От человека, лежащего на полу бесформенной массой, словно пакет грязного белья, осталось лишь окровавленное лицо с блестящими, но все еще жесткими глазами. Он был уже покойник, и знал это, хотя продолжал пока дышать короткими, мучительными, прерывистыми рывками и сжимать обеими руками живот, чтобы удержать внутренности. Нож, которым он меня ранил, лежал рядом с ним, только он не сделал ни малейшей попытки его поднять. Наверное, рассчитывал, что я, потеряв много крови, сдохну раньше его, хотя и догадывался, что этого не случится.

Я стоял, продолжая держать в руке мой сорок пятый, и смотрел, как он гримасничает. Оторвав на секунду от него взгляд, глянул в приоткрытую дверь. Там, позади меня, в звуконепроницаемой комнате, лежали привязанными к столу три трупа. Смерть этих парней была ужасна, потому что их нелегко было заставить говорить. И все равно они умерли, даже когда решились раскрыть рты. Двое из них принадлежали к одной службе в Вашингтоне, третий — к моей организации.

О, разумеется, в конце концов и этот мерзавец заговорил.

Вито Салви хорошо знал свою работу. Обладая незаурядными способностями, он помимо этого прошел еще и хорошую практику в Бонне, так что, располагая высочайшими достижениями в химии и электронике, воспользовался ими сполна.

Но теперь, когда и он, в свою очередь, должен был шагнуть в черноту за пределами жизни, в его глазах появился ужас. От него пошло зловоние — все нечистоты брызнули из тела. Однако Вито ползал и извивался, чтобы в последнем бесполезном усилии доказать, что еще жив.

— Ты получил свое, парень, — сказал я.

Салви задохнулся, захлопал веками, чтобы прогнать с глаз кровь, которая текла из огромной раны на лбу и ослепляла его.

— Нет, нет... Это ты так решил!

Я не переставал улыбаться. Представляю, на кого я походил в тот момент в его глазах.

— Мне не нравится слышать такие слова, Вито!

— Тебя будут...

— Преследовать? — Я улыбнулся еще шире. — Ты смеешься или уже в бреду? Следствие, вот и все... Трое мужчин, охлажденных вражеским агентом, голова которого оценена в двух странах... и я, неожиданно появившийся на вашей встрече. Вот что будет озвучено перед трибуналом, и ты это отлично знаешь, Вито. Тебе удалось выведать то, что было известно этим парням, и что дальше? Даже тени из Вашингтона, которые меня терпеть не могут, когда узнают историю, отпустят меня чистым, как снег, потому что я повел себя как настоящий храбрый гражданин. А твои начальники просто вычеркнут тебя из списков.

— Они сказали...

— Знаю. Ты вытащил из них весь пакет... Только затратил на их пытки слишком много времени и не успел передать информацию. А теперь уже слишком поздно.

Салви все еще пытался что-то предпринять. В его положении все пытаются что-то сделать.

— Уф! Так будет лучше... Никаких неприятностей! Занавес! Все кончено! Проведем губкой, все сотрем, зато одним врагом меньше. И соответственно, наши дорогие недруги не получат больше того, что им уже известно. А что касается нас, то что ж, в следующий раз мы будем осторожнее. — И я направил мой сорок пятый в середину его лба.

На совести Вито Салви было четырнадцать человек, но сейчас он не думал об этом. В извилинах его мозга все еще теплилась надежда спастись. Выпучив глаза и задыхаясь, он прохрипел:

— Я мог бы сообщить тебе много ценного! Доктора... Отдай меня полиции... Я смогу много им рассказать. Моя работа здесь была... двойной... и не только для того, чтобы заставлять этих типов выплевывать сведения... Другая миссия... Более важная... Твоя полиция захочет это узнать...

— Тогда опорожнись, Вито! А я посмотрю, стоит ли это того...

Последняя надежда озарила его лицо, а страшная боль заставила скривиться.

Он говорил две минуты, и его слова входили в меня, как нож, все еще теплый от моей крови.

