Он усердно принялся за работу, и, хотя Георг еще не умел надлежащим образом уложить на вьючном седле вещи и как следует их укрепить, все это ему терпеливо и толково объяснял его опытный старый спутник, а сметливый мальчик отлично умел воспользоваться наставлением старика.

Все уложив и укрепив, Георг взял за узду Москито, намереваясь вести его, но старик окликнул его:

- Нет, милый мой! Оставь Москито в покое, пусть себе идет сам. Он давно уже привык идти вперед без провожатого, чувствуя себя нагруженным, а пони идет вслед за ним; так что нам приходится только следовать за ними. Ну, Москито, марш вперед! Докажи, какой ты молодец и не заставляй меня краснеть за тебя. Примемся теперь за старую нашу работу.

Москито, повернув голову в сторону своего хозяина, забросил уши назад и сморщив лоб, что производило весьма комичное впечатление, во всю мочь прокричал свое раздавшееся по всему лесу: и… и… и..! Когда же старик пригрозил ему рукою, он тотчас повернул голову, брыкнул обеими задними ногами, так что зазвенели миски, и тотчас зашагал по узкой тропинке, ведущей к горам, так спокойно и с таким достоинством, что невозможно было желать чего-либо лучшего.

Вслед за ним шел пони, по-видимому, немного недовольный тем, что им пользовались как вьючным животным, но все же весьма терпеливо выносивший свое положение; за ними следом шли старик и мальчик, вскинув на плечи винтовки, время от времени стреляя попадающихся им по дороге мелких зверей и птицу.

Но больше всех доволен был Гектор, шумно выражавший свою радость. Как только он увидел, что оба хозяина его идут пешком и направляются снова в сторону гор, он как бешеный прыгал вокруг них, оглушительно лаял и даже завывал от радости. Вслед за тем он бросился со всех ног в лес, точно задумал никогда более не возвращаться оттуда. Однако вскоре он примчался уже с противоположной стороны, бросился под ноги Москито, который тотчас же основательно взбрыкнул. Гектор тогда снова начал свою бешеную скачку по лесу. Только после часа ходьбы он успокоился настолько, что шел рядом с маленьким караваном, но даже и тогда он очень часто забегал вперед, выказывая желание быть во главе каравана.

Но это, безусловно, не нравилось Москито. Раз он чувствовал себя нагруженным, то терпеть не мог, чтобы кто-либо шел впереди его, да и притом Гектор до такой степени рассердил его своими недавними скачками и неистовым бессмысленным лаем, что он не мог ему этого так скоро простить, несмотря на то, что они с некоторых пор стали добрыми друзьями. Когда Гектор вздумал идти впереди Москито, последний вначале ничего, по-видимому, не имел против этого, однако совершенно незаметно он все ближе и ближе придвигался к собаке, и когда Гектор, ничего не подозревая, спокойно и тихо шел впереди, Москито быстро и внезапно нагнулся и, вытянув нос и высоко подняв верхнюю губу, так сильно укусил Гектора за хвост, что тот, жалобно завыв, как бешеный отскочил в сторону. После этого чувствительного урока Гектор уже не решался идти впереди и, подбежав к хозяину, скромно держался около него. В свою очередь Москито, довольный удавшейся хитростью, брыкнул раза два от радости, чем ужасно рассердил шедшего за ним пони. Грозный окрик хозяина заставил его успокоиться, и он снова тихо и чинно поплелся по тропинке.

Бодро поднимаясь в горы, они шли по течению ручья, впадавшего в Юбу, и как раз перед заходом солнца пришли к месту, где находилось несколько отдельно стоявших палаток. Чуть поодаль, так как уже стемнело, они увидели множество зажженных костров, блестевших среди мрачного леса, точно светящиеся жучки. Они продолжали двигаться дальше, пока не очутились в центре маленькой колонии. Только пройдя ее до самого края, старик предложил сделать привал, и они поспешно приступили к устройству лагеря. Ввиду того, что ночь была ясная и звездная, устройство палатки было отложено на следующий день, так как они в такое позднее время не могли выбрать подходящее место. Вскоре запылал яркий огонь, для поддержания которого срублено было ближайшее молодое дерево, и часом позже оба спутника уже лежали у огня, плотно завернувшись в шерстяные одеяла.

