В это время Гектор повсюду шнырял, осматривал и обнюхивал почву, а в двух местах успел уже разгрести тонкий слой снега. Георг мало обращал на это внимания, так как повсюду в лесу виднелись следы оленей. Заметил он также во многих местах следы лисиц и волков и даже однажды видел громадные следы серого медведя, этого страшного хозяина лесов.

Не обращая внимания на собаку, Георг думал только о том, в каком направлении ему идти и наконец решился, несмотря на отлогость горных уступов, идти в западном направлении. Он не мог поручиться, что если он пойдет долиной, то не уклонится значительно в сторону от своего пути. С глубоким вздохом, вырвавшимся из груди, он вскинул ружье на плечо и позвал собаку, собираясь взобраться на откос. Однако Гектор не трогался с места. Сколько он ее ни звал, собака топталась на одном месте и постоянно что-то обнюхивала, так что это возбудило любопытство Георга и он пошел посмотреть, что там такое.

С первого же взгляда Георг увидел, что собака отрыла место, на котором оказались угли, быть может, только в последнюю ночь занесенные снегом. Здесь, несомненно, были люди и, пытливо рассматривая это место, Георгу даже показалось, что под тонким слоем снега виднеются следы колес. Порывисто отгреб он уголь и убедился, что не ошибается. Здесь проехала повозка и неизбежно спустилась вниз по долине, так как вверх, на гору, впряженным в повозку животным взобраться было невозможно. Но сколько прошло с тех пор дней и мог ли он надеяться догнать эту повозку? А главное, возможно ли ему будет уйти так далеко от родителей? Кроме того, при теперешнем положении дела, возможно ли рассчитывать получить помощь в этом направлении скорее, чем направляясь по горам? После короткого размышления он решил отправиться по найденному следу и таким образом не удаляться от берега ручья, который здесь сворачивал влево и извивался вдоль долины.

Однако сегодня он уже не мог следовать далее, потому что наступала ночь, и так как по всей Америке сумерки очень продолжительны, вскоре стало так темно, что было невозможно двигаться среди густого кустарника долины.

Еще дома привыкшего к подобному положению, все это его нисколько не озаботило мальчика. Быстро и легко развел он огонь около обвалившегося дерева, отгреб снег, заготовил несколько кусочков древесной коры и вскоре устроился так, как это было возможно. В течение всего дня, находясь в возбужденном состоянии, он вовсе не думал о еде, но теперь маленький запас провизии, данный ему матерью, пришелся очень кстати и куском холодной говядины с хлебом, а также наскоро сваренным кофе, он отлично подкрепился.

Покончив с ужином, он укутался своим тонким шерстяным одеялом и раположился у огня, рядом с верным Гектором, готовясь провести здесь ночь.

Постель его была довольно жесткой; а подушку себе он устроил из собранного мха, частью которого укрыл оставшуюся провизию. Продолжительная ходьба в течение целого дня порядком его утомила, потому он тотчас тихо и спокойно уснул.

Около полуночи его внезапно что-то разбудило. Сначала он почти бессознательно почувствовал, будто его кто-то дергает и двигает и он открыл глаза, но не шевелился. Огонь почти совсем погас и с вечера ясное, звездное, небо теперь заволокло темными тучами. Ни зги не было видно вокруг, но все было тихо и спокойно. Собака, свернувшись клубком, лежала между ним и огнем и крепко спала. Он сообразил, что, вероятно, это ему приснилось и снова сомкнул глаза, стараясь уснуть, однако тотчас же почувствовал, что кто-то опять шевелит мох, на котором покоилась его голова.

Первой мыслью Георга было, что это индейцы. Однако они, если бы были враждебно настроены, уже давно бы на него напали; нет, это не могли быть индейцы! Еще плохо осознавая свое положение, он все же правой рукой тихонько ощупывал ружье, находившееся около него под одеялом. Вскоре что-то снова зашевелило мох, и теперь Георг уже не сомневался, что это не был сон, а что приходилось иметь дело с чем-то действительно существующим, притом, быть может, опасным. Моментально вскочил он на ноги с ружьем в руках и взвел курок; он заметил, что какой-то темный предмет с быстротой молнии промелькнул по снегу и скрылся в кустарнике.