Но как только он все сказал, я выстрелил, попав ему прямо между глаз. Тело отлетело к стене. Зачем я снял телефонную трубку и набрал номер нью-йоркского бюро ИАТС. Чтобы объяснить им, где я нахожусь.

Меня допрашивали на месте два спокойных, несмотря на их огорченные мины, начальника из секции «Безопасность» и два агента из службы «Действие», с жесткими каменными лицами, которые оставались совершенно невыразительными до тех пор, пока я не рассказал им о смерти Вито Салви и о его последнем заявлении. В этот момент они выразили удовлетворение едва заметными жестами. Ибо поняли, что мерзавец, ликвидировавший их товарища, тоже умер нелегкой смертью. А еще они знали мою достаточно солидную репутацию: я не тот человек, который мог дать Вито Салви умереть легко!

Когда я закончил рассказ, Хэл Рэндольф просто сказал:

— Подписано: Тайгер Мэнн.

Я пожал плечами:

— А что вы хотите, чтобы я сделал?

Он сурово смерил меня глазами, потом прошел к трупу, несколько секунд смотрел на него и опять вернулся ко мне.

— Хорошо... Начнем сначала, Мэнн. Скажем... с момента вашего появления здесь.

Остальные молча меня разглядывали, а оба агента службы «Действие» держали в руках записные книжки в черных обложках — они стенографировали мои слова.

Я согласился:

— Разумеется, — и, указав на комнату с тремя трупами, продолжил: — Один из них — это Дуг Гамильтон, он наш. Руководил частным, совершенно легальным сыскным бюро.

— Легальным?

— Вы можете это быстро проверить. Мартин Грейди нанял его три года назад для службы безопасности компании «Белт электроник». Рутинная работа... это было оговорено в их контрактах с государством, тогда...

— Мы знаем про «Белт электроник». К чему вы ведете, Тайгер?

— Неделю назад Гамильтон исчез. У меня не было о нем никаких сведений, мне приказали выяснить, что с ним. И вот я нашел его здесь. — Я снова кивнул в сторону полуоткрытой двери.

— Каким образом?

— Его машина тоже исчезла. Я известил об этом полицию. Они ее нашли. А в машине я обнаружил записную книжку с адресами, и этот среди них. Было не очень трудно.

— Что еще вы нашли?

— Коробки, с которыми он имел дело. Я все проверил.

— Понятно.

Рэндольф задумался, потом проговорил:

— Тогда вы пришли сюда и...

— Не совсем так. Я не бросаюсь головой в пасть льва. Гамильтон мог оказаться вовлеченным в ловушку, но я слишком долго занимаюсь моим ремеслом, чтобы бесполезно рисковать. Я проник в этот домишко через крышу!

— А откуда вы знали, в какую квартиру надо ворваться?

Какой-то тип потратил огромное количество времени, закладывая кирпичами боковое окно. Поработал старательно, но в отношении звукоизоляции... они имели дело с неаккуратным человеком. Снаружи, во дворе, валялись куски изоляционных материалов. А если в таком здании, как это, на подобное дело затрачиваются столь солидные средства, то можно сделать вывод...

Оба молодых человека на мгновение подняли глаза от своих записных книжек, их лица выражали уважение.

— Вы могли бы вызвать полицию, — сказал один из них.

— Я посчитал, что на это у меня нет времени. В этом бараке не было и дюжины освещенных окон, и мне показалось сомнительным, что хоть в одной квартире окажется телефон.

— Но это же было чистым безумием: идти сюда одному!

Я улыбнулся, и рана на губе тут же напомнила о себе острой болью.

— Не один! — Я указал пальцем на мой сорок пятый, лежащий на столе.

Хэл Рэндольф, который стоял заложив руки за спину, резко повернулся. Это был крупный мужчина, солидно скроенный, с красным лицом. Он никогда не терял хладнокровия. Меня Рэндольф не любил, а еще больше ненавидел Мартина Грейди, но в настоящий момент, будучи пленником инструкции секретной службы, старался сдерживаться.

— Вы сразу узнали Вито Салви?

Я кивнул, удобнее устроился на стуле, стараясь забыть о вкусе крови во рту, и сдержанно пояснил: