Можно позвонить Иринке прямо сейчас, но она, пожалуй, начнет звать в гости. Если отказаться, потом весь день будет мучить совесть — жизнь и без того не слишком балует мою подругу. Но согласиться тоже нельзя. Прощайте тогда мечты о свободном вечере. Не буду я ей сейчас звонить…

И тут, словно отозвавшись на мои мысли, телефон зазвонил сам.

Быстро перебрав всех возможных кандидатов, я не остановилась ни на одном. Лена и Влад звонят не из дома и, следовательно, воспользуются мобильной связью. Лешка — тоже. Если Иринка, то это точно часа на два. В общем, подумав немного, трубку я решила не брать. В хорошем темпе закончила сборы и поспешила в больницу к маме.

Мама первым делом бросилась переодеваться. Скинула голубой махровый халат, надела бежевый джемпер и черные спортивные брюки, предусмотрительно доставленные мной. Потом неторопливо поправила прическу, порылась в косметичке и с огорчением произнесла:

— Наташ, у меня к этой кофточке нет подходящей помады…

— Попробуйте, Инна Владимировна, ту, перламутровую, — предложила мамина соседка по палате, молоденькая Юля. Причиной ее нахождения в больнице стал многолетний хронический тонзиллит.

— Типичное не то. — Мама покачала головой. — Сюда бледно-розовая подойдет. И у меня как раз есть такая! Только дома, в спальне валяется, — добавила она грустно.

— Медсестра сказала, тебя после праздников выписывают. — Я постаралась, как могла, успокоить маму.

— Так праздники-то четыре дня! И еще пятый — день выписки.

— Ну, не капризничай, привезу я тебе твою помаду!

— Да уж, будь любезна, не забудь ее, пожалуйста, когда в следующий раз надумаешь навестить меня.

Мама лукавила. Она отлично знала, что в следующий раз я надумаю завтра.

— Так, помаду. Что еще? — Я вытащила из сумки блокнот, приготовилась записывать мамины прихоти.

— Захвати крем для рук.

— Как крем для рук? А куда ты дела целый тюбик «Нивеи»?

— «Нивея» — крем отвратительный! — радостно констатировала мама, хотя в последние несколько лет только этим кремом и пользовалась. — Продукты можешь купить на свое усмотрение, — она заглянула в принесенный мной пакет, — что-нибудь в таком же духе. И… господи, чуть не забыла, купи журналов!

— Каких журналов?

— Ну, «Sweet girl» например.

— Мама, ты что?

— Вчера Юля весь вечер читала мне вслух. Ната, я в восторге!

— Тебя тут определенно залечили.

— Не говори глупости! Особенно мне понравился гороскоп. Ты только послушай, что ожидает меня в этом году. Юля, почитай нам, пожалуйста, про Тельцов.

— «В семейной жизни ваших близких возможны значительные перемены, что конечно же скажется и на вас…»

— Вот видишь! — закричала мама, не дослушав до конца и первого предложения.

— А чему ты радуешься? Лешка развелся, уехал в Германию, теперь ты скучаешь по любимому сыну… Вот такие перемены. Все уже сбылось!

— Что сбылось, то сбылось! — Мама не хотела так просто сдаваться. — А я тебе говорю о переменах будущих! Журнал-то у Юли свежий.

— Как вы только, Инна Владимировна, можете во все это верить? — не выдержала, наконец, Юля.

Юля — настоящая современная барышня — пропускает через себя мощнейшие потоки информации, но воспринимает ее со здоровым скептицизмом. А мама вдруг ни с того ни с сего впала в излишнюю доверчивость.

— Я чувствую, чувствую, кого эти перемены коснутся! — Она восторженно взглянула на меня, а Юля, наоборот, деликатно отвернулась.

— Все-таки тебя залечили.

— Вот увидишь!

— Я, пожалуй, пойду.

Мама вышла меня проводить.

— Ты понимаешь, в чьей жизни эти перемены должны произойти?

— Нет, не понимаю, — железным голосом ответила я.

— Я уверена, ты выйдешь замуж за Влада!

— Мам, я тебя прошу!

— Это будут прекрасные перемены и для меня, и для вас. Я наконец-то смогу умереть спокойно.

— Тебе только шестьдесят лет! Рано думать о смерти.

