Я говорил, что не верю в Мойр, которые чахнут над моей нитью судьбы? Забудьте. Я ошибался.

Одна мойра всё-таки есть. Она наблюдала за мной несколько лет, благородно позволяла мне учить премудрости врачевания, давала советы, убирала аномалии. Даже та химера в бункере посреди «Тёмного леса» испугалась не меня, а всемогущей Зоны.

Я снова опустил глаза на поблёскивающую в тусклом мерцании тоннеля перламутровую рукоять ножа.

— А ты у неё на посылках. — Внезапно проговорил я, и обернулся к собеседнику. — Выпрашиваешь для себя местечко в раю?…

Тёмный сталкер шагнул назад, и растворился во тьме, не давая мне закончить реплику.

— Кукла без кукловода. — Рокотал его голос под сводами тоннеля. — Ты ей надоел… Когда и Они в тебе разочаруются, всё закончится….

— Кто они? — Выкрикнул я в темноту и махнул ножом. — Хозяева?

В ответ раздался лишь смех, повторяясь вновь и вновь на всём протяжении этой бесконечной дороги в никуда…

Двумя днями ранее.

Свалка. Лагерь диггеров.

— Пак, а Пак?… — Сталкер в чёрной куртке распечатал очередную упаковку саморазогревающихся обедов. — А Корейцы правда собак едят?

— Нет. — Коренастый мужчина лет пятидесяти, одетый в новенькую кожаную куртку, отрицательно покачал головой.

Он был невысокого роста, седовласый, что при условии непокрытой головы было отчётливо видно даже при тусклом свете костерка, разведённого в лежке какого-то мутанта.

— А почему тогда на Кордоне собаки вымерли? — Собеседник Пака упал на спину и захохотал.

Лица остальных остались каменно-непоколебимыми.

— Вы чё, мужики? — Юморист протёр глаза, в которых проступили слёзы, прервал гомерический хохот и оглядел собравшихся вокруг костра людей.

— Ты в зоне давно, «Золотая рыбка»? — Пак прищурился.

— Месяц.

— Оно и видно. И о порядках местных ты, само собой, не слышал.

— Да какие тут порядки. Здесь же мусоров нет. Тут свобода кругом.

— Это ты, брат, зря так думаешь. — Кореец по прозвищу Пак придвинулся к собеседнику, тревожа робкое пламя костра.

— Да тише ты, Пак, не переверни тарелки. — Слабо проговорил сидящий справа здоровяк в форме Чистого неба, и тут же умолк.

— Ладно, Леший, молчу. — Пак отодвинулся обратно и облизнулся.

От такого у сталкера в чёрном по спине поползли мурашки. Конечно, он не знал Пака. Он даже не слышал о таком торговце. Да и не все в Зоне знают, что есть такой выходец из Кореи, которого называют Пак…

Пак пришел в Зону незадолго до появления загадочного Меченого. История легендарного сталкера умалчивает, но помимо бункера сварливого старика Сидоровича, Меченый не раз посещал Пака, с которым так любил поболтать по душам. Это именно ему Меченый рассказал, какое желание собирается загадать у Монолита.

Пак никогда не был сталкером. Он сразу же после прихода в Зону нашел себя в торговле, потеснив «еврейские» амбиции Сидоровича и прочих.

О невероятных способностях Пака находить общий язык со всеми обитателями зоны слагали легенды. Мало кто не слышал у костра байку про то, как Пак выменял священный Монолит на три бутылки водки. Конечно же, это была всего лишь байка, но факт оставался фактом — Пак торговал с Монолитовцами.

Сперва эта новость шокировала обитателей Зоны. Никто не мог поверить, что безбашенные сектанты могут так запросто пить чай с Корейцем, и продавать ему артефакты, о которых Сидорович мог только мечтать.

Пак легко торговал и с Долгом, и со Свободой, и с Чистым небом. Кое-как поддерживал бартер с сектантами вроде «Последнего дня». А всё потому, что, как любил говаривать сам Пак, у него есть особый подход к каждому клиенту.

Допустим, приходит к Сидоровичу сталкер — совсем ещё зеленый, а тот ему с ходу и говорит:

— С таким брюхом ты костюм разве что в рюкзаке за плечами носить сможешь.

И бедняга отправляется к Паку. А вот тут и начинается виртуозная торговля. Пак и так похвалит костюм, и этак. Расскажет, как сбросить вес, и где распороть, чтоб костюмчик сидел как китайский пуховик.

