— Мистика какая-то, — пробормотал Рахманинов. — Занесла нас нелегкая.

— Никакой мистики, — отрезал Барон. — Обычная уголовщина. Нам бы разок увидеть их личики, дальше будет значительно проще. Все, парни. Пошли.

Звягина разбудил телефонный звонок. Таня, лежащая рядом, проснулась одновременно.

— Алло! — В Питере он привык к неожиданным ночным звонкам, но то было в Питере. Здесь же, после беседы с Бронски, ему стало казаться, что работа будет хоть и сложной, но с каким-то оттенком респектабельности, не внешней, питерской, — настоящей. Под респектабельностью Звягин подразумевал хотя бы нормированный, так сказать, рабочий день. Во всяком случае, возможность спокойно спать по ночам.

— Господин Звягин? Прошу прощения за столь поздний звонок, но дело срочное. Сейчас за вами заедет Айвен. Вы должны немедленно приехать ко мне. Вместе с женой. Убит Мясницкий. Ситуация выходит из-под контроля. Еще раз извиняюсь, но вам придется пожертвовать отдыхом…

— Таня, одевайся. Вот черт! Который час?

— Половина пятого утра. — Таня смотрела на него с испугом. — Что случилось, Саша?

— Нам нужно вместе с тобой срочно ехать к шефу. Собирайся быстрее. Убит Мясницкий — тот, с кем я должен был вести переговоры от имени Сумского. — Он уже натягивал брюки. — Похоже, начинается передел власти, мать их… Жалко, что так скоро. Я еще не успел толком разобраться, кто есть кто. Не перепутать бы. И оружия нет, провались все к чертям…

Спустя двадцать минут в дверь позвонили. Звягин открыл и впустил Николаева, хмурого, заспанного. В руке у него был плоский и, судя по всему, увесистый кейс.

— Здравствуйте, господа. Вы готовы?

— Привет, привет. Что, едем? — Звягин разглядывал Айвена. Спеси в нем, после того как Звягин обнаружил и разбил телекамеру, явно поубавилось.

— Одну минуту. — Николаев положил на стол кейс и открыл его. — Это для вас. — В кейсе кроме толстой пачки документов лежали два полицейских револьвера и две коробки с патронами. — Разрешения. — Николаев вынул из внутреннего кармана пиджака две маленькие книжечки. — Пока рекомендую ими не светить. Америка — страна бюрократическая. Чтобы спокойно ходить по улицам с оружием, еще предстоит миновать массу формальностей. В общем, оружие можете использовать лишь в экстремальном случае. Считайте, что оно у вас полулегально…

— Не волнуйся, Ваня. Нам не впервой. — Звягин осмотрел револьверы. Зарядив оба, протянул один Тане, второй сунул себе за пояс. Надел пиджак, поправил перед зеркалом галстук, одернул манжеты рубашки. — Двигаемся, а, Ваня?

— Вы, между прочим, зря веселитесь, — сказал Айвен уже в лифте, покосившись на странную улыбку, чуть искривившую тонкие губы Звягина. — Веселого мало.

— Понимаю, Ваня. Просто у тебя ширинка расстегнута. Извини.

Николаев покраснел, привел брюки в порядок и больше за всю дорогу не проронил ни слова.

Сэр Джошуа в витиевато-вежливом стиле долго рассказывал им о последнем дне Мясницкого. Информация была достаточно полная: Бронски уже побеседовал с половиной сотрудников фирмы, общавшихся с шефом, благо весь день тот находился в офисе своей компьютерной фирмы.

— Под вечер у него был неизвестный посетитель, зарегистрировавшийся как Майкл Берд, представитель какой-то религиозной общины, вернее, даже не религиозной, а оккультной. Он записался на прием на прошлой неделе, вид имел вполне респектабельный. Его секта, или, как Берд отрекомендовался, община, хочет завести плотные контакты с Россией — ну, очередные миссионеры, потрошители кошельков верующих налогоплательщиков. Вы же, наверное, знаете эту схему? Вкратце, — отвечая на отрицательные движения головами Айвена и Звягина, пояснил Бронски, — система до смешного примитивна, да и что еще эти аферисты от религии могут придумать? Сплошное надувательство. Собираются пожертвования, на них устраивается миссия в какую-нибудь Богом, как они считают, забытую страну. Обычно миссия выколачивает себе серьезные налоговые льготы, большинство пожертвований вообще идет наличными деньгами и не фиксируется нигде. Надо ли говорить, что стоимость экспедиции не идет, как правило, ни в какое сравнение с собранной суммой. Но для успеха предприятия, как и в любом бизнесе, нужна серьезная реклама. Здесь жадничать нельзя, они понимают, что рекламы никогда не бывает много.

