— Все сюда и захлопнуть ловушку! — приказал он. — Цель перемещается.

Ультрамарины покинули свои укрытия и начали пробираться ближе к нему, поливая двор короткими очередями. Но там, где обычный противник был бы вынужден залечь под обстрелом, терминаторы шли в полный рост.

Рем увидел, как подстрелили Баркху — в его доспех угодило сразу несколько зарядов из огромных болтеров. Баркха длинно выругался на талассарском, упал на землю и затих. Рем, прижатый к земле и видящий, как быстро редеют ряды его воинов, понял, что у него есть один шанс выиграть этот бой. Он вызвал сержанта Аркона.

— Аркон, огонь на подавление по внутреннему двору. Живо!

— Капитан, но тогда вы окажетесь в зоне поражения.

— Знаю, выполняй! Залей это место огнем!

Повторять приказ не требовалось. Аркон знал свое место в командной цепочке. Как и Рем. Главное — боевая задача. В писании примарха ясно сказано, что жизни воинов — важнее всего, особенно воинов Легионес Астартес, поскольку их явно будет не хватать в грядущей войне. Но не менее очевидно, что войны выигрываются кровью солдат. И порой единственный способ победить — пожертвовать всем ради победы.

— Быстрее, Аркон! — закричал Рем, когда командир противника пробил стену и попытался бежать. На двор один за другим посыпались ракетные снаряды, и его захлестнуло пламя. Тяжелые болтеры стреляли вновь и вновь, их смертоносный огонь был беспощаден. Заряд угодил капитану Саламандр в плечо, и от удара его развернуло; тут же второй снаряд ударил в наплечник. Силой взрыва его бросило на колени. Сверху прилетел еще один снаряд, но Саламандр вскинул щит и закрылся. Отбитый снаряд рикошетом улетел во двор и взорвался прямо среди Ультрамаринов, притаившихся за немногочисленными оставшимися укрытиями.

Нескончаемый шквал огня заполнил двор, и Рем потерял представление о происходящем, когда оглушительная какофония звуков обрушилась на него. Он утратил контроль над ходом сражения, но мог вернуть его, если бы узнал, что стало с военачальником Саламандр.

Он пополз по-пластунски вокруг «Рино», положив болтер на предплечья. Снарядные гильзы, дробленые камни, трупы… Вокс, потрескивая, вопил ему в ухо: соседние группы запрашивают информацию, сообщают о переговорах вражеских отрядов, спешащих к зданию, пилоты «Громовых ястребов» предупреждают друг друга об опасности. Рем выбросил все это из головы, сосредоточившись на том, чтобы как можно быстрее выполнить свою задачу.

Он добрался до «Рино» и встал на колени, чтобы просто выглянуть из-за гусеницы танка. Терминатор Саламандр уже стоял на ногах, хотя визор Рема показывал многочисленные уязвимые точки на его доспехе.

Видимо, военачальник почувствовал его присутствие и обернулся. Рем встретился с ним взглядом, глаза в глаза. Он смотрел на него поверх ствола своего болтера, и, хотя не мог проникнуть сквозь скалящуюся керамитовую боевую маску, ему казалось, будто он видит угольно-черную кожу воина и свирепые красные глаза. Конечно, это нелепо, но на лицевом щитке Саламандра имелась уязвимая точка, и меткий стрелок мог этим воспользоваться…

Рем нажал на спусковой крючок, и болтер выплюнул один единственный заряд. Хотя оружие стреляло на сверхзвуковых скоростях, у Рема возникло ощущение, будто он может проследить, как снаряд пронзает воздух. Еще в момент выстрела он знал, что попал в цель. Заряд угодил Саламандру прямо в лицо, и Рем увидел, что его визор зарегистрировал уничтожение. Терминатор не упал — доспех не предусматривал, чтобы надевший его мог падать, даже после смерти.

Рем выдохнул, перевернулся на спину и позволил остаткам напряжения вытечь из мышц. Это сражение, хоть и было одним из самых коротких, оказалось и одним из самых трудных.

Высоко над зданием с ревом кружили «Громовые ястребы», словно птицы-падальщики в предвкушении пира.

