- А не приходилось вам есть мясо гремучей змеи? - спросил один из охотников. - Говорят, что хвост их лакомое блюдо.

- Значит, нечего бояться действия яда? - спросил Баренс.

- О, нисколько. Не надо только жевать его. Глотайте, как сморчок, и баста. Я знаю одного охотника, съевшего большой кусок змеи без всякого вреда для здоровья.

- Но ведь мясо их страшно ядовито! - сказал Гарпер. - Как-то раз в лесу я увидал гревшуюся на солнце змею и тронул ее концом ружья. Она так рассвирепела, что впилась зубами в сучок. Тут я размозжил ей голову, однако через несколько времени все дерево засохло, завяли даже находившиеся поблизости кусты.

- Это пустяки в сравнении с тем, что я вам расскажу! - воскликнул Баренс. - Когда я жил около Миссисипи, неподалеку от меня поселился фермер с женой и двумя сыновьями. У фермера был работник, носивший по воскресеньям синий камзол с большими оттопыренными карманами, куда окрестные мальчишки кидали всякую дрянь. Камзол этот был очень длинный, доходивший работнику чуть не до пят и…

- Нас вовсе не интересует этот кафтан! - сказал Кук. - Рассказывайте лучше свою историю дальше!

- О, кафтан играет большую роль в моем рассказе! - невозмутимо продолжал Баренс. - Работник, о котором я говорю, носил всегда с ним белый отложной воротничок, а на самом кафтане была нашита масса больших металлических пуговиц…

- Да какое нам дело до пуговиц! - нетерпеливо перебил его кто-то. - Переходите скорее к делу!

- Доберемся и до него, не торопитесь! Однажды этот молодой человек в синем кафтане с металлическими пуговицами и оттопыренными карманами отправился в церковь. Проходя по лесу, он заметил на земле какой-то зеленый клубок, который принял за свалившегося с дерева маленького попугая. Наклонившись, он только хотел поднять его, как клубочек развернулся, вцепился ему в руку и ужалил его - то была змея. Проходившие через несколько времени соседи нашли на тропинке лежавшего без чувств юношу, положили на носилки и понесли домой. По дороге молодой человек, не приходя в себя, умер. Сняв с него праздничный наряд, хозяин похоронил его, а кафтан аккуратно повесил на гвоздь.

- Ну, и что же случилось дальше?

- Встав на следующее утро, хозяева заметили, что прокушенный змеей рукав весь покрылся какими то полосами. После полудня с кафтана начали отпадать пуговицы, карманы окончательно разбухли, подкладка расползлась, а к вечеру от кафтана стало распространяться страшное зловоние…

- Ой, Баренс, пощадите! - надрывался от хохота даже больной Гарпер.

- Да, говорю вам, кафтан распространял такое зловоние, что его пришлось вынести на двор и сжечь. Кафтан был пропитан ядом.

- Жаль, что мне надо отправляться домой! - сказал Робертс, вставая из-за стола. - А то бы много можно было наслушаться необыкновенных историй!

Робертс, видя, что, кроме Мулинса никто не собирается отправляться вместе с ним, обратился к Брауну.

- Послушайте, - сказал он. - Отчего бы вам не поехать ко мне? Меня дома ждут дела. Вы могли бы помочь записать кое-что. Хоть я учился когда-то, но совершенно перезабыл все, и мне легче застрелить оленя или пантеру, чем написать строчку. Будьте добры, поедемте!

- К сожалению, не могу исполнить вашу просьбу. Я завтра должен быть на собрании Регуляторов Фурш-ла-Фава.

- Скажите, Браун, вам удалось напасть на след убийц Гитзкота?

- Пока - нет. Все первоначальные подозрения пали лишь на меня, и я чуть не был арестован. Единственная пара башмаков, подходящая к следам убийцы, нашлась у Роусона. Но кто же вздумает обвинять этого человека в убийстве? - сказал Браун.

- Н-ну… это не так невозможно, - задумчиво сказал Робертс. - Весьма возможно, что Гитзкот, давно привязывавшийся к Роусону, затеял с ним ссору опять и…

- К несчастью, - заметил Браун, - дождь смыл все следы, и больше нам не удалось ничего отыскать. Остается еще один подозрительный предмет, это - маленький нож, найденный около места убийства. Никто, однако, не может сказать, кому он принадлежит.