— Ната, я знаю, что говорю!

— Сначала истрать все свои помады и кремы!

Мама улыбнулась:

— Ну ладно, если ты просишь… Но учти, замужества тебе не миновать.

— Все, я побежала. Поправляйся!

— Про журналы не забудь!

Не оборачиваясь, я кивнула. Раздобыть иллюстрированные журналы в наше время конечно же не проблема, но что, если мама увлеклась этими гороскопами, как увлекается парфюмерией или цветоводством? Дом превратила в ботанический сад, а уж на даче что творится… А если ситуация с гороскопами будет развиваться по этой же схеме?.. Ничего конкретного я предположить не могла, не знала точно, чем такие увлечения чреваты, но что чем-то нехорошим — определенно. Главное, цветы мирно произрастают в горшках и кадках, кремы тихо пылятся на полочках, а вот гороскопы должны прилагаться к чьим-нибудь судьбам. Например, к Лешкиной или моей. Однако над Лешкой особо не поэкспериментируешь — он и на этот раз вышел сухим из воды. А я — одинокая женщина за тридцать — самый что ни на есть лучший полигон!

Квартира встретила меня переливами звонка телефона. Такая настырность — явно не Иркин почерк. А жаль! Сейчас бы обсудили с ней новое мамино увлечение.

Я аккуратно подняла и сразу опустила трубку, потом быстро набрала Иркин номер.

Мне долго не отвечали. Понятно. Вся семья ради майских праздников когтит огород. Ирка, как обычно, возится с рассадой — помидоры, перцы. Ее мать занята клубникой, а дети обрабатывают грядку с зеленью. Впрочем, недавно подруга пожаловалась, что четырнадцатилетний Егор стал совсем уже взрослым и мало бывает дома. Значит, на грядке только младшая Иринкина дочка Анечка.

В саду трудились женщины трех поколений… Бытовая зарисовка или первая фраза философского эссе? Философия простая: созидательное начало живет в каждой женщине, но далеко не в каждом мужчине. Почему Бог создал мир именно таким? Однако на этот вопрос я предоставила отвечать философам, потому что Иринка наконец-то дошла до телефона. Все точно: она сама, Вера Григорьевна и Анечка действительно трудились в саду, а из-за забора до них долетал радостный смех Кеши, Анечкиного отца и Иркиного экс-мужа.

— Вот так, — подвела итог Иринка. — Ну, что еще тебе рассказать?

И, не дождавшись спецуказаний, принялась болтать о работе. Одна из немногих наших сокурсниц, Ирина сохранила приверженность почвам. Правда, направление ее деятельности было чисто практическим — экспертиза земельных участков, продающихся под ИЖС (индивидуальное жилищное строительство). Желающих получить квалифицированное заключение по этому далеко не праздному вопросу не было конца-края, и среди них попадались интересные мужчины подходящего возраста. Ирка — высокая, статная, с красивыми голубыми глазами и длинными пушистыми ресницами — привлекала многих. Клиенты оказывали знаки внимания, приглашали в ресторан, а некоторые и сразу в гости.

Ирка приглашения принимала, и даже не без удовольствия. Но справиться с главной задачей — выйти замуж — ей пока не удалось. Отчаявшись найти мужа таким способом, моя подруга отправилась в спорткомплекс «Олимпийский» на вечер знакомств «для тех, кому за тридцать». Познакомилась она там… с ненормальной женщиной Людой, матерью подростков-тройняшек, которую тоже оставил муж. То ли после ухода мужа Люда сделалась такой странной, то ли, наоборот, ее странность послужила причиной развода… Ирка довольно быстро разобралась, с кем имеет дело, но отвязаться от Люды было не так-то просто. Как на грех, после дискотеки выяснилось, что ехать им придется в одну сторону. И уже в полутемной безлюдной электричке, дико посверкивая глазами, Люда поведала Ирке, как, оставшись после развода без средств к существованию, она родила ребенка и продала его какой-то бездетной американской семье. От ужаса моя подруга не могла вспомнить, как такие сделки называются. В общем, когда ее новая знакомая сошла в Солнцеве, Ирка только и оценила, до чего прекрасно на свете жить.

— Ну а у тебя чего нового? Что поделывает Влад?

— На природу поехал.

— А ты чего ж?