Только минут через десять он наконец заставил себя заговорить.

– П-простите, – прошептал он. – Кончил без разрешения.

– С разрешения, – поправил его Оуэн – и хорошо, что поправил – это помогало сохранять границы, сдерживаться. – Я сказал, что можно. Не помнишь?

– Нет. – Стерлинг облегченно расслабился, хотя наказание его совсем не пугало. Он слегка сжал пальцы, стискивая ладонь Оуэна; ему не хотелось ее отпускать.

Оуэн снял с него повязку, в комнате было почти темно, так что Стерлингу пришлось моргнуть только пару раз, чтобы привыкнуть.

– Я хочу, чтобы ты подумал, – протянул Оуэн и лениво сковырнул ногтем капельку воска с груди Стерлинга, – и сказал, когда будешь готов к продолжению.

«О боже», – мысленно ахнул Стерлинг. – Будет еще и продолжение?»

Он уже кончил, что для него значило, что секса больше не будет… но ведь дело не только в сексе, так? Он знал это. Может, это и нелегко понять, но он знал.

Стерлинг сделал глубокий вдох и кивнул.

– Я готов.

Глава Восемь

Оуэн обвел рукой комнату. Угловая, на верхнем этаже, дешевые деревянные панели на стенах прибиты криво. Хотя не так чтобы это очень бросалось в глаза; тут все было заставлено мебелью – почти все плоские поверхности завалены разным хламом.

– Думаю, в каждом доме есть такая. Комната, до которой никогда не доходят руки; куда ты складываешь все барахло, которое не нужно, но жалко выкинуть. Вот только мне, наоборот, оченьхочется выкинуть все это – или отдать на благотворительность – потому что из этой комнаты выйдет замечательная библиотека. Надоело, что мои книги болтаются по всему дому, а я не могу их отыскать. – Он искоса поглядел на Стерлинга, подметив растерянное выражение на его лице. – Я не шутил, когда сказал, что заплачу тебе за работу. Ты ведь отказался сегодня от смены, я знаю, а мне не хотелось бы, чтобы из-за меня у тебя начались проблемы с деньгами.

– Вам не нужно мне платить, – как-то неуверенно отозвался Стерлинг.

Оуэн не в первый раз подумал, что мальчику, скорее всего, не приходилось заниматься подобным раньше; мысль была приятной, потому что каждая новая вещь, с которой Стерлинга знакомил именно он, принадлежала только ему одному.

Как и сам Стерлинг.

– Сперва надо вынести все отсюда. Завтра приедут из «Гудвилла»[3], чтобы забрать часть вещей – придется решить, что куда… тебе не надо об этом беспокоиться. А когда здесь станет попросторнее, я хочу, чтобы ты снял старые панели, выровнял стены и покрасил. – Он строго поглядел на Стерлинга. – Я не жду совершенства, потому что дом старый, и сомневаюсь, что здесь хоть один угол в самом деле девяносто градусов, но надеюсь, что ты сделаешь все как можно лучше.

– Знаю. Конечно, сделаю. – Стерлинг сорвал с себя трикотажную водолазку, под которой обнаружилась футболка, и упер руки в бока, рассматривая окружающий их бедлам. – А как я догадаюсь, какие из вещей вам еще нужны, а какие – нет?

– Ну, я не собираюсь оставлять тебя здесь одного, – весело хмыкнул Оуэн. – Хотя чуть позже у меня еще есть дела, но пока я помогу тебе со всем разобраться. Мусор выносим на подъездную дорожку, а вещи для «Гудвилла» – на крыльцо. Думаю, то, что я хочу оставить – а такого вряд ли много – можно сложить пока в коридоре.

Стерлинг кивнул:

– Ясно.

– Значит, до вечера ты принадлежишь мне целиком и полностью, – с улыбкой сказал Оуэн. Он шутил, конечно, но его телу было все равно – оно довольно предсказуемо отреагировало на эти слова. Боже, когда же наступит чертов январь! Он столько дрочил, только когда был подростком, но даже этого было недостаточно, чтобы удовлетворить его. Наверное, Стерлинг испытывал то же самое, но, как ни парадоксально, ему почти не на что было жаловаться. Оуэн позволял ему кончить почти на каждой сессии, пусть Стерлингу и приходилось для этого попотеть.