На следующее утро Георг проснулся первым и не мог сдержать радостного возгласа, увидев вокруг себя чрезвычайно живописную местность. Вдали виднелись довольно высокие горы, поросшие громадными соснами вперемежку с красным деревом. У подножия этих гор, пенясь и бурля, среди больших камней кремневой и кварцевой породы, шумно стремился ручей со светлой, прозрачной водой, а за ними, в светло-голубом сиянии утра раскинулась широкая долина Юбы. Вокруг уже кипела работа.

Куда ни глянь, всюду виднелись маленькие пестрые и светлые палатки, живописно выделявшиеся среди зелени деревьев и кустарников, и повсюду мелькало множество человеческих фигур, большинство из которых возились около костров, готовя завтрак, другие бродили по лесу, собирая дрова, но были и такие, которые успели уже приняться за работу. Некоторые, очевидно, начали работать до рассвета, потому что уже доносился странный и монотонный шум протряхивания и промывки в золотопромывочных снарядах, или так называемых «люльках».

Пока Георг стоял, в восхищении любуясь прелестной картиной, освещаемой первыми золотистыми лучами поднимавшегося солнца, окрашивающего красноватым отблеском верхушки лесных деревьев, подошел к нему старик и, усмехаясь, сказал:

- Не правда ли, милый мой, что, по-видимому, здесь весело живется, и глядя отсюда, кажется, что все это легкое, шуточное дело и что здесь каждый день все равно что воскресный. А пойди-ка туда вниз к ручью да примись-ка работать киркой да лопатой, тогда только познакомишься с тяжелыми, невеселыми сторонами здешней жизни. Нигде так не оправдывается вполне, как здесь, известная пословица: «Не все то золото, что блестит».

- Я не боюсь никакой работы! - порывисто и горячо воскликнул Георг. - Испытайте меня и увидите, что я за нее с радостью примусь.

- Тем лучше! - сказал старик, усмехаясь, - нам это здесь на руку. Но все же подумаем пока о завтраке, а потом выберем хорошее подходящее место, затем устроим палатку и тогда уже, с Божьею помощью, возьмемся за работу.

- А знаете ли вы, где тут лучшее место для добывания золота? - спросил Георг.

- Этого никто знать не может, - ответил старик. - Так или иначе, все это дело счастья, чистейшая лотерея. Но, судя по тому, что здесь поселились многие, а некоторые даже бараки построили, можно надеяться, что здесь имеется золото. Если все другие не бесплодно работали в поисках его, мы, несомненно, тоже что-либо найдем. Ну, теперь скорее за дело, потому что здесь время дорого и за каждый потерянный попусту час нам придется заплатить собственными деньгами.

Вскоре они подыскали подходящее место для лагеря и так как оба они обладали основательной сноровкой для такого рода работы, не более как через полчаса палатка была уже сооружена. Туда перенесли необходимые припасы, и таким образом могли тотчас заняться деятельностью золотоискателей.

Однако, Георгу показалось несколько опасным, что все их имущество должно было оставаться в лесу без всякого присмотра. Опыт последних дней привел его к убеждению, что на честность соседей нельзя было рассчитывать. Старик, впрочем, успокаивал его, высказываясь таким образом:

- Если только мы завяжем вход в нашу палатку, чтобы не дать возможности Москито туда пробраться, большего ничего не нужно и нет оснований опасаться за целость наших вещей. Завязывание имеет здесь в рудниках такое же значение, как замок и засовы, и я бы никому не посоветовал дать захватить себя при попытке проникнуть в палатку. Нет, милый мой! Больше меня заботит то, чтобы не проник туда Москито, потому что это такая негодная, низкая воровская каналья, какую даже тут, в рудниках, не легко найдешь.

- Да ведь он пока еще ничего до сих пор не украл, - защищал осла Георг.

- А потому что мы ни разу не предоставили ему возможности для этого, - возразил старик. - До сих пор мы очень мало возили съестные припасы, даже иногда совсем ничего при себе не имели, или же держали провизию при себе, лежа у огня. Теперь же, когда мы вынуждены иметь значительный запас и оставлять его без присмотра в течение целого дня, нам надо тщательно заботиться, чтобы осел к съестному не добрался. Ну да если я его на этом поймаю, достанется ему!