ГЛАВА 7

Туман ранним утром стелился по крышам Тамриллина, нежно заполнял рощи сосны, дуба, кипариса за стенами города. Отец Рианны в шутку звал ее спальню ее «башней», ведь из ее окон был лучший вид в доме. Ребенком она часами смотрела в окно, как ветер играет с деревьями, а в небе летают птицы.

Внизу было слышно песнь ветра в саду. Звук дома. Ветер, звон колокольчиков, ковер под ногами — все это был дом. Только теперь, из-за мысли, что она это оставит, она стала это замечать.

Но даже без Дариена ей пришлось бы уйти. Шкатулка на столике у кровати напоминала об этом.

Ее отец никогда не позволял ей ходить на Маскарад середины лета. Это была ночь разбоя, порой — жестокости. В этом году Рианна пойдет туда впервые. Но не одна. В шкатулке у ее кровати была маска из сплетенного золота, украшенная сапфирами и синим бархатом. Сверху были перья павлина, чтобы развеваться над лицом владельца.

Это было неотразимо, и послание было ясным. Но Нед не оставил шанса на ее интерпретацию и вложил записку.

«В этом цвете я представляю тебя Ириной из Озер, — написал он. — Ты знаешь».

Она знала. Это была одна из самых знаменитых баллад. Спасая принца от утопления, Ирина из Озер, королева водных нимф, ушла в мир людей.

Если практичнее, цвет подходил ее глазам.

При мысли о Неде она задалась вопросом, почему для нее любовь должна быть такой болезненной. Но она и немного злилась на него. Он не оставил ей выбора. Она знала, что у нее вообще редко бывал выбор, но все равно порой злилась.

Она подумала о Лин, убегающей из лучшего дома в Эйваре. Семья Амаристот в их северном замке была известна большим богатством и безупречной родословной.

Рианна слышала и другое: они жили далеко на севере, черпали доход из поместий на юго-западе, потому что по их венам текла ледяная вода, а не кровь.

Лин не казалась ледяной. Она казалась раненой, даже по походке, словно она двигалась осторожно, избегая боли. Но ее голос напоминал песнь птицы в клетке. Рианна хотела задать ей много вопросов — о брате, о поэте, научившем ее всему. Она знала, что будет грубо спрашивать это.

Она подумала о ноже в стене комнаты отца, о вспышке в глаза Лин, о невольном оскале. Может, порой у женщин был выбор. Рианна не знала техник с ножом, но все равно могла ранить Неда.

* * *

В свете дня кабинет мастера Гелвана оказался удивительно простым. О богатстве говорили только полки с книгами на стенах, за них он заплатил несколько состояний. В остальном, в комнате были неплохие стол и стул, несколько гобеленов. Мастер Гелван позвал женщину, чтобы для Марлена принесли стул.

Марлен старался не смотреть на гобелен на задней стене, где он обнаружил храм… и там были книги на языке, который не только искоренили в Эйваре, но и запретили.

Мистер Гелван сегодня не был нарядным. Марлен ожидал, что у него отовсюду будут свисать украшения, но понимал, что таких еще не встречал. Может, любовь к деньгам у него проявлялась мягче.

Отец Марлена точно отметил бы, что нехватка украшений была хитростью торговца. Он обманывал ожидания людей для своих скрытых целей.

— Предложить вам вина, лорд Хамбрелэй? — сказал торговец.

— Буду рад, — сказал Марлен.

И снова послали женщину, которая вернулась с двумя бокалами вина на подносе ил олова. Темно-красное, почти пурпурное вино, и вкус подтвердил хороший урожай юга.

Он обрадовался. Значит, старик отметил род Марлена и вел себя предсказуемо.

— Я знаю вашего отца, — сказал мастер Гелван, сев за стол и указав Марлену на второй стул, который, в отличие от стула торговца, был с вышитой подушкой. Торговец провел рукой по светлым седеющим волосам, выглядя устало, и разглядывал отблески вина в лучах, проникающих в окно. — И поэтому, — продолжил он ровным тоном, — я удивлен, что вы здесь. Пересечь мой порог как войти в логово Темного, нет? Врага, с которым, насколько я понимаю, всегда бились Трое?

Марлен моргнул.

— Я… не мой отец, — выдавил он и опустил вино. А потом разозлился, что его это так задело, эти слова обычного торговца.

— Большая часть моей семьи пала от меча в атаке, которую вела компания лорда Перси Хамбрелэя, — сказал спокойно, даже монотонно мастер Гелван. — Это было одно из последних кровопролитий, последние из моих людей пересекали границу в Кахиши, пытаясь сбежать. Моя мама сбежала, но сперва ее изнасиловали. Оттуда у меня темноволосая сестра, напоминающая матери своим видом о том, что она потеряла. Но я все еще заинтересован тем, что вы хотите мне сказать, лорд. Особенно, если вспомнить, что в записке вы говорили о срочности.

— Я не могу ничего поделать с прошлым, — сказал Марлен. Галициане, как этот торговец, постоянно жаловались, за это их и стали ненавидеть.

Торговец слабо улыбнулся.

— Да, — сказал он. — Полагаю, я все еще страдаю из-за убийства моего отца и остальной семьи. И всех их друзей. Мы, галициане, в этом странные, — он сделал еще глоток вина. Его бледные глаза смотрели на Марлена. — Пока я не решил, что думать об этой встрече, чем обязан?