- То был, кажется, простой перочинный нож? - заметил Робертс. - По такому ножу действительно трудно найти убийцу.

- Однако мы не теряем надежды найти его, - сказал Браун.

- А куда девался тот подозрительный молодой человек с лошадьми, с которым вы встретились во время погони за конокрадами?

- Джонсон? - переспросил Кук. - Да он все время болтается тут, а где живет - право, не знаю!

- Надеюсь, Браун, что вы хоть проводите меня немного? - спросил Робертс. - Когда вы думаете тронуться отсюда?

- Через полчаса. Я думаю заночевать у Вильсона.

- Завтра вы будете проезжать мимо Аткинса, будьте добры сказать ему, чтобы он в будущий понедельник был дома. Мы с Роусоном собираемся побывать в этот день у него, чтобы окончательно сговориться относительно продажи фермы. Не забудете, а?

- С удовольствием исполню ваше поручение! - ответил Браун.

Затем Робертс почистил свое высохшее уже платье, сел на лошадь и вместе с Мулинсом отправился домой.

Уже несколько недель прошло со времени последнего свидания Брауна и Марион, и молодой человек твердо держал свое слово: он ни разу не был с тех пор у Робертсов. Тяжелое чувство разлуки с любимой девушкой несколько смягчалось теми заботами и трудами, которые выпали на его долю, долю начальника Регуляторов. Поэтому он не особенно торопился с отъездом в Техас, решив предварительно во что бы то ни стало отыскать убийцу Алапаги и Гитзкота.

Почти все фермеры считали вопрос об убийстве совершенно выясненным и не думали обвинять Брауна в этом преступлении.

Что касается Марион, то она решилась поскорее выполнить свое обещание, данное Роусону. Он недавно сказал девушке, что все его счастье зависит от нее, что с потерей ее согласия он готов пустить себе пулю в лоб. Марион считала совершенно несправедливым разбить жизнь этого благородного человека, чтобы доставить счастье другому. Девушка окончательно примирилась с мыслью быть женой Роусона и в один прекрасный день без прежних колебаний и слез твердо высказала отцу и матери свое согласие на замужество с Роусоном.

Мать радостно обняла свою дочь, хваля за такое послушание родительской воле и разумный выбор, а отец только промолвил:

- Если думаешь быть с ним счастлива - выходи. Дай только Бог, чтобы тебе не пришлось раскаиваться в своем выборе!

Роусон, уехавший несколько дней назад, еще не возвращался, и Робертс с нетерпением ожидал его, чтобы окончательно скрепить брачный договор.

Стоял чудный вечер, когда вся семья вышла во двор, занимаясь обычными домашними работами. Марион, с корзиной корма в руках, стояла, окруженная тучей птиц, и мать невольно залюбовалась этой мирной сценой. Вдруг Марион вздрогнула и от неожиданности выронила из рук корзину: у забора, отделявшего двор, стоял Роусон.

- Чего ты испугалась, дочурка? - спросила мистрис Робертс, не заметив подошедшего Роусона.

- Мама, мистер Роусон вернулся! - ответила молодая девушка, оправившись от смущения и подходя к проповеднику.

- Добро пожаловать, любезный мистер Роусон! Очень рада вас видеть. А мы, признаться, уже соскучились по вас! - сказала старушка.

- И мисс Марион тоже? - спросил Роусон, здороваясь с хозяйкой.

- Вы прекрасно знаете, мистер Роусон, что я очень рада вас видеть! - смущенно произнесла молодая девушка. - Вы всегда дорогой гость в нашем доме!

- Марион, - сказал методист серьезным тоном. - Мне удалось наконец справиться с делами. Теперь у меня будет собственный дом. Желаете ли войти туда хозяйкой? Желаете ли быть моей женой?

- О, конечно, конечно! - ответила за дочь мистрис Робертс. - Марион уже призналась мне, что любит вас. Теперь ее счастье в ваших руках!

- О, что касается меня, несчастного грешника, - смиренно сказал Роусон, - то я, насколько позволят мне мои слабые силы, постараюсь сделать мисс Марион счастливой, как она заслуживает того!

Девушка молча протянула Роусону руку, которую тот нежно поцеловал.