Я вернулся к коллегам, но не мог усидеть на месте и через пять минут снова полез к окну, чтобы удостовериться, что внизу ничего не изменилось. Приоткрытый багажник, пустынная улица, падающий снег, – все выглядело неподвижным и унылым. Следующие полчаса я возвращался к окну два или три раза, с тем же самым результатом. Моих гостей это начинало всерьез раздражать. Надо же быть таким олухом и не отменить эту встречу! Время текло настолько медленно, что это приводило меня в отчаяние, и все же доползло до десяти часов. Если в половину одиннадцатого Герострат не появится, я вызову мастера по ремонту, даже если придется выставить всех за дверь. Несмотря на продолжающуюся мигрень, я закурил новую «Лаки». Не знаю, сколько я уже выкурил с начала вечера, но мне это было нужно, чтобы пережить данную ситуацию, которая все больше и больше превращалась в кошмар. Несколько дней назад в моем кабинете произошло убийство, труп гнил в багажнике моей машины, а передо мной обсуждали куски веревки.

В то же время росло раздражение у коллег. Мои повторяющие походы у окну действовали им на нервы. Кристиан Левек тоже принялась курить сигарету за сигаретой. Ее пачка закончилась, и она теперь рылась в моей и у Шарве. Он, единственный из всех, оставался спокойным. Время от времени, его взгляд падал на «Конец света». Четыре артишока Ребекки, казалось, занимали его, как если бы он видел в них аллегорию нашего картеля. Гроссману тоже было не по себе. Он больше не мог прерываться из-за моей беготни. Каждый раз, как я вставал, он становился пунцовым, замолкал со значением, чтобы показать мне свое раздражение, и вновь возвращался к бредовым объяснениям. Собирался ли он впасть в один их своих знаменитых приступов безоглядного гнева? Пока он сдерживался, но гроза скоро разразится.

Внезапно раздался звонок во входную дверь.

Все озадаченно переглянулись.

– Ты кого-нибудь ждал? – спросила Кристиан Левек.

Я не успел ответить.

– Должно быть, это Дед Мороз, – заметил задумчиво Шарве, – или дед с розгами,[20] его привлек сюда запах симптомов.

Кристиан нервно рассмеялась, а Гроссман, окончательно запутавшись в своих веревочных кругах, растерянно оглядел нас одного за другим.

– Ты не выйдешь? – удивился Шарве. – Не нужно заставлять его ждать.

Я подчинился. Он не ошибся, за дверью в самом деле стоял Дед Мороз.

– Извините, шеф, – сказал Герострат заплетающимся языком, – я задержался из-за спиртного. Мне потребовалось восстановить силы. Теперь можно браться за дело.

В своем красном костюме он походил на сюрреалистическое видение.

Он с трудом держался на ногах, вперившись в меня мутным взглядом. Ничего удивительного, что он настолько опоздал. Глядя, как он пошатывается, я сомневался, что он был в состоянии отличить аккумулятор от запасного колеса.

– Не беспокойтесь, шеф, – сказал он, – все пройдет хорошо.

Прежде чем я смог его удержать, он бросился за инструментами, сложенными около бара. Под изумленными взглядами моих коллег он сунул разводной ключ и электрический фонарь в карман костюма и с трудом поднял аккумулятор.

– Не беспокойтесь из-за меня, – сказал он, – пустяки… Сломалась машина, нужно заменить аккумулятор. Четверть часа – и все будет готово.

Повернувшись ко мне, он добавил:

– Скажите-ка, что произошло с вашей колымагой? Вы попали в аварию? Я видел багажник, когда шел сюда, он здорово покорежен. Если хотите, потом я постараюсь его выправить.

Гроссман, казалось, окаменел. Он только что провел параллель между моей машиной и «Вольво», которую помял Семяизвергатель, и явно не понимал, как я мог присутствовать при столкновении и не вмешаться. По взгляду, который он на меня бросил, было ясно, что он задавался вопросом, в своем ли я уме.

Что касается остальных, они казались, так же как и он, сбитыми с толку. Шарве не мог опомниться, увидев Деда Мороза, о приходе которого он сам же и объявил, а Кристиан смотрела на меня широко открытыми глазами.

– Не нужно из-за меня прерывать вечер, – сказал Герострат. – Оставайтесь с друзьями, только дайте мне ключи от машины, я справлюсь один.

