня сразу же появились товарищи по играм. Много недель мы привыкали к жаре и сухости, но потом никого уже не удивляли дети, играющие в ковбоев в сорокаградусную жару.

Это был странный период в нашей жизни, хотя тогда мне так не казалось. Несмотря на то что мы жили посреди пустыни, папа решил во что бы то ни стало посадить лужайку. Каждый день он привозил с пляжа несколько пучков сухой травы, даже отдаленно не напоминавшей сочный зеленый английский газон, выкапывал ямки, сажал ее, поливал и с гордостью говорил, что его работа близится к завершению. Как ни странно, в конце концов ему действительно удалось создать некое подобие лужайки — во всяком случае так мы ее называли.

После переезда в Авали я ходила в американскую школу, но там учились дети не старше одиннадцати лет. Характерно, что все обсуждения моей дальнейшей судьбы велись без моего участия. Неожиданно было решено, что я в одиночку возвращаюсь в Великобританию и буду учиться там в гилдфорском пансионе. Это был удар. Моя младшая сестра умерла, мама еще не оправилась от потери, у меня родились двое сестер и брат, а меня заставляют вернуться в страну, ассоциирующуюся у меня только с горем и болезнью. Предполагалось, что на каникулы я буду уезжать к бабушке с дедушкой, но я все равно страдала от одиночества, ведь мои родные были на другом конце света, а от меня ждали, что я уже взрослая и все понимаю.

Пару раз я ездила в Авали на летние каникулы, но это обходилось нам ужасно дорого: видимо, поездки прекратились, так как родители сочли, что не могут позволить себе платить и за них, и за мою школу.

Как-то раз, когда я летела в Авали, самолет сел на дозаправку в Риме. Меня почему-то сфотографировали для газеты, и мне странно сейчас смотреть на себя в школьной форме. Единственное, что мне запомнилось из того путешествия — крохотный серо-белый котенок, которого я встретила в туалете римского аэропорта. Сидя на пыльном и грязном полу туалета в чужой стране, я играла с этим пушистым комочком, пока не поняла вдруг, что из громкоговорителя уже некоторое время звучит мое имя — меня призывали немедленно вернуться на свое место, чтобы самолет мог наконец вылететь!

Мне было ужасно одиноко. Дедушка с бабушкой, голландцы по происхождению, изо всех сил старались, чтобы на каникулах я чувствовала себя как дома. Они были очень добры, но я мечтала поскорее воссоединиться со своей семьей и кошками.

Я окончила школу, не впадая в грех чрезмерной учености, и поступила на работу в бюро путешествий. Все оказалось далеко не так роскошно, как мне мечталось: я-то думала, что целыми днями буду отправлять людей в чудесные путешествия, а вместо этого приходилось целыми днями готовить всем чай. Вскоре я уволилась и переехала в Уолтон, где стала оформителем витрин в магазине дамского платья. Мне нравилось это занятие, пока меня не приметил парень, работавший напротив. Я не обращала на него внимания, но он стал приводить с собой друзей. Тут я вдруг осознала, что стою в витрине в окружении голых манекенов, и мне захотелось провалиться сквозь землю. Вместо этого я вышла замуж за того парня.