Быстрое движение хозяина разбудило Гектора. Заметил ли он также быстрое движение темного предмета или только угадал чутьем, но как молния бросился вслед ему, и минутой позже резкий, отрывистый лай доказывал, что произошла какая-то схватка с ночным посетителем.

Но дело этим не окончилось, потому что вдруг весь лес пришел в движение. В кустах все шумело, трещало, ломалось и слышались отовсюду то лай, то визг, то вой. Вдруг внезапно примчался обратно к лагерю Гектор, преследуемый какой-то темной массой и, очевидно, спасавшийся бегством.

Георг недолго раздумывал. Правильно целить в такой темноте было невозможно, но он все-таки направил ружье прямо на темный предмет, и выстрел громко прозвучал по долине, повторенный эхом в горах. Когда рассеялся дым, воцарилась гробовая тишина и нападавшие неизвестные неприятели точно сквозь землю провалились.

Тогда Георг бросил в костер вчера еще собранные и тщательно высушенные дрова и когда разгорелось пламя, снова торопливо зарядил свое ружье. Гектор стоял около него с ощетинившейся шерстью на спине, с оскаленными зубами и рычал тихо и сердито.

- Что же такое приключилось с собакой? Что там такое было? - ласково обратился к собаке Георг. - Вероятно, они обратили в бегство бедное животное, и Гектору пришлось огрызаться?

- Гав-гав-гав, - лаял Гектор.

- Да нет, ругаться не поможет! - смеясь, сказал Георг. - Ну, пусть только опять появятся, мы их хорошенько примем.

Молодой парень постоял еще несколько минут с ружьем наготове, но ничего не было слышно кругом. Как и раньше, гробовая тишина царила в лесу, только в верхушках деревьев чуть слышно шелестело, и при ярко разгоревшемся костре небо казалось еще мрачнее и грознее прежнего.

Во всяком случае, ветер заметно изменился, как это обыкновенно бывает в полночь. Стало несколько теплее, и со стороны долины потянуло душным воздухом. Это очень не понравилось Георгу, потому что если поднимется непогода, думалось ему, что же станется с его бедной матерью и маленькой сестренкой? А ветер, все сильнее и сильнее завывая, раскачивал верхушки громадных деревьев, а далеко на северо-востоке что-то грозно шумело, точно гром.

Вскоре Георг не сомневался в том, что с каждой минутой все ближе и ближе страшная буря. Начал хлестать сильный, холодный дождь вперемежку со снегом, и в лесу поднялся сильный шум: трещали и падали на землю большие ветви деревьев.

По счастью, он выбрал себе убежищем свободную от деревьев площадку у самого берега горного ручья. Хотя здесь он не был защищен от дождя и снега, но зато не было опасности быть раздавленным сломанными бурею деревьями и ветками. Ничего ему другого не оставалось, как, прикрыв огонь костра двумя большими кусками древесной коры, самому плотнее завернуться в одеяло, пригнувшись и повернув спину к ветру.

Кругом его яростно бушевал ураган. Ветер дико завывал между громадными стволами деревьев; снег и град свирепо хлестали, и вся природа казалась в диком, неистовом смятенье. Гектор прижался к мальчику, а в лесу, который был так близко от него, ночные посетители - волки - подняли хотя и жалобный, но ужасный, оглушительный вой, от которого кровь застывала в жилах. Георг знал, что у него не было оснований их сколько-нибудь опасаться, но все же бедному мальчику невольно становилось жутко; он дрожал от холода и страха и невыразимо страдал в течение нескольких часов, пока не унялась буря. К этим несчастьям, до щемящей боли в мозгу присоединилась еще мысль о родителях, которые в настоящее время, вероятно, со страхом и тревогой вспоминают о нем и страдают, думая о постигшей его участи.

Наконец буря несколько стихла. Снег еще валил, но ветер значительно ослабел и теперь можно было развести снова уже затухающий костер. Тяжело и печально прошла вся ночь, а когда наступило серое и хмурое утро, он с ужасом увидел, взглянув на вершины гор, что снова все покрылось глубоким снегом. Что-то теперь делают наверху его бедные родители!