Кэйт повернулась к Бине.

— Все это смешно. Я даже не представляла, насколько это безумно, но пообещала, что позволю ему показать вам…

— Почему безумно? — спросила Бев.

— Ну, нам вряд ли удастся заставить Билли гулять с Биной, если учесть, как она сейчас выглядит, — сказала Барби, затем, прищурив глаза, она добавила: — Но если мы проведем с ней определенную работу…

— Да посмотри же на цифры, сердце мое. Цифры не лгут, — сказал Бине Брайс. Он держал ее за руку, но смотрел на Эллиота с видом матери, гордой своим сыном.

Кэйт была уверена, что Бина, однолюбка, не клюнет на эту бессмыслицу.

— Они все вышли замуж? — недоверчиво спросила Бина Эллиота.

— Да. Уж если быть до конца точным, одна ушла в монастырь, а еще одна стала лесбиянкой, — признался Эллиот. — Но обе устроились, одна с Богом, а вторая с подругой. Так что четырнадцать из четырнадцати.

— Разве он не чудо! — воскликнул Брайс, не обращаясь ни к кому в отдельности.

— Он совершенный псих, — бросила Кэйт. — Бина, и не думай об этом.

— Нам нужно выбрать время, чтобы Джек вернулся в стратегический момент — сразу после разрыва, — заметила Бев.

— И чтобы чувствовать себя в безопасности, мы должны быть уверены, что он бросит ее, — предостерег Эллиот. — У меня нет сведений, что случается с партнершей, если она его бросит.

Бев с Барби рассмеялись.

— Никто его не бросит, — сказала Барби.

— Конечно, он же красавец, — сказала Бев (это прозвучало как «каэшна, он же красавец»). — Но все же это не объясняет всего. Это только объясняет, чем он берет женщин.

— И, может быть, почему он их бросает, — добавил Эллиот.

— Нет, — сказала Банни. — Если честно, он всегда любезен, и он, кажется… ну, я не знаю, — она подумала с минуту. — Как будто он и правда переживает, что ничего не вышло.

Эллиот глубоко вздохнул:

— По правде, мне нет дела до его психологии, — признался он. — Ключевой вопрос в том, почему женщины выходят замуж сразу после того, как он оставляет их.

Кэйт тоже была удивлена.

Но Бина не слушала, она уставилась в таблицы. Кэйт было известно, в каком она отчаянии. Эллиот, видя, что Бина клюнула на его удочку, спросил:

— Тебе представить все в деталях?

На лице Бины читались любовь к Джеку и неодолимое стремление к нему.

— Не нужно. Я согласна! — воскликнула Бина.

— Бина! — закричала Кэйт в шоке.

— Тогда все решено, — сказала Банни, вставая. — Мне пора возвращаться к Арни.

— Ну, мы еще не совсем закончили, — произнесла Барби тоном, который приводил в трепет многих девочек в ее школьные годы. — Он не станет гулять с кем попало. Он ищет некоторого… стиля. — Она на мгновение остановилась. — Вы думаете, Билли пойдет с Биной?

— Барби! — Кэйт от Бины повернулась к ней, снова в шоке. Даже на фоне обычной для подруг бесцеремонности это было уже слишком.

— Парень, без сомнения, крутой, — буркнул себе под нос Брайс, вытащив полароидное фото со свадьбы и положив его на стол.

— Очень крутой, — подтвердила Бев, тоже глядя на фото.

— Верно замечено, — согласилась Банни. — Боюсь, Бина не в одной с ним лиге.

Прежде чем Кэйт успела броситься на защиту Бины, ее подруга взяла разговор в свои руки.

— Я пока еще здесь! — вдруг взорвалась Бина. — Почему вы говорите обо мне, словно меня здесь нет?

— Прости нас, Бина, — сказала Кэйт, извиняясь за всех. Она была способна понять чувство унижения, которое испытывала ее подруга. И из-за чего? Ведь все, что ей надо — это быть с Джеком.

— Мы и не думали оскорбить твои чувства, дорогая, — сказала Бев, обнимая подругу самым нежным образом.

— Послушай, никто не говорит, что ты не сможешь стать подходящей девушкой для Билли, — присоединилась к извинениям и Барби.

— Верно. Мы лишь хотели помочь, а не обидеть, — добавил Эллиот.

— И приспособить это для тебя… — Брайс принялся жестами изображать барабанную дробь. — Преобразить!

