— Позволь мне любить тебя, — прошептал Марк в губы Тревора. — Прямо здесь, прямо сейчас. Позволь мне любить тебя.

Тревор закрыл глаза и застонал.

— Марк… — его голос был хриплым, рваным.

— Пожалуйста, — Марк снова поцеловал его, мягко, благоговейно, надеясь, что Тревор поймет слова, которые он, казалось, не в состоянии произнести.

Несколько секунд спустя всхлип Тревора сменился стоном, и он подался вперед к поцелую, пытаясь углубить его, но Марк отступил, смягчая его, пока Тревор не согласился. Он не собирался торопить события. Так же, как в первую ночь в отеле с Тревором — желание убедиться в том, что он отдал этому человеку все, что имел. Сейчас это имело значение больше, чем когда-либо, как будто это был его последний шанс испытать что-то волшебное. Что-то, что он никогда не найдет в своей жизни снова. Неважно, что говорил Тревор, если бы у них был только год вместе, это был бы год на всю жизнь.

С каждой освобожденной Марком пуговицей Тревор распалялся еще больше, но Марк контролировал темп, пока их рты танцевали в чувственном танце. Он освободил последнюю пуговицу на рубашке Тревора и медленно стянул ткань с его подтянутых плеч. Он провел руками по гладким мышцам груди Тревора, его животу, бокам, по плечам, запоминая каждый сантиметр этого великолепного тела. Все это время он продолжал томно целовать, раздвигая и дразня языком губы Тревора, смакуя его вкус.

Его пальцы коснулись выпуклостей на бицепсе Тревора. Тревор напрягся, но не прервал их поцелуй.

— Это? — прошептал Марк.

— Прямой доступ к венам для диализа, — Тревор, казалось, задержал дыхание, его пристальный взгляд ловил взгляд Марка. Для чего, Марк не знал, но он не собирался останавливаться. Он вернулся к губам Тревора, пытаясь хоть как-то себя сдерживать.

Он снова прервал поцелуй и отошел, качая головой, когда Тревор попытался последовать за ним. От их пронзительных взглядов, воздух между ними искрился, как электрическая буря. Тем временем Марк медленно стянул рубашку через голову, позволяя ей небрежно упасть на пол. Он вернулся к Тревору, обхватывая одной рукой его спину, а другой голову. Прижимаясь кожей к коже, он снова набросился на губы Тревора, но на этот раз, когда он углубил поцелуй, Тревор ответил неконтролируемым огнем, с которым Марк боролся, чтобы продержаться еще немного. Он хотел, чтобы этот момент, эта ночь, это занятие любовью длились как можно дольше. Он хотел вдыхать, выдыхать и чувствовать. Упиваться им, завернуться в него, пока он не пропитает каждую пору и не станет частью его.

Он снова прервал поцелуй, на этот раз ему пришлось положить руку на середину груди Тревора, останавливая его. Его дыхание прерывалось короткими и неглубокими вздохами. Уверенный в том, что Тревор останется на месте, Марк увеличил расстояние, достаточное для того, чтобы расстегнуть штаны Тревора, удерживая его взгляд, молча говоря ему, что он никуда не денется и что никуда не отпустит Тревора тоже. Они получат больше чем год, потому что у Марка не будет другого выхода. Он не знал, сможет ли он стать донором, но, может быть, если он достаточно сильно захочет, умоляя вселенную, он найдет его.

— Останься, — сказал Марк, имея в виду оба значения.

Тревор покачал головой.

— Я не могу.

Штаны Тревора упали на пол, и Марк провел рукой по голому торсу и ниже пупка. Он улыбнулся резкому вдоху, когда обхватил возбужденный член Тревора и скользнул по его растущей длине. Ресницы Тревора трепетали, губы приоткрылись, но он не двигался, позволяя Марку командовать собой.

Другой рукой Марк расстегнул пуговицы на собственной ширинке и выскользнул из джинсов и нижнего белья. Выйдя из кучи денима и хлопка, он притянул к себе Тревора, соединяя их тела и наслаждаясь таким приятным контактом. На этот раз, когда он поцеловал Тревора, он не сдерживался. Он больше не мог. Сдержанность, которую он пытался сохранить, быстро заканчивалась. Тревор ответил с пылом, обхватив руками лицо Марка и повернув голову, чтобы еще больше углубить поцелуй.

Марк пошел назад, прижимая Тревора к себе, пока они не добрались до кровати.

