— Вы, правда, Сарик Арсен и Покр Вазген? Два брата?

Оба бородача в ответ кивнули пареньку.

— А мы слышали, — с настойчивостью продолжал паренёк, — что вы воюете в отряде Кес Арута. Это тоже правда?

Бородачи снова кивнули.

— Какой он, расскажите нам, — попросил паренёк, — мы так много слышали о нём. Говорят, что он в одиночку может перебить целый батальон. Про него столько всяких историй рассказывают. Турки его «Шайтан Арут» называют. Говорят у него жена очень красивая… Самая красивая армянка из всех… говорят…

— Говорят, — перебил его Покр Вазген, — что ты нас спрашиваешь? Его бы и спросил.

— Кого? — не понял паренёк.

— Того с кем разговаривал.

— А с кем я разговаривал?

— С ним. Это Кес Арут и был!

— Девочка! Красивая… вся в мать!

Повитуха держала завёрнутого в руках ребёнка и широко улыбалась, слушая её крики. Роды прошли на удивление легко. Мириам чувствовала себя хорошо. Она, улыбаясь, протянула руки к ребёнку. Однако повитуха сперва передала ребёнка бабушке. Мать Мириам, радостно улыбаясь, приняла ребёнка на руки и только потом передала его матери. Мириам тоже улыбалась, глядя на розовое личико девочки. Она нежно коснулась губами маленького лобика и поправила складки материи, в которую был завернут ребёнок.

— Как назовёте? — послышался голос матери Мириам.

— Арут хотел дать имя своей матери…Сирануш.

Мать нагнулась над Мириам и, взяв ребёнка за маленький пальчик, мягко произнесла:

— Ну, давай знакомиться, сируник Сирануш…я твоя бабушка.

В этот момент снизу раздался голос Констандяна, зовущий её. Оставив Мириам и внучку, женщина вышла из комнаты и спустилась во двор. Констандян выглядел крайне взволнованным, что сразу обеспокоило женщину.

— Случилось что? — тихо спросила она у мужа.

Констандян некоторое время молчал, собираясь с силами, а потом коротко сказал:

— Собирайтесь. Мы немедленно уезжаем из города.

— Как уезжаем? — поразилась женщина. — А как же дом? А Мириам? Она только что родила…

— Кого?

— Девочку! Назвали Сирануш!

— Сирануш? — с горечью повторил Констандян. Проклятые турки…даже порадоваться на внучку не дадут… Собирайся быстро. Собирай детей…внуков… бери самое необходимое из одежды. Еды побольше… кто знает, что ждёт нас впереди

— Да что случилось? Скажешь ты, наконец,… отчего мы бежим?

Констандян хмуро посмотрел на жену.

— Конец всему. Только что состоялось заседание под председательством вали Эрзерума, Тахсин бея, и с участием всех нотаблей. Они постановили выслать всех армян из Эрзерума в Алеппо. С минуту на минуту начнутся погромы. Мы должны поблагодарить вали за то, что он не позволил нас убивать, как того требовали многие. Хотя кто знает, что нас ждёт впереди… в общем, времени нет всё объяснять. Собирайся. Мы должны немедленно покинуть город, иначе один бог знает что будет.

— Но как же Мириам? Она только родила…она не сможет…

— Сможет, — зло закричал Констандян на жену, — или лучше оставить её для турок? Ты знаешь, что они с ней сделают?

— Господи, господи, — причитая, женщина побежала в дом. А Констандян остался во дворе и начал готовиться к отъезду со своими сыновьями. Они вывели четырёх лошадей, которыми запрягли две повозки. На повозки сразу начали укладывать кое какую одежду и продукты. На одной из повозок оставили немного места, чтобы там могла лечь Мириам. Всё делалось быстро. Никто не проронил и звука. Констандян лишь взглядом торопил сыновей. Но те и без того трудились изо всех сил. Пока они собирались, на соседних улицах послышались крики, топот ног, выстрелы.

— Все выходите из домов, — кричали на турецком языке, — берите с собой немного одежды и еды. Любой, кто останется, будет убит на месте.

Констандян лишь на мгновение остановился, а потом с удвоенной силой принялся за работу. Вскоре крики начали раздаваться совсем рядом. Было отчётливо слышно, как армян выгоняют из домов. Наконец, всё было уложено. Внуков, — Ваана и Наринэ, — Констандян посадил в первую повозку и на всякий случай прикрыл их старым одеялом.

— Сидите тихо, — предупредил он обоих.

Те словно понимали происходящее. Оба затихли, хотя до этого бойко разговаривали друг с другом. Все были готовы к отъезду. Дожидались госпожу Констандян с Мириам. Наконец и они вышли. Мириам с ребёнком посадили во вторую повозку и тепло укутали. После этого Констандян отворил ворота и… сразу уткнулся в конных жандармов. Один из них остановился у ворот и, указывая нагайкой направление, громко крикнул:

— Быстрее. Двигайтесь быстрее.

Констандян, радуясь, что не происходит худшего, погнал лошадей быстрее. Через несколько минут обе повозки смешались с огромным потоком людской массы. Армян начали строить в колонну. Колонна растянулась на несколько километров. Со всех сторон её окружали жандармы и конные отряды дадашей. Понадобилось несколько часов, чтобы колонна понукаемая криками и ударами кнутов, побрела в сторону выхода из города. В Эрзеруме больше не осталось ни одного человека армянской национальности. Все шли в колонне. Куда они шли, многие не знали. Люди думали, что их отправляют в места временного проживания в связи с военным положением. Как ранее и объявляло во всеуслышание правительство.

В то время как армян, подгоняя палками и дубинками, выводили из Эрзерума, в кабинете Зиновьева появился Лущев. Вопреки обыкновению последних дней, Лущев просто сиял от радости. Зиновьев аж подался вперёд при виде Лущева. Вид полковника буквально заинтриговал Зиновьева. Лущев не стал тянуть и прямо с порога объявил новость:

— Наши части захватили город Ван! Идёт крупномасштабное наступление на всю Западную Армению. Французы и англичане начали военные действия на юге Османской империи. Вскоре последует ряд наступательных действий.

Зиновьев, широко улыбаясь, захлопал, аплодируя действиям России, Франции и Англии. Лущев упал в кресло, в котором имел обыкновение сидеть.

— Но каковы армяне, милостивый государь? — Зиновьев улыбнулся восхищению, с которым Лущев произнёс эти слова. — Подумать только, крошечным отрядом… в окружении женщин и детей, дать бой регулярным войскам турецкой армии, да и не только,… а ещё сражаться двадцать девять дней и фактически выйти победителями. Когда наши части вошли в город, его полностью контролировали армяне. Вы понимаете, милостивый государь, что это значит? Турки жестоко ошибаются. Даже если им удастся претворить гнусные планы в действительность, это ничего не даст. Ничего, милостивый государь. По очень простой причине. Этот народ невозможно поставить на колени. Это гордый народ. И Ван показал это со всей очевидностью. Браво, Ван! Браво! Молодцы! Других слов для этих мужественных людей у меня нет.

Лущев выглядел довольным и радостным. Ещё бы, столько новостей сразу. Зиновьев не хотел омрачать его настроение, но делать было нечего. Они постоянно делились информацией и зачастую вместе принимали решение.

— Есть и не очень хорошие новости, — заговорил Зиновьев серьёзным голосом.

— Что? — улыбка мгновенно сошла с губ Лущева. У него появился сосредоточенный вид.

— Есть сведение, что в ряде населённых пунктов начались массовые избиения армян.

— Началось? Вы думаете правительство, несмотря на серьёзные поражения, которые нанесли им наши армии, всё равно осуществит резню?

— Похоже на то, — Зиновьев кивнул головой, — хотя и не хочется в это верить.

— Я подумывал выехать из Константинополя. Хочу собственными глазами посмотреть, что происходит на самом деле в этой стране.

— Вы в своём уме, полковник? — Зиновьев явно не ожидал таких слов от Лущева. — Мы официально находимся в состоянии войны. А вы решили устроить себе путешествие. Это очень и очень опасно. Что я доложу в Петербург, если с вами что-то случиться.