- Я? - рассмеялся мальчик. - Понятно, нет! В этом можете быть уверены.

- Да тут дело не в том, что уменьшилась водка, ты ведь сам знаешь, что я пью очень мало, да и Москито не мог украсть ее, а между тем, с тех пор, как я последний раз держал бутылку в руках, кто-то из нее пил.

- Пожалуй, кто-либо из индейцев забрался в палатку, - порывисто сказал Георг. - В таком случае наше оружие и одеяла могут быть украдены, и не лучше ли нам брать их с собою, когда идем на работу.

- Ну, нет, это совершенно лишнее, - успокоил его старик, - никогда краснокожие себе этого не позволят. Я еще никогда не слыхал, чтобы индеец забрался в палатку, хотя ко всему, что вне ее, они относятся иначе. Я полагаю, что это одолжение оказал нам кто-либо из наших соседей.

- Но ведь эти хорошо знают, насколько они нарушают закон, позволяя себе красть из палатки.

- Гм… - возразил старик, - многие полагают, что глоток водки нельзя называть кражей.

- Но кто же мог знать, что водка имеется в палатке? - возразил мальчик.

- Никто не мог знать, за исключением ирландца, приходившего сюда с жалобою на Москито. Когда он стоял у входа в палатку, бутылка стояла в углу, и он мог ее очень легко достать, зная, где именно она стоит.

- Тогда лучше положить ее на середине палатки и под одеяла, - сказал Георг.

- Да, пожалуй, это будет лучше, - возразил старик, - так как едва ли он станет терять время, разыскивая ее там, но я хочу сначала удостовериться, кто именно этим занимается, и тогда я, быть может, придумаю, как отучить его от этого другим способом. А потому, мой милый, об этом и толковать не будем теперь. Я уже здесь на бутылке сделал заметку и хочу окончательно убедиться, действительно ли мы имеем соседа, такого падкого к водке.

- Каким же способом хотите вы его от этого отучить?

- Ничего, погоди немного, потом узнаешь.

- О чем это вам так горячо рассказывал сегодня индеец? - спросил Георг. - Он все время неистово бил себя кулаками в грудь.

- Вздор! - отвечал старик. - Он толковал о своей гордости, о своем значении как предводителя. Это все несчастные люди, вытесненные из принадлежавших им земель, удобных для охоты, и затем отравляемые водкой теми самыми, которые их ограбили. Быть может, они очень долго не исчезли бы с земного шара, так как Бог их наградил вполне подходящими к их организму и нравам климатом и другими условиями жизни в этой стране, если бы не было открыто на их земле то золото, которое мы добываем, и губим их окончательно.

- Однако индейцы, даже тогда, когда они еще не испорчены, все же ленивы и заставляют женщин выпол-нять всю тяжелую работу. В степях мы часто встречали племена, которые очень мало, иногда даже совсем не входили в сношения с белолицыми, а между тем они также заставляли своих женщин работать и носить тяжести, как рабынь, а сами преспокойно шли вперед, налегке, с луком или с метательным копьем в руке.

- Да, это действительно верно, - возразил старик, - и это самое мы замечаем среди всех дикарей, по крайней мере, среди всех тех, которые поддерживают свое существование исключительно охотой. Но в этом есть и хорошая сторона, и избави Бог, если подобные нравы будем сравнивать с нравами цивилизованных людей. Не только индеец, но и жена, и дети его, главным образом, заботятся о подготовке в пищу всего того, что добывает мужчина. В тех лесистых местностях, где они живут, каждое мгновение может подвернуться под выстрел какая-либо дичь, и если они упустят надлежащий момент, так, быть может, долго придется ждать другого подобного же случая. Следовательно, охотник, как главный кормилец, должен быть постоянно наготове в полном вооружении и начеку и руки его должны быть свободны. Не должен он быть также утомленным, потому что управление луком, так же, как и ружьем, требует твердой, уверенной руки. Таким образом, то, что нам кажется дурными нравами, имеет свое законное и справедливое основание, так как женщины не в состоянии посвящать себя охоте и доставлять семье все необходимое для прокорма, на них возложены все работы другого рода. А если теперь полупьяные, праздношатающиеся негодяи вместо занятия охотой превратились в попрошаек, так от этого плохо самим же женщинам. Такого рода примеры, однако, ты везде встретишь. Бродяги и праздношатающиеся лентяи попадаются среди всех национальностей, и даже в нашей свободной Америке мы, к сожалению, найдем много подобных.