Прежде чем мальчик успел ответить – а судя по блеску в глазах, ему нравилась мысль о том, чтобы быть полностью в распоряжении Оуэна, и у него наверняка имелась парочка предложений о том, как лучше использовать время, вместо того чтобы пачкаться в пыли, таская мусор – Оуэн махнул рукой в угол.

– Ты начинаешь оттуда. А я возьму на себя другую сторону комнаты, и встретимся посередине. О, и если попадется что-то розовое, по-любому выносишь на улицу.

Какое-то время они вместе работали, иногда Стерлинг спрашивал мнение Оуэна относительно той или иной вещи. В комнате было несколько десятков фарфоровых статуэток – его мать собирала их годами, и по иронии судьбы многие покупал сам Оуэн на дни рождения или другие праздники. Хотя когда-то они «украшали» весь дом, постепенно Оуэн все-таки перенес их в эту комнату, потому что ему нужно было место для собственных вещей. Раньше он не мог заставить себя избавиться от них – к тому же он знал, что они не имеют большой ценности – но прошлой ночью он наконец принял решение сложить их в коробку и отвезти к антиквару в центр города, чтобы узнать примерную стоимость. Если повезет, ему хватит на короткий отдых на каком-нибудь неплохом курорте на Карибском море в следующем году.

Или хотя бы на новый телевизор, потому что старый давно дышит на ладан.

– Что насчет этого? – Стерлинг показал на маленький складной столик. Вся столешница была в царапинах.

– Хмм. Пожалуй, Гудвилл. Мне он нравится, но его надо реставрировать, а у меня вряд ли будет на это время.

Стерлинг понес столик вниз, деревянные ступеньки скрипели под его кроссовками, Оуэн услышал, как дверь на крыльцо открылась и закрылась. Через несколько секунд дверь снова открылась и закрылась, а потом Оуэн услышал, как открылась дверца холодильника, и Стерлинг поднялся наверх.

– Держите. – Стерлинг протянул ему бутылку с водой – одну из целого блока бутылок, которые привез к Оуэну неделю назад. За несколько дней до этого Стерлинг опрокинул стакан с водой, а потом начал жаловаться, что это не его вина и что Оуэну просто стоит покупать воду в бутылках, как все нормальный люди. Этозамечание закончилось для него поркой, после которой ладонь Оуэна горела, и он несколько часов не мог избавиться от стояка.

– Спасибо, – ответил он. Он предпочитал воду из-под крана, вспомнить хотя бы обо всех экологических проблемах, связанных с водой в бутылках, но эту лекцию он уже читал раньше, а бутылка, как ни крути, более практична, когда в воздухе стоит пыль.

Вода освежала – а вид Стерлинга, который жадно глотал ее, так что на шее натягивались жилы – даже больше. Оуэн прислонился к креслу, из которого торчали пружины, и стал изучающе рассматривать Стерлинга. На его ягодицах и бедрах под джинсами наверняка все еще остались отметины с начала недели, вся кожа в крошечных синяках. Оуэн был осторожен с ним, никогда не оставляя следов там, где их нельзя было бы прикрыть, и никогда не перетруждая его мышцы, хотя он знал, что порой Стерлингу все равно очень некомфортно сидеть на деревянных скамьях аудиторий.

– Я так понимаю, что на рождество ты едешь домой? – как бы невзначай спросил он. На День Благодарения Стерлинг остался в городе, и Оуэн эгоистично радовался этому, но уже уговорил себя, что рождество придется встречать без Стерлинга. Хотя и не в одиночестве. Его пригласила парочка, с которой он познакомился в местном театре, когда работал там стажером. Джейк и Гэри были очень милыми, где-то жесткими, но в общем умелыми управляющими, и они были полны решимости сделать театр прибыльным и превратить его в светоч городской культуры. Оуэн до сих пор наведывался за кулисы, но если его интерес к театру слегка и поугас, то дружба с его владельцами – нет.

– Да… мама и Джастина ждут меня. Будет весело. – Оуэн заметил, что Стерлинг не упомянул отца. – Мы украсим елку и испечем печенье… Джастина говорит, что рождество – не рождество без домашнего пистолетного печенья. – Оуэн не понял, о чем речь, просто позволил Стерлингу продолжить, собирая книги и складывая их в стопки у стены. Стерлинг с виноватым видом поглядел на Оуэна. – Мне жаль, что я не могу остаться.