Вот этот, с позволения сказать, деятель, говорил об Интернете, о русских сетях, о предоставлении полиграфических и еще каких-то там услуг в обмен на услуги по сбору информации непосредственно в России, так как в силу бедности и общей технической отсталости многие религиозные общества в этой стране не имеют выхода в Интернет. В общем, вся беседа, как и любая беседа Мясницкого с посетителями, записана — он сам давно завел такой порядок, если были интересные предложения, он потом анализировал их на свежую голову… Так вот, посетитель ушел, ни о чем конкретно не договорившись, они перенесли встречу на следующую неделю, чтобы более детально обсудить все, — деятель хотел что-то там еще купить, поставлять в качестве благотворительности компьютеры бедным общинам в России, в общем, обычная чушь. А Мясницкий после его ухода попросил принести в кабинет кофе, попил, послушал музыку у себя в кабинете, а потом взял да и сиганул из окна на асфальт. Ну, как вы понимаете, всмятку. Да если бы и не сразу, то все равно бы не выходили его — пожилой все-таки человек, сердце уже не железное… Да, что интересно — мы проверили рекомендательные письма этого оккультного джентльмена — все они чистая липа. Рекомендации от каких-то несуществующих организаций, от давно обанкротившихся фирм, от одного банкира, который сейчас в сумасшедшем доме на излечении… Обычно такого рода бумагам у нас не придавали значения. Мясницкий рано или поздно принимал всех, кто записывался на прием, просто долго нужно было ждать. И правильно, весь его штат набран из людей безо всяких письменных рекомендаций. Вот мне и кажется подозрительным этот господин. Не знаю отчего. В словах Берда не было ни угроз, ни скрытого шантажа, никаких намеков ни на прошлое, ни на будущее. Чисто деловая, скорее даже местами бестолковая речь дилетанта, желающего урвать деньжат. Он оставил свой адрес — естественно, мы проверили — такого дома в Нью-Йорке нет. Вот я и думаю, нет ли здесь какой-либо связи. И это вопрос, как ни странно, Таня, к вам. Я знаю от Сумского, что вы обладаете некоторыми способностями в психиатрии, скажем так, — возможно, вы нам поможете?

— Если он говорил об электронной почте, то адрес в Интернете, наверное, оставил? — спросил Айвен.

Сэр Джошуа досадливо отмахнулся, прерывая дальнейшие расспросы молодого компьютерщика.

— Мы, конечно, по этому пути вам, Айвен, даем зеленый свет. А вы, Таня, скажите, можете ли вы сделать по этому поводу какие-либо комментарии?

— Ну разве что комментарии.

Звягин посмотрел на нее и остался очень доволен.

Таня не выказала никаких признаков удивления осведомленностью Бронски о ее способностях Впрочем, он сам почти полностью передал ей содержание своего разговора с новым начальством.

— Кроме комментариев, боюсь, ничем не могу помочь. Нужно бы взглянуть на кабинет…

— Это хоть сейчас. Там никто ничего не трогал, пойдемте поднимемся и посмотрим.

— …И послушать запись разговора с этим господином Бердом.

Она смотрела на распахнутое окно в кабинете Мясницкого. «Господин Берд. Берд. Птица, по-русски». Ей казалось, что она сейчас нащупает ниточку, связывающую таинственного посетителя с самоубийством Мясницкого.

Включите, пожалуйста, запись!

Джошуа внимательно следил, как Таня прикрыла глаза и стала медленно покачивать головой. Разговор, записанный на пленке, продолжался двадцать минут. Все это время она не двигалась, слушала молча, не шевелясь. Только голова ее по-прежнему покачивалась в такт речи Берда. Тот говорил по-русски с небольшим английским акцентом — американец во втором поколении, как он представился. Впрочем, исходя из того, что все его бумаги оказались фальшивками, и это вызывало большие сомнения.