— Сверху или снизу? — спросил Марк, фокусируясь на мужчине перед ним и слегка наклонившись, чтобы всосать твердый сосок в рот, скользя языком вокруг него.

— Романтично, — прохрипел Тревор. — Но сегодня вечером, абсолютно точно снизу. Пожалуйста.

О, господи! Марк задрожал.

— Да, — его голос был едва слышен, но, судя по вспышке в синих глубинах этих напряженных глаз, Тревор слышал его громко и отчетливо.

Мужчина наклонился и вернул Марку поцелуй, более уверенный и требовательный, чем первый, и, хотя прошло всего несколько секунд, Марку уже не хватало вкуса Тревора. Он сдался, позволив Тревору вести его за собой.

Тяжелое дыхание наполнило воздух судорожными вдохами между поцелуями, которые Марк не хотел останавливать. И, похоже, Тревор тоже не хотел. Все это время Тревор быстро действовал, снимая рубашку Марка, но в то же время это получалось мучительно медленно. Тревор стянул ткань с плеч, затем наклонил голову, чтобы захватить сосок между зубами, дразняще потянув его, прежде чем всосать в рот, как будто от этого зависела его жизнь. Марк застонал и закрыл глаза. Да, это было то, чего он хотел, чего ему не хватало слишком долго, — потребность желать и хотеть.

Он провел рукой по волосам Тревора, мягким и достаточно длинным, чтобы захватить в горсть, что он и сделал. Другой рукой он сорвал полотенце с талии Тревора, обнажая его полностью вставший обрезанный член, покачивающийся между ними. Уткнувшись лбом в плечо Тревора, Марк облизнул губы, наблюдая, как обхватывает рукой красивую длину. Его ладонь скользила по горячей, шелковистой коже твердой плоти.

Тревор вздрогнул и застонал над соском Марка, его руки двинулись вниз, и большие пальцы, подцепив пояс трусов Марка, потянули их, пока нижнее белье и брюки не упали на пол у его ног. Тревор откинулся, чтобы посмотреть вниз, и кожа Марка покрылась мурашками.

— Боже мой, ты великолепен, — прошептал Тревор.

Лицо Марка вновь обдало жаром. Он не понимал, почему по-прежнему нервничал, даже в тот момент, когда они оба стояли лицом к лицу совершенно голые. Они были всего лишь двумя мужчинами, которые воспользовались непредвиденной ситуацией. Больше ничего. И все же, где-то глубоко внутри, возрастала потребность удостовериться, что это будет хорошо для них обоих.

Он покачал головой и быстро опустился на колени. Надеясь, что Тревор не заметил румянец, который, несомненно, распространился по его щекам, он облизнул губы, а затем накрыл ими твердую плоть Тревора. Его глаза закрылись, когда он упивался горько-сладким вкусом, ощущением твердости, и снова, что странно, его поражало сильное желание дать этому человеку все, на что он был способен, чтобы сделать это лучшим, самым запоминающимся опытом в жизни Тревора. Почему это имело такое значение именно тогда, когда еще не было чем-то, что он мог проанализировать, но он обязательно это сделает. Позже. Возможно. Но пока его единственной целью, единственной задачей было удовольствие Тревора.

Тревор крепко, но безо всякой силы и контроля, просто успокаивая и ободряя Марка, придерживал его голову и медленно начал покачивать бедрами. Марк брал его так глубоко, как только мог, но у него был повышенный рвотный рефлекс, поэтому он использовал свою руку как продолжение рта.

— О, да, — низкий, урчащий голос Тревора привлек внимание Марка, и он поднял глаза. Их взгляды встретились и зацепились. Что бы там ни увидел Тревор, у него перехватило дыхание. — Чёёёёёёрт, — слово потянуло за собой рычание.

Волна гордости наполнила грудь Марка от явного эффекта, который он производил на Тревора. Необъяснимая нервозность, которая преследовала его с первого момента встречи с Тревором, исчезла в тот момент. Он знал, как это делается, — на самом деле, он был чертовски хорош в этом — и он сделает это.

Подстегнутый сигналами тела и хриплыми звуками Тревора, Марк начал усерднее двигать головой, убедившись, что использует каждый трюк, который у него есть в его арсенале. То, что Тревору так нравилось, что делал Марк, заставило его сразу же захотеть, чтобы Тревор кончил. Но в то же время он хотел насладиться и продлить удовольствие. Его челюсть начала болеть, а глаза слезиться, но он не отпускал изо рта эту прекрасную часть тела.

— Ос-остановись, — застонал Тревор с болью в голосе. — Остановись. Я не хочу кончить, пока ты не окажешься внутри меня.

Иисус. Марк отпустил его, сел на пятки и поднял глаза. Тревор улыбнулся и с нежностью провел пальцем по приоткрытому рту Марка.

— Твои губы припухли.

Марк улыбнулся, прежде чем высунуть язык и закружиться им вокруг головки, а затем сомкнул губы над ней и всосал член до основания, втягивая щеки.

— Черт возьми, — тело Тревора сотрясала дрожь. — Одного этого достаточно, чтобы я кончил.

Он поднял Марка на ноги, страстно поцеловав его, и направил к кровати.

— Пожалуйста, скажи, что у тебя есть презервативы, — Тревор резко отступил.

— Боже, я надеюсь на это, — потому что последнее, что он хотел, это одеться и покинуть эту комнату, какой бы ни была причина. Даже такая. Ну, ладно. Может быть, он бы сделал это, но ему все равно не хотелось этого. Он хотел провести с Тревором все возможные минуты, пока не наступит утро и дороги не будут расчищены.

Он нахмурился. Что, чёрт возьми, с ним сегодня произошло? Не похоже, что у него никогда не было интрижки. Может быть, тот факт, что прошло так много времени с тех пор, как он чувствовал связь с другим мужчиной, в сочетании с беспокойством Кейт о том, что он пропускает свою жизнь, выбивало его из колеи. Отталкивая странности, он сосредоточился на поставленной задