— Знаешь…

Алият внимательно посмотрела на подругу.

— Я не хочу его обманывать…

— Что ты?! — испуганно вскрикнула Алият.

— Мне так тяжело!

— Мой брат, конечно, принадлежит к новому поколению, но во всем, что касается брака и семьи, следует взглядам отца и матери. Тут он тебя никогда не поймет! — перебила Алият.

— А я думаю, наоборот…

— Он не сомневается в твоей верности.

— Но у него есть право узнать все, — робко заметила Сания.

— Мне кажется, это жестоко — причинять человеку напрасные страдания. Понять же тебя он не сможет.

— А вдруг он сам спросит?

— Ну и что? Ты ведь верна ему! А такая верность важнее всего, что было в прошлом.

Обе чувствовали себя неловко.

— Мы не стыдились своих увлечений, так почему ж должны стыдиться настоящей любви! — сказала Алият.

Сания подумала о том, что совсем недавно пришлось пережить Алият, и сказала убежденно:

— Ты снова обретешь любовь! Ведь любовь — неизменный спутник жизни!

— Несчастья и беды подстерегают людей не только на войне.

— Да, и с моим братом Марзуком случилось несчастье, только он этого не понимает.

Алият тряхнула головой, словно отгоняя нахлынувшие тягостные воспоминания, и вдруг сказала:

— Вот с доктором Али Захраном судьба и вправду обошлась жестоко…

Вдруг Сания вспомнила Мону Захран и засмеялась. Алият удивленно посмотрела на подругу.

— Я просто подумала, какую штуку выкинула Мона.

— Ей стоило бы выпускать ежедневный бюллетень со сводкой своих намерений! — тоже рассмеявшись, добавила Алият.

— Как по-твоему, она совсем порвала с Хасаном Хамудой?

— Я думаю, что в самое ближайшее время она выйдет за Салема Али.

— Она, конечно, ненормальная, но такое решение было бы самым разумным!

— Ну, оба они ненормальные!

Девушки помолчали. Потом Алият спросила:

— Когда они поженятся?

— Мона и Салем?

— Нет, Марзук и эта кинозвезда!

— Не знаю, — угрюмо сказала Сания. — Говорят, они откладывают свадьбу до окончания работы над фильмом.

Сердце Алият сжалось — рушились ее последние надежды.

Журналист Сафват Мирган пригласил устаза Хасана Хамуду пообедать у него дома на улице Ахмеда-Шауки. Они расположились на веранде, выходящей в сад. Жена Сафвата Миргана, Нахад ар-Рахмани, сидела за столом с мужчинами. Хасан Хамуда ел с аппетитом и много пил. Он старательно делал вид, будто разрыв с Моной совершенно его не трогает. Хозяин дома сказал осторожно:

— Я боялся, что найду тебя удрученным.

— Что за вздор! — ответил Хасан с напускным безразличием. — Ну разумеется, приятного в этом мало.

Честно говоря, Хасан Хамуда никак но ожидал, что Мона поставит его в столь трудное положение. Он уже назначил день свадьбы и решил отпраздновать ее в ресторане «Оберж де пирамид». О предстоящем событии знали и родственники, и друзья, и сослуживцы. Но Мона с обычной своей решительностью ему отказала. Хасан никак этого не ожидал и был расстроен до глубины души. Он умолял девушку подумать еще о своем решении. Он так любил Мону! Так мечтал о спокойной счастливой жизни с нею! И вдруг все рухнуло. Как будто судьба обрекала его быть таким же неудачником в любви, как в политике!

— Что же ты намерен делать? — спросила гостя госпожа Нахад.

— Укроюсь в горах по примеру преступников на моей родине, в Верхнем Египте, и буду грабить путников, — с самым серьезным видом ответил Хасан.

Сафват от души рассмеялся. Потом спросил:

— Зачем тебе современные девушки? Да охранит тебя от них аллах!

— Женился бы ты поскорее на достойной женщине, а не ждал, пока уйдет твое время! — сказала Нахад.

— На достойной женщине? — переспросил Хасан.

— На такой, которая подходила бы тебе по возрасту и была бы из хорошей семьи.

— У тебя есть для него невеста на примете? — осведомился Сафват.

— Разве так уж трудно найти хорошую невесту? Ну, что скажешь? — обратилась хозяйка к гостю.