Раз волшебное слово было произнесено, Кэйт поняла, что обратного пути не будет.

Кэйт сидела в своем кабинете и старалась выкинуть из головы проблемы Бины, Джека, Билли и всю «прочую чепуху», как она это мысленно окрестила. Преображение Бины и идиотизм самой идеи подтолкнуть Билли встречаться с ней не столь важны, как проблема, которую она пыталась разрешить в текущий момент. Дженнифер Уйэлен, симпатичная и чисто одетая девятилетняя девочка, сидела напротив нее.

— Тут мой папа открывает дверь лимузина, и выходит Бритни Спирс. Она вошла в наш дом — и прямиком в нашу квартиру. Даже пообедала с нами. У нас был колбасный хлебец. Если вы мне не верите, так она мне подарила браслет. — Девчушка потянула за резинку браслет из бусин, который был у нее на запястье. — Видите? У меня есть доказательство.

Кэйт придержала вздох. Она знала, что бесполезно развенчивать эту конкретную ложь, как и оспаривать другие выдумки, о которых Дженнифер рассказывала не только своим одноклассникам, но и учителям. Вопрос был в том, зачем Дженнифер надо было лгать. Искала ли она внимания? Она была обычным ребенком, ее старшая сестра училась в Эндрю Кантри, а годовалый братик оставался дома. Или маленький ребенок занял ее место в семейной иерархии?

Или это было из чувства какой-то приниженности? Кэйт знала, что Дженнифер и ее сестра получали финансовую помощь из-за трудного положения семьи, как считалось, хотя намного более приличного по сравнению со стандартами детства самой Кэйт, родители которой не могли полностью платить за обучение обеих девочек. Может быть, Дженнифер испытывала унижение, сравнивая себя со своими друзьями, у которых дома были больше, школьные каникулы они проводили в Аспене, Хэмптонсе или даже в Европе, и Дженнифер не могла соперничать с ними.

В худшем случае, разумеется, можно предположить, что у Дженнифер галлюцинации. Как бы то ни было, но сейчас, глядя на нее, Кэйт видела перед собой здоровую, общительную маленькую девочку, которая, несомненно, могла отличить фантазии от реальности.

Кэйт не желала продолжать выслушивать ложь Дженнифер, но и не хотела вступать в споры с ней. Она спокойно слушала, не выказывая особой реакции. Конечно, она могла рекомендовать показать ребенка психотерапевту, но у них с Дженнифер уже установился хороший контакт. Это всегда было непростым делом, но Кэйт помнила цитату из А. С. Нила: «Иногда стоит доверять своему чутью в работе с детьми. Детский психоанализ — это искусство, а не наука». Она решила попытать счастье.

— Хочешь, я открою тебе одну тайну? — спросила она. Дженнифер кивнула. — Я собираюсь замуж. И у меня будет по-настоящему большая свадьба. Она состоится в замке, и придет Джастин Тимберлейк. — Дженнифер вытаращила глаза. — Он собирается привести «Эн синк», но моя сестра этого боится, потому что она уже пригласила «Бэк-стрит бойз», и ты можешь сама представить, что будет, если все они явятся.

Дженнифер хлопнула глазами и кивнула:

— Ручаюсь, что они ненавидят друг друга.

— Вот именно. И они все ненавидят моего будущего мужа. Знаешь, за кого я выхожу?

Дженнифер слегка встряхнула головкой, чуть приоткрыв рот.

— За доктора Мак-Кея, — сказала Кэйт.

Лицо Дженнифер застыло. Затем Кэйт наблюдала, как на нем выражения сомнения, недоверия, облегчения и, возможно, понимания сменяли друг друга, напоминая замедленную съемку раскрывающегося цветка.

— Не может быть! — сказала Дженнифер.

— Может, — настаивала Кэйт, кивая. — А знаешь, что еще? Мы оба поедем к алтарю на белых лошадях.

— Не может быть! — повторила Дженнифер более твердо. Потом она принялась хихикать. — Доктор Мак-Кей на лошади!

Кэйт тоже смеялась. Потом она выждала немного и сказала:

— Ты мне очень нравишься, Дженнифер. И знаешь почему? — Дженнифер мотнула головой. — Потому что ты находчивая, симпатичная и забавная. И у тебя богатое воображение. Это художественный дар.

— А что это такое? — нахмурилась Дженнифер.