Сражение 314

Вдоль базальтового ущелья дул холодный ветер, приносивший песчинки с высоких пиков Макрагге. Рем чуял в этом ветре смолистый запах высокогорных елей и хрустальную свежесть ледниковых озер. Он скорчился позади пирамиды — трехметрового конуса, сложенного из обломков вулканической породы с древними отметинами, указывавшими путникам безопасную дорогу через перевалы, где можно найти воду и кров. Эти знаки древней клинописи Маккрагге не смог бы прочесть чужак, будь он даже гражданином Ультрамара.

Много лет прошло с тех пор, как Рем мальчишкой проходил через эти горы. Полуживой и еле стоявший на ногах от усталости, он брел от одного знака к другому, сражаясь за место в рядах Ультрамаринов. Из всех парней, что тогда отправились на последний этап испытания, выжил он один. Остальные умерли от тепловых ударов и обезвоживания; разбились, сорвавшись с высоких скал, или попали в лапы свирепых кошек, обитавших в пещерах. Когда Рем, спотыкаясь, буквально внес себя в бронзовые ворота крепости Геры, его встретил капитан Пендаррон — герой, сражавшийся бок о бок с Робаутом Жиллиманом в диких землях Иллирии еще до того, как Галлан предал Короля-воина Конора. Капитан поднял его, отчитал и отправил в апотекареон, кивнув в знак одобрения.

Воспоминания о том времени подарили приятный выброс эндорфинов, но удовольствие было недолгим. Это случилось целую жизнь назад: почти два века сражений отделяли того мальчишку от воина Легионес Астартес, которым стал Рем. Паренька ждали десятилетия тренировок, годы тяжелого труда, горя и — да-да! — счастья. Доказать, что он достоин занять место в рядах Ультрамаринов, было для него величайшей гордостью. Он до сих пор помнил радость своей матери, видевшей его марширующим по улицам Макрагге в сверкающих синих боевых доспехах.

После Рем больше никогда не видел своей матери, но эта потеря тронула не так сильно, как он ожидал. Его мышление кардинально изменилось, и, хотя способность испытывать печаль и волнение никуда не делась, нужны были особые стимулы, чтобы включить эмоции, связанные с прежней жизнью простого смертного.

Треск в вокс-сети вывел Рема из задумчивости. Он стряхнул с себя воспоминания о золотых деньках и сосредоточился на теперешних, мрачных. Эта кампания была самой трудной из всех, так как Сыны Хоруса постоянно превосходили их численно и в тактике. В космосе флотилии магистра войны разгромили их заслоны и нападали из ниоткуда, чтобы разрушить стройные боевые порядки Ультрамаринов.

Планеты гибли одна за другой. Тарентус, Масали и Квинтарн были потеряны. При мысли о последней, после всего, через что прошла Четвертая рота во время боя с Саламандрами, у Рема ком подступал к горлу. Прандиум тоже погиб: его разорение, начатое Пожирателями Миров, довершили вирусные бомбардировки, уничтожившие все живое. Иакс осыпали зажигательными бомбами, пока Сад Ультрамара не превратился в выжженную пустыню.

Ни одна операция, проведенная магистром войны, не была похожа на предыдущую, и до Рема доходили слухи из высших эшелонов, что у планировщиков главного стратегиума иссякли идеи, как с ним сражаться. Рем знал, что это неправда. В писаниях примарха должен найтись способ отразить атаки на Ультрамар. Но план этот слишком сложен и всеобъемлющ, чтобы быть понятым смертными, даже теми, чьи познавательные способности обострены, как у Легионес Астартес.

Робаут Жиллиман никогда не проигрывал и, конечно, не проиграет и эту войну.

Макрагге не может пасть. Просто не может!

Рем не знал, считать это фактом или горячим желанием.

Баркха вскарабкался к нему по каменистому склону, прячась за скальными выступами, служившими укрытием для этого отделения Четвертой роты. В тридцати метрах под ними по дну каньона змеилась ровная и хорошо утоптанная дорога через горы. Было решено, что именно здесь, вдали от сражений на подступах к крепости Геры, магистр войны поведет свои войска в обход через каньоны, чтобы открыть второй фронт против последнего бастиона Ультрамаринов.

Четвертая рота охраняла проходы.

— Идут, — сказал Баркха. — Бронетехника Сынов Хоруса, в авангарде байки и спидеры. Пока их немного, но должны быть и другие, прокладывающие путь через горы.