Может за это Сидорович возненавидел Корейца. Возненавидели и военные, когда барыга объяснил тремя матерными конструкциями причину отказа платить деньги за проезд по Зоне…

— Я сразу понял, что ты в Зоне новичок. У стариков правило — никогда никого не оскорблять. Даже наёмников и хантеров не принято ругать.

— А я кого-то ругал? — Сталкер в чёрном выпрямил спину, и все услышали, как хрустят позвонки.

— Ты не быкуй. — Прошептал всё тот же боец Чистого неба. — Пак не любит, когда такие дела.

— Да кто ты такой вообще? — На лице сталкера отразилось не то изумление, не то тревога.

Здоровяк удивлённо вскинул брови:

— Ты это мне, парень? — Он поднялся на ноги, и шагнул к зарвавшемуся новичку.

— Стой! — Теперь уже назревающий конфликт остановил Пак. — Парень просто не понял здешних обычаев. Ничего, поживёт, попривыкнет.

— Тебе виднее, Пак. — Леший опустился на своё место, и добавил:

— А тебя, парень, чтоб я больше тут не видел…

Новичок несколько секунд молча сидел перед костром, осмысливая сказанное, после чего обратил к корейцу наполненные слезами глаза:

— Я всё понял, мужики, я понял.

Бедолага сложил руки на груди и глубоко вздохнул. Я это по незнанию. Простите меня, пожалуйста.

Леший оглядел новичка и присвистнул:

— Что, очко жим-жим, когда одному в Зоне ночевать.

Сталкер в куртке кивнул, и поглядел на Пака. Не на Лешего, не на двух одиночек, болтающих про какого-то Ворона, а именно на Корейца.

— Как зовут? — Отреагировал Пак.

— Ме… меня Виталиком звали… там, за Периметром… А тут у меня прозвище появилось. Коловратом кореша назвали.

— Кореша. — Кореец улыбнулся. — Ты прямо как блатной говоришь. Небось, уже со шпаной местной сдружился.

— Неа… Вы что, мужики, я ведь этих бандосов если увижу….. — Сталкер махнул рукой, показывая, как он будет сворачивать шеи хантерам, попадись те на его геройском пути.

Пак насторожился. Теперь он напоминал старого лиса, заметившего слежку.

— Заработать хочешь? — Наконец спросил он, и пристально посмотрел в поблёскивающие глаза новичка.

— А сколько?

— Это там, за Периметром, вопрос «сколько» имеет значение. — Подал голос Леший. — А тут все сперва спрашивают «что делать». Это у вас там не важно, что делать — лишь бы деньги платили.

— Так что делать?

— Стрелять. — Пак прищурился.

Двое одиночек по другую сторону костра напряглись.

— Слышал про хантеров, которые Чистое небо рвут как грелку?

— Ну. — Коловрат кивнул. — Караваны гасят.

— Есть маза заработать не хило. — Вновь подал голос Леший. — Надо только караваны регулярно потрошить, а папаши с Периметра нам за это зелень будут отваливать.

— Вроде банды. — Коловрат в нерешительности поглядел сперва на Пака, потом на Лешего.

А вдруг подвох?

— Ты на этом не заморачивайся. Мы как тимуровцы — отбираем у богатых и отдаём…себе.

Коловрат закивал.

— Значит, согласен.

— Посмотрю, как дело пойдёт. На первое время — согласен.

— Вот и здорово. — Пак улыбнулся. — Заглянешь ко мне завтра. Улан, проводи его.

Одиночка в бандане поднялся от костра и кивнул в сторону дороги:

— Пошли.

Сознание вернулось не сразу…

Сначала я увидел свет солнца, проникающий через отверстие в заборе, и только потом нестерпимая боль напомнила про вчерашнюю битву.

Я схватился за шею, и закричал так громко, насколько это было возможно. Не от боли, а от безысходности.

Тёмный открыл мне глаза на правду жизни. Я никогда не был одним из тех, кого называют сталкерами. Я был любимой игрушкой Зоны — избранным. Игрушка перестала быть нужной. Как там в стишке? «Мишку бросила хозяйка…». Что-то в этом роде. Вот только предварительно игрушку порезали на части.

Боль вновь пересекла тело, и я замер в неестественной позе, не в силах шевельнуться. Только теперь моему взору открылась вся картина побоища: десятки изодранных пулями тел, кровь. Смерть собрала здесь немалый урожай.