- Однако индейцы могли бы позаимствовать от белолицых что-либо получше их пороков, - возразил Георг.

- Да, могли бы, но не делают этого! - последовал ответ. - Но виною этому то, что они большей частью общаются с худшими из белолицых. Кто чаще всего входит с ними в тесный контакт даже там, у нас, в Штатах? Торговцы и шулера. Охотники и звероловы, зачастую тоже все народ грубый и невежественный, и шныряют постоянно между индейцами, и в то время, как первые учатся у них разным охотничьим приемам и хитростям, вторые учатся у них пьянству и мошенничеству и, к сожалению, между ними оказываются, большею частью, очень способные ученики.

- Индеец, пожалуй, очень хитер в деле охоты, но уж по части обмана никогда ему не превзойти нашего янки-разносчика, - смеясь, возразил мальчик.

- Допустим, что это верно, - ответил старик, - но мне известны несколько очень убедительных примеров, доказывающих в них замечательную способность и к этому. Однако прежде позаботимся о приготовлении нашего ужина, а затем, если ты еще не очень устал, я, может быть, расскажу тебе еще кое-что о наших дикарях.

- Какая там усталость! - воскликнул бодро Георг. - Если вы только захотите рассказывать, я готов слушать хоть всю ночь.

- Ну-ну, довольно, не обещай слишком много! - шутя предостерег его старик. - Кирка да лопата утомят даже мышцы глаз, а протряхивание в течение целого дня дело не шуточное, но все же будь по-твоему, посмотрим, так ли оно легко, как тебе кажется.

Георг живо принялся за приготовление скромного ужина, а когда яркий огонь запылал в костре перед палаткой, старик снова продолжил свой рассказ:

- Наряду с ирокезами из всех индейских племен хоктавы показали себя наиболее способными к действительной цивилизации. У них уже теперь можно встретить превосходные фермы, а это всегда самое верное доказательство, что дикое племя серьезно намерено изменить свои прежние нравы. Если только оно начинает обрабатывать почву, значит решительно делается оседлым, бросая кочевую жизнь.

Вожди хоктавов и ирокезов, кроме того, скоро сообразили, что, желая хоть сколько-нибудь сравняться с европейцами, они должны основательно обучать своих детей. С этой целью они давно уже начали посылать своих детей в высшие школы Луизвиля и некоторых других больших городов и делают все, что только возможно, чтобы содержать их там надлежащим образом.

Впрочем, между старыми предводителями имеются очень богатые люди, получавшие, в особенности от правительства Соединенных Штатов, весьма значительные суммы денег за их земельные владения, уступленные Штатам и, кроме того, получающие ежегодно известную сумму на свое содержание. О некоторых из них говорят, будто в домах их хранятся полные мешки испанских долларов.

Один из таких предводителей имел сына в Луизвиле, который, хотя и прилежно учился, но попал в веселую компанию, так что тратил больше денег, чем ему было назначено отцом на время учения. Но так как, по всей вероятности, молодой индеец опасался выговоров отца, если будет часто просить у него денег, он придумал следующую хитрость. Отец присылал ему ежегодно письма к представителю одного торгового дома для получения 2000 долларов. Молодой человек каждый раз из первых двух нулей после цифры 2 делал 9 и, таким образом, получал ежегодно 2990 долларов. Когда старику-отцу был прислан торговым домом счет, тогда отец с изумлением узнал, какое дурное применение его сын нашел приобретенным школьным познаниям. Без всяких возражений он тотчас уплатил необходимую сумму, но при этом добродушно заметил:

- Гм… гм… я никогда бы не поверил, что сын мой успел уже настолько сделаться янки.