Марлен просил себя сосредоточиться. Нельзя позволять торговцу провоцировать его. Он был лишь пешкой в большой игре. И если Марлен решит, торговца повесят и четвертуют на улице.

В саду запела птица.

— Я знаю вашу тайну, — сказал Марлен, опустив речь, которую планировал.

Торговец не реагировал. Он просто ждал.

— Если сделаете, как я попрошу — небольшую просьбу — я буду молчать, — сказал Марлен. — Иначе я расскажу властям, что вы и дальше поклоняетесь своему ложному галицийскому богу.

Мастер Гелван отклонился на стуле.

— И как ты это докажешь?

— Доказательство есть, — сказал Марлен. — И вы о нем узнаете, если заставите меня перейти к этому.

— И что вы хотите за эту… секретность, лорд Хамбрелэй? — сказал мастер Гелван. Он лишь выглядел еще более уставшим.

Вот этот миг. Марлен много раз представлял его, но теперь… Он сжал бокал в дрожащей руке без грации и точности, которыми гордился, и осушил до дня. Ощутив себя решительнее, он опустил бокал и сказал:

— Вы — один из судий соревнования, да?

— Да, — сказал мастер Гелван. — Дайте угадаю, вы хотите победить.

— Верно, — сказал Марлен. — Но для этого мне не нужно ничего от вас или кого-то еще, кроме благосклонности нашей богини Киары. Если можно тут произносить ее имя.

— Ваш сарказм утомителен, — сказал мастер Гелван. — Продолжайте.

Марлен замешкался. Он позже вспомнит, что делал это, цепляясь за то, что считал доказательством. Но это была пауза, а потом он рассказал торговцу четко и с привычной точностью, что нужно сделать, чтобы его не порвали лошади двора Тамриллин.

Торговец слушал без эмоций. Только когда Марлен закончил, мастер Гелван сказал:

— Вам повезло, что вера Галиции запрещает убийство. Вам бы не мешало это перенять.

Марлен мог рассказать ему, что торговец средних лет, убивающий мечника рода Хамбрелэй, звучит как шутка, еще и плохая. Но мужчина произносил угрозу так спокойно, и он промолчал. Он встал и оскалил зубы в улыбке.

— Наоборот, торговец, — сказал Марлен. — Убийства редки, но в этом наслаждение.

* * *

Он вышел из дома торговца через пару минут и знал, что не вернется пока в таверну. Шаги унесли его прочь от широких улиц центра, от роз, жасмина и жимолости, которые раскинулись над белым гладким камнем.

Он пошел к темным улицам, где перекошенные строения закрывали солнце. Почти все были из дерева, опасность, если город загорится, как было сто лет назад. Это было на таких улицах, тут нашли трупы без крови. Он пришел к дому без двери, где мог легко войти и подняться по две скрипящие ступеньки за раз.

Она тут же открыла ему дверь. Ее полные губы изогнулись в довольной улыбке — или торжествующей, и эта мысль его разозлила. Локоны темных волос обрамляли ее широкие скулы, падали на ее наполовину открытую грудь.

— Я знала, ты вернешься, — сказала она.

Он ударил ее по лицу.

Она отшатнулась, смеясь. Марилла втянула Марлена в комнату, захлопнув дверь ногой. Ее поцелуй был теплым, спешным и острым от ее зубов. Она отодвинулась, и он увидел красный след своей руки на ее коже. Она была белой, как демонесса, и он не впервые так подумал.

Ногти Мариллы впились в его шею.

— Покажу, что в тебе еще есть, — прошептала она.

И он поддался.

* * *

Марлен пропадал на день или несколько дней, но пропажа перед состязанием раздражала Дариена. Им нравилось делать вид, что они не репетируют, но они играли почти все ночи, приехав в Тамриллин. Чтобы играть идеально. Но это не было важно.

Он сидел в «Кольце и Бутыли», не слушая взволнованных поэтов вокруг.

Марлен, наверное, топил печали в Марилле. Другой вопрос, откуда эти печали. С бала беспечность Марлена стала напряженной, он мог вот-вот лопнуть, как натянутая нить. Дариен не мог винить Хассена Стира и других за то, что он им надоел. Даже в лучшие времена Марлен скорее пугал, чем был популярным.

И тут он заметил новенькую. Он помахал.

— Лин! — позвал он. — Так тебя зовут, да?

В комнате на миг стало тихо, разговоры остановились, и люди оглянулись, чтобы понять, кто привлек внимание Дариена Элдемура. Когда они увидели потрепанного мальчика, то решили, что это шутка, и отвернулись, словно не давая Дариену обрадоваться, что он отвлек их.

Лин подошла к его столу с опаской в глазах.

— Ты правильно помнишь мое имя, — сказала она. — И я знаю твое.

— Конечно, — улыбнулся он. Ее лицо не изменилось. — Садись, — сказал он. — Расскажи о своем дне. Только ты здесь не вызываешь у меня ужасной скуки.

— Ты очарователен, — сказала Лин. — Но я не понимаю, как могу быть интереснее… других господ здесь.

— Ты думаешь, что я пытаюсь тебя очаровать, — сказал Дариен. — Может, ты права. Позаботься об этом, — добавил он, остановив служанку таверны.

— Или напоить меня, — Лин вскинула бровь, когда служанка ушла. — Со мной редко хотят такое сделать мужчины. Может, ты играешь из-за своей прихоти? Узнать, хочет ли мужчин переодетая женщина… и насколько сильно?