«Ты, чертов тролль, я схвачу тебя за…»

«Ну, а сейчас.» — быстро сказал Двоеточие. — «Думаю, что мы можем закончить тренировку. Вы должны будете…как бы это выразиться, обучаться по мере продвижения, ясно?»

Он вздохнул. Он не был жестоким человеком, но оставался солдатом или стражником всю свою жизнь, а потому ощущал сопричастность. Другими словами, он не смог бы отрицать, что ему в голову пришли такие мысли, высказанные вслух.

«Я не знаю… Я действительно не знаю… Сражаясь друг с другом, ломая свое собственное оружие… Я полагаю, что поступающий так не думает, что его одурачили? А сейчас уже далеко за полдень, у вас есть несколько часов передохнуть, вечером встретимся снова. Если вы решите, что стоит труда появиться.»

Раздался звук чпок! Самострел Жвачки выпал из его рук.

Стрела просвистела мимо уха капрала Валета и с плеском приземлилась в реке.

«Простите.» — сказал Жвачка.

«Це-це-це.» — сказал Двоеточие.

Это было наихудшим.

Возможно тот мог оказаться лучше всех окружающих, если бы он напомнил гному некоторые имена. Возможно действительно все обернулось бы на лучшее, если бы он это сделал, учитывая то, что терпеть Жвачку было легче, чем обиду.

Он повернулся и зашагал ко Двору Псевдополиса.

Все услышали, как он бормочет, комментируя произошедшее.

"Что он сказал? " — спросил Осколок.

«Самая выдающаяся часть у мужчин.» — сказала Любимица, краснея.

Жвачка долго препирался по поводу, который был вряд ли столь долог, ибо был рядом. Затем он потянулся под своим плащом как фокусник, доставший ящик с 10 кроликами из ящика, вмещавшего только 5 кроликов, и достал боевой топор длиной в два своих роста. И пустился бежать. Вскоре он достиг нетронутой мишени, где был уже еле различим. Последовал треск, и чучело взорвалось как атомная бомба в стоге сена.

Двое оставшихся стражника медленно добрели до мишени и осмотрели итог — клочья соломы, валявшиеся на земле.

«Порядок.» — сказала Любимица. — «Но ведь он сказал, что полагается задавать им после вопросы.»

«Но он не говорил, что они будут в состоянии ответить на них.» — сурово сказал Жвачка.

«Младший констебль Жвачка, вычесть один доллар за мишень.» — сказал Осколок, бывший уже должен одиннадцать долларов за луки.

"Стоило вернуться, чтобы славно потрудиться! " — сказал Жвачка, роняя топор рядом со своей персоной. — «Причастился!»

«Вряд ли он сам выбирал себе такую дорогу в жизни.» сказала Любимица.

«Ха, для тебя она оказалась наилучшей.» — насмешливо сказал Жвачка.

«Почему?»

«Потому что теперь ты мужчина.» — сказал Осколок.

Любимица была достаточно сообразительной, чтобы остановившись на миг, обдумать сказанное.

«Женщина.» — возразила она.

«Это то же самое.»

«Только до определенной степени. Давай пойдем и выпьем.»

Мимолетный миг братства по несчастью тут же испарился.

«Выпить с троллем?»

«Выпить с гномом?»

«Ладно.» — сказала Любимица. — «А как ты и ты насчет того, чтобы пойти и выпить со мной?»

Любимица сняла шлем и встряхнула волосами. У троллей женщины не имеют волос, хотя более удачливые особи в состоянии выращивать прекрасную поросль лишайника, а у гномов женщинам можно скорее получить комплимент за шелковистость ее бороды, чем волос на голове. Но во внешнем облике Любимицы можно было уследить еле заметные следы чего-то двойственного, древнего, проглядывавшей космической мужественности.

«Я, по правде, не имела возможности оглядеться.» — сказала она. — «Но приметила одно местечко на улице Блеска.»

Это означало, что им придется пересечь реку, причем, по крайней мере двое из них будут доказывать прохожим, что они совсем не в компании друг с другом. Это означало, что при этом они отчаянно озирались вокруг. Это означало, что Жвачка увидел в воде гнома.

Если вы могли назвать ее водой.

Если вы еще могли назвать его гномом.

Они поглядели вниз.

«Знаете.» — сказал тут же Осколок. — «Этот гном похож на того, что делает оружие на улице Инея.»