— Останься, — прерывая поцелуй, снова прохрипел Марк.

— Не могу, — Тревор на четвереньках заполз на кровать. Он посмотрел через плечо на Марка, который стоял с краю, наблюдая за ним со страстью и желанием и более глубокими эмоциями, которые он не знал, как назвать. Вместо этого он впитывал вид перед собой: этот великолепный, щедрый человек, который вошел в его жизнь, либо по сценарию, либо по совпадению, и опрокинул его навзничь. У него никогда не было времени ни на что, кроме работы, но теперь он умолял бы любого в этом мире, кто мог бы услышать, чтобы ему дали возможность провести с Тревором все остальное время.

Тревор протянул за спиной руку, протягивая ее и приглашая. Марк забрался на кровать позади Тревора, переплел их пальцы вместе и поднес руку Тревора к губам. Он целовал костяшки пальцев Тревора, повернул руку и поцеловал его ладонь, а затем втянул указательный палец в рот.

В глазах Тревора вспыхнул синий огонь, и он прошептал:

— Займись со мной любовью.

Тепло от этих слов распространилось по груди Марка, он кивнул, потому что слова, казалось, покинули его. Тревор улыбнулся и положил голову на подушку, одну руку — с доступом для диализа — вытянув вперед, как будто он сознательно держал ее в стороне, а другую оставляя под собой. Марк накрыл собой тело Тревора, руки скользили по твердым плечам и рукам. Он прижался поцелуем к его затылку, к лопаткам, затем сантиметр за сантиметром вниз по спине. Все ниже и ниже, пробуя, облизывая, любя…

Тревор вздрогнул и застонал, когда Марк скользнул языком по дырочке, покружил вокруг, начал погружаться внутрь, дразня и умоляя его раскрыться. Тело Марка дрожало, его кожа горела, его самообладание ломалось, и, возможно сейчас, он и Тревор могли создать свою собственную молнию. Тревор снова застонал и подался на язык Марка.

Марку нравилось то, как он заставлял тело этого мужчины петь от возбуждения и кричать в экстазе, но он никак не мог понять, как могло быть с Тревором все так окончательно непоправимо. В его голове не укладывалось, что все это может быть реальным. Через день или два Тревор поедет к своей семье, чтобы отпраздновать отложенный праздник, а потом он вернется, и они смогут начать с того места, на котором остановились.

На самом деле, ты его больше никогда не увидишь.

Марк подавил голос, который говорил ему то, что он прекрасно понимал, и, вероятно, было правдой, как бы он не отказывался в это поверить. Он обеими руками ласкал крепкие ягодицы Тревора, мял, раздвигал, нежил, растягивал пальцами и языком, пока приглушенные всхлипы и вздохи не сказали Марку, что Тревор был на грани мольбы.

— Готов, — простонал Тревор. — Марк. Я готов.

Сплюнув на большой палец, Марк использовал его, чтобы растягивать дырочку Тревора, скользя туда-сюда, не желая отрываться от Тревора даже ни на секунду, чтобы наклониться к прикроватной тумбе другой рукой. Но он все же, сделал это, достав одной рукой пакетик фольги и разрывая его, раскатал на себе латекс, а затем смазал свой болезненный от возбуждения член и дырочку Тревора прохладной смазкой. Он прижал член к входу и остановился.

— Останься.

— Боже, Марк, — заскулил Тревор, покачиваясь. — Пожалуйста.

— Да, — Марк крепко сжал бедра Тревора, проталкиваясь внутрь, растягивая, медленно погружаясь все глубже и глубже, пока все его тело не начало дрожать, внутри и снаружи, от того, как тело Тревора сжималось и расслаблялось вокруг его члена.

— Господи, Трев, — прорычал Марк. — Мне с тобой так хорошо.

Но если Тревор и отвечал, его слова не фиксировались в его мозгу, так как все внимание было сосредоточено на месте, где их тела соединялись, где они физически становились одним целым. Тревор всхлипывал, когда Марк отступал, полностью выходя из его тела, а затем удовлетворенно стонал, когда Марк глубоко толкался внутрь.

— Да. Еще. Глубже, сильнее, быстрее, — задыхался Тревор, захлебываясь, выкрикивал это снова и снова, и Марк никогда бы не сделал ничего из того, что могло бы разочаровать этого невероятного мужчину, стонущего и извивающегося под ним.