— Дайте мне хотя бы оправиться от потрясения! — сказал Хамуда.

«Странная штука жизнь, — подумал Хасан. — Социалист Сафват женился на дочери богача, а дочь богача советует мне выбрать невесту попроще». Его размышления прервал Сафват.

— Твоя история с Моной напомнила мне один случай, который произошел двадцать лет назад.

— Какой случай? — спросила Нахад.

— Это давнишняя история, героями которой были Хасан и Самра Вагди.

— Что же произошло?

— Когда наш друг влюбился, он, как и я, был студентом юридического факультета, — начал Сафват. — Она происходила из очень знатного рода, но ее родители были бедны.

— Она стала его невестой? — спросила Нахад.

— Нет, просто он был в нее влюблен без памяти. По ночам он тайно пробирался во дворец ее дяди на берегу Нила…

— Тысяча и одна ночь!..

— Как-то раз его заметил ночной сторож и выстрелил. Только пуля задела ухо девушки, а наш друг успел убежать. На все расспросы она отвечала, что услышала чьи-то шаги и выбежала во двор позвать сторожа, а он выстрелил и ранил ее.

— Удивительная история!

— Говорили, что у нее было изуродовано лицо. И уж во всяком случае, она лишилась уха.

— Бедняжка!

— Наш друг не только сбежал из дворца, но и навсегда исчез из ее жизни.

Хозяйке очень хотелось услышать подробности столь интригующего происшествия, но Хасан был тверд:

— Но это все, о чем еще тут рассказывать?

— Тебе не следовало ее покидать, — заметила Нахад.

— Но это было увлечение, а не любовь. Жар в крови, рожденный юностью. Впрочем, и сейчас я далеко не всегда поступаю, как следует.

— Ты знаешь, что с ней сталось? — спросил Сафват.

— У нее магазин предметов дамского туалета на улице Шериф.

— И вы с тех пор не встречались?

— Несколько лет назад я видел ее в кафе «Пигаль», но она меня не узнала.

— И все-таки сердце у тебя не слишком доброе, — сказала Нахад.

— Э-э, мне хватало тогда других трудностей. Слава аллаху, от них меня избавила революция!

— Еще не поздно все поправить. Женись на ней теперь!

Хасан засмеялся.

— Проще сразу свести счеты с этой проклятой жизнью! Ведь сейчас эта женщина, пожалуй, самая известная в Ливане сводница!

— Сводница?

— Ну конечно, не профессиональная сводница, а, так сказать, дилетантка.

— Я что-то не понимаю, — заметил Сафват.

— У нее полно знакомых девушек, на которых она имеет огромное влияние. По вечерам она бывает с некоторыми из них у своих друзей. И делается это вовсе не ради денег, а так, по прихоти, от пустоты существования.

— Какой ужас!

— Мне передавали ее циничный афоризм: эпоха честности ушла в прошлое вместе с эпохой реакции, феодалов и колониализма!

— А не кажется ли тебе, что это ты толкнул ее на такой печальный путь? — спросила Нахад.

— Ну нет, дорогая! Кто ей мешал стать хорошей женой? Полюбить кого-нибудь по-настоящему, а не предаваться разврату. Короче говоря, она могла бы найти выход, если бы захотела.

Вот ведь люди — их волнуют давно умершие чувства! Но о том, как он страдает теперь, о его униженном достоинстве даже и не вспомнят! Да, Самра Вагди в тысячу раз счастливее Моны! Сын моей сестры погиб во время воздушного налета… Отец умер, доброе имя семьи втоптано в грязь и в довершение всего человек на пятом десятке лет влюбляется, как мальчишка, да еще без взаимности!

Чтобы отвлечься от этих мыслей, Хасан спросил у Сафвата:

— Есть какие-нибудь новости?

— Ничего определенного, но, по-моему, дела начинают идти на лад.

— Твоими устами да мед бы пить! — съязвил Хасан.

Сафват весело усмехнулся.

— Ах да, я же совсем забыл, что говорю с человеком, который в рядах израильской армии воюет против египтян!

— Так вот как ты оцениваешь мою позицию! — возмутился Хасан Хамуда.

— Должен признаться, что вопрос о твоем патриотизме меня несколько волнует.

— А что такое патриотизм? Демократия или социализм, Америка или Россия? Если вы считаете, что вам можно любить Россию, то почему отказываете нам в праве любить Америку?