— Закопайте хлопца, — сказала Галя.

— Время тратить… А документы заберем.

Они вывернули карманы у Мыколы.

— Возьмем и кожанку. Файный одяг…

Галя равнодушно смотрела, как обирают убитого. Наконец все было кончено, и двое, махнув на прощанье, потопали тяжело и неторопливо в глубь леса.

— Эй!.. — окликнула их Галя. Были они от нее шагов за десять.

Двое обернулись, недоумевая, что еще нужно этой дивчине?

И тогда Галя нажала на спусковой крючок автомата и повела стволом, почти чувствуя, как длинная очередь режет бандеровцев, валит их на землю…

— Вот вам… — побелевшими от ярости губами шептала она, пока не смолк автомат — закончились патроны.

Галя отшвырнула автомат. Из кармана лесовика извлекла документы своего спутника — пусть останется он безымянным.

Вечерело. Лес уже не был таким красивым, стоял злой и враждебный. Вместе с угасающим днем ушла и его красота.

Завершив свое небезопасное путешествие в лес к бункерам, Галя получила некоторое время на передышку.

Она сделала все, что предусматривалось разработкой операции. Теперь можно было не торопиться, выждать, осмотреться, не нарушен ли нормальный ритм «работы».

Бес попытался было выяснить с нею «отношения».

— Это вы уничтожили моих людей? — Референт службы безпеки редко выходил из себя, а тут даже не пытался скрыть, до какой степени раздражен.

— Вы ведь правильно рассудили, что Мыколе ни к чему знать о бункерах, — одобрительно сказала Галя. — И этим двоим тоже такая тайна не по плечу.

— Этим людям я доверял, — рассвирепел Бес. — И если вы еще раз…

— Остыньте! — резко приказала Галя. — Напомню, что приказываю здесь я. И если вы еще раз… — повторила она последние слова референта, — начнете своевольничать — я пойду на более крутые меры.

Бес холодно поклонился и ушел…

В Доме народного творчества Галя была не на плохом счету. Она с интересом занималась обработкой фольклорных материалов, классификацией собранных народных песен, пословиц, поговорок. Подборку партизанских песен она опубликовала на страницах областной газеты — ее заметили. Это тоже соответствовало разработанному Мудрым плану — добросовестный труд, признание начальства.

— Вы идете в гору, — шутили коллеги.

Галя смущенно улыбалась. Ей очень шла эта улыбка — мягкая, добрая, застенчивая. Скромная труженица на ниве украинской национальной культуры брала усердием и готовностью выполнять любую работу, лишь бы она была полезной людям.

— Наша Галочка — золото! — Коллеги ценили ее за спокойный, приветливый характер.

Опыт и чутье подсказывали Гале, что пока все идет нормально.

Однажды ей позвонили на работу, и звонкий молодой голос передал привет от сестры.

— У меня нет сестры, вы ошиблись, — сказала Галя. И не удержалась: улыбнулась одними глазами и тут же прогнала улыбку, оглянулась — не заметил ли кто? Но был обеденный перерыв, сослуживцы ушли в кафе перекусить, в кабинете Галя была одна.

— У меня нет сестры, — повторила Галя. — А кто говорит?

— Беспокоит вас корреспондент областного радио. Вы ведь обращались к нам с просьбой помочь разыскать родственников?

— Да, но я ищу не сестру, а брата.

— Одну минуту… Извините, я действительно ошибся… Вот, разыскал ваше заявление — тут и в самом деле речь идет о брате. До войны он работал на территории нашей области учителем. Точно?

— Да.

— Еще раз извините за ошибку. И не огорчайтесь: фамилия ваша очень распространенная, потому мы немного и поднапутали.

— Не буду: пока ничего страшного не произошло.

— Рады, что вы не унываете.

— Наоборот, не сомневаюсь, что все будет в порядке.

— Вот и мы почему-то уверены, — сказал корреспондент областного радио, — что брат ваш найдется в самом скором времени.

— Еще раз спасибо за заботу.

— До свидания.

— До свидания.

Галя положила трубку и отошла к окну. Она не хотела, чтобы кто-нибудь случайно увидел ее лицо. Такие доброжелатели обычно сразу участливо спрашивают:

— У вас, Галочка, что-нибудь стряслось?

У Гали Шеремет пока ничего не случилось, но ближайшие дни могли принести много новостей…

Свободное время Галя отдавала театру и библиотекам. Она слыла завзятой театралкой, посещала все премьеры, не пропускала гастролей столичных артистов.

В кругу близких коллег любила порассуждать о неисчерпаемых глубинах украинской культуры, о великих традициях гуманизма, у истоков которых стоят такие гиганты, как Тарас Шевченко, Иван Франко, Леся Украинка.

Все видели, что живет Галя очень скромно, на рубли зарплаты. И костюмчик у нее хоть и аккуратно отглаженный, но один-единственный, старенький. Дивчине не до нарядов, спасибо, хоть нашлась родственница, приютила, не надо платить за угол.

На нередких в учреждении собраниях Галя скромненько устраивалась в уголке, никогда не выступала, ораторов слушала внимательно. Иногда только забывалась, и тогда взгляд у нее становился отсутствующим, и видно было, что мыслями она далеко отсюда и заботы коллег ей кажутся не очень значительными.

Досужие учрежденческие кумушки нашли этому свое объяснение:

— Замуж ей пора, — шептались, — девка в самом соку, завянет…

И намекали, что в соседнем учреждении есть неплохой хлопец, с высшим образованием, самостоятельный. Чем не пара? Галя отшучивалась:

— Не тороплюсь замуж…

Такую осторожность одобряли. У девушки-сироты одно богатство — доброе имя.

И никто бы не подумал, что в другой обстановке, среди других людей Галя Шеремет вдруг становится резкой, властной, что она привыкла командовать, решать судьбы людей.

И даже Бес, который видел изредка, как скромно держится Галя в Доме народного творчества, куда приводили его дела, как застенчиво опускает она ресницы под оценивающими взглядами самодеятельных поэтов и артистов, только головой крутил:

— Ну и штучка!..

Стиль поведения, избранный Галей, он одобрял полностью.

Изредка Галя консультировалась с Юлием Макаровичем по вопросам, которые были ей непонятны.

— Мне предлагают заочно учиться в институте культуры. Что значит «заочно»?

— Это хорошо, что вам предлагают такие вещи, — солидно говорил Юлий Макарович. И начинал растолковывать: — Система заочного обучения строится следующим образом…

А про себя думал: «Видно, не все удалось инструкторам втолковать Злате Гуляйвитер, если такие простенькие проблемы ставят ее в тупик».

— Что вы ответили на предложение? — спрашивал обеспокоенно.

— Сказала, что подумаю.

— Правильно, — одобрял Бес. — Соглашайтесь, у Советов студенты, особенно такие, что работают и учатся, пользуются уважением. И кроме того, это даст вам удобный повод для поездок в Киев; кажется, там этот институт находится.

— Нет, институт московский.

— Ого! Еще лучше…

— Юлий Макарович, объясните, пожалуйста, систему начисления налогов, а то принесли напоминание, что у моей хозяйки не все за земельный участок уплачено, а я в этом не очень разбираюсь…

Такие вопросы для Юлия Макаровича служили своеобразным свидетельством того, что дивчина не очень знает действительность; там, за кордоном, ведь всему не научат, каждый шаг не предусмотрят.

Галя Шеремет нравилась Бесу. У него были на нее свои виды.

Однажды он попросил Галю прийти для дружеского разговора.

И когда девушка вошла в уже хорошо знакомую квартиру, она удивилась и богато сервированному столу, и необычному радушию хозяина.

Был Бес в добротном костюме, при модном цветном галстуке, хотя только что пришел с работы. В квартире у него ничего не изменилось с тех пор, как побывала Галя здесь поздним вечером. Все те же ковры, уют достатка.

— Садитесь, панна Галю, — приветствовал гостью Бес. — Вы, как всегда, очаровательны.

Галя неопределенно улыбалась, и улыбка могла означать что угодно: и то, что комплимент ей по вкусу, н то, что она находит его банальным.