"Бьорн Заложи-Молоток? " — спросил Жвачка.

«Ну да, это он.»

«Он выглядит немного похожим.» — продолжал холодным пресным голосом Жвачка. — «Но похож не совсем.»

"Что ты имеешь в виду? " — спросила Любимица.

«Ибо у мистера Заложи-Молоток.» — сказал Жвачка. — «не было в груди такой громадной дыры.»

Спит ли он когда-нибудь? — подумал Бодряк. Этот чертов человек когда-нибудь склоняет голову? Есть ли где-нибудь здесь комната с черным покрывалом, висящим на двери?

Он постучал в дверь Продолговатого Кабинета.

«А, капитан.» — сказал Патриций, отрывая взгляд от бумаг. — «Вы были похвально быстры.»

«Так ли?»

"Вы получили мое послание? " — спросил лорд Ветинари.

«Нет, сэр. Я был…занят.»

«В самом деле? И что же могло вас столь занимать?»

«Кто-то убил мистера Заложи-Молоток, сэр. Большой человек в обществе гномов. Он был … застрелен из чего-то, наподобие осадного орудия или нечто в этом роде, и сброшен в реку. Мы его выловили. Я собирался известить его жену. Я думаю, что он живет на улице Патоки. А потому я подумал, поскольку проходил мимо…»

«Это большое несчастье.»

«Безусловно для мистера Заложи-Молоток.» — сказал Бодряк.

Патриций отклонился назад и уставился на Бодряка.

«Скажите мне.» — сказал он — «Как он был убит?»

«Не знаю. Я никогда не видел ничего подобного… Там была громадная дыра. Но я собираюсь разобраться, что это было.»

«Гм-м. Смею ли я заметить, что сегодня утром доктор Крест приходил повидать меня?»

«Да, сэр.»

«Он был весьма…обеспокоен.»

«Да, сэр.»

«Полагаю, что вы расстроили его.»

«Сэр?»

Патриций казалось принял решение. Его кресло со стуком наклонилось вперед.

«Капитан Бодряк…»

«Сэр?»

«Я знаю, что вы послезавтра выходите в отставку и, следовательно, ощущаете некоторое…беспокойство. Но пока вы остаетесь капитаном Ночного Дозора, я просил бы вас последовать двум весьма специфическим инструкциям…»

«Сэр?»

«Вы будете избегать любых расследований, связанных с этой кражей в Гильдии Убийц. Вы понимаете? Это исключительно внутреннее дело Гильдии.»

«Сэр.» — Лицо Бодряка оставалось совершенно неподвижным.

«Я с уверенностью выбираю, что невысказанным словом в этом предложении было „да“ , капитан.»

«Сэр.»

«И вот что еще. Что касается несчастного мистера Заложи-Молоток… Тело было найдено совсем недавно?»

«Да, сэр.»

«Следовательно это дело вне вашей юрисдикции, капитан.»

«Что? Сэр?»

«Дневной Дозор может заняться этим.»

«Но нам никогда не мешала юрисдикция дела, совершенного днем!»

"Тем не менее, в сложившихся обстоятельствах я проинструктирую капитана Заскока как проводить расследование.

Если обернется так, что оно необходимо."

Если оно необходимо. Если люди не находят, что смерть с дырой в груди последовала от несчастного случая. Вероятнее всего удар метеорита, — подумал Бодряк.

Он сделал глубокий вдох и склонился над столом Патриция.

"Майонез Заскок не смог бы найти собственную задницу в атласе! И он совершенно не умеет обращаться с гномами!

Он называет их пескососами! Мои люди нашли тело! Это моя юрисдикция!"

Патриций взглянул на руки Бодряка. Тот поспешно убрал их, как если бы они внезапно попали в кипяток.

«Ночной Дозор. Это ваш отряд, капитан. Ваша обязанность совершать обходы в ночное время.»

«Это же гномы, о которых мы сейчас говорили! Если мы неправильно что-то сделаем, то они возьмут закон в свои собственные руки! Это обычно означает отрубание головы ближайшего тролля! И вы хотите возложить такое на капитана Заскока?»

«Я отдал вам приказ, капитан.»

«Но…»

«Вы можете идти.»

«Вы не можете…»

«Я сказал, что вы можете идти, капитан Бодряк.»

«Сэр.»

Бодряк отдал честь. Затем он повернулся и вышел из комнаты.

Он аккуратно закрыл дверь, почти бесшумно.