– Об этом не может быть и речи! – воскликнул я, натягивая куртку, – я пойду с вами. – Затем обернулся к коллегам, все еще находящимся в состоянии ступора: – Не волнуйтесь. Я поднимусь, как только мы закончим. А пока продолжайте без меня.

Не дожидаясь ответа, я толкнул дверь и вместе с Геростратом оказался на лестничной площадке.

– Твои друзья выглядят немного скованно, – сказал он в лифте.

Обращение на «ты» мне не понравилось. Я сделал вид, что не слышал, и остаток спуска прошел в молчании.

Снаружи медленно падал снег. В темноте и тишине лицей Жак-Декур казался явившимся из рождественской сказки. Холод был немилосердный, у меня возникло желание подняться к себе, забраться в кровать и больше ни о чем не думать. Особенно ни о чем больше не думать. Но в гостиной были борромеевские узлы, а на другой стороне улицы ждала «Вольво» с Ольгой в багажнике.

Герострат шел передо мной. Он сгибался под тяжестью аккумулятора, но у меня не возникало ни малейшего желания ему помогать. Снег был плотным и мешал идти. Я шел осторожно, чтобы не поскользнуться и не искушать мигрень, которая понемногу успокаивалась под действием аспирина. Я поднял глаза на окна своей квартиры: за нами наблюдали мои коллеги. Что они думали о спектакле, который мы им устроили? Два призрака, пересекающих ледяной пейзаж, чтобы отремонтировать машину.

Внезапно мне вспомнился вчерашний сон.

Я был с Дедом Морозом, и мы бесцельно бродили, декламируя стихи Верлена:

Сидя на ветках орехового дерева, волки наблюдали, как мы проходим мимо. Прямо как мои коллеги сейчас.

– Вот мы и на месте, – сказал Герострат со вздохом облегчения.

Он остановился перед «Вольво», положил аккумулятор на землю и посветил на него электрическим фонариком.

– Сработано на славу, – сказал он одобрительным тоном, – шестьдесят ампер, именно то, что нужно.

Он велел мне открыть капот, нажав на один из рычажков, располагавшихся под рулем.

– Иди посвети мне, – сказал он, – не волнуйся, это ненадолго.

Его обращение на «ты» выводило из себя, но я не знал, как это прекратить. Поэтому мне пришлось подчиниться. Несмотря на снег, стеснявший его движения, и выпитый алкоголь, ему хватало и сноровки, и умения. Он очень быстро отсоединил старый аккумулятор и едва ли больше времени потратил на установку нового.

– Попробуй завести мотор, – сказал он.

Я повернул ключ зажигания, и мотор тут же заурчал.

– Прекрасно! – воскликнул он, опуская капот. – Посмотрим багажник?

– Не стоит, я займусь этим завтра.

Он не настаивал. То ли знал о его содержимом, то ли я ошибался на его счет. Сейчас я не чувствовал себя способным к каким-нибудь ясным выводам.

– Если ты не против, – добавил он, – старый аккумулятор я заберу себе, я знаю кое-кого, кто понимает в механике, можно будет договориться.

Я собирался уже ответить, что не возражаю, когда мое внимание привлек шум машин.

– Это твои приятели, – сказал Герострат. – Они только что спустились. Должно быть, им не понравилось, что ты их бросил. Я же тебе сказал, им было не по себе.

В самом деле, в «Форде», проезжающем мимо нас, я узнал Кристиан Левек и Жан-Клода Шарве. Гроссман не отставал от них в своем «Рено-5». Они даже не удостоили нас взглядом. Вероятно, собирались поразмыслить над борромеевскими узлами в более подходящем месте.

– Могу я помыть у тебя руки? – спросил Герострат, – они все в смазке. Я заберу аккумулятор на обратном пути.

– Ладно, только быстро.

В гостиной не осталось никаких следов недавнего заседания картеля. Если бы не большое пятно от апельсинового сока, расплывшееся по ковру, можно было бы подумать, что никто не приходил. Все было вымыто, пепельницы вытряхнуты, кресла поставлены на свои места. У меня возникло неприятное чувство, что таким образом коллеги захотели выказать мне свое осуждение и дать понять, что ноги их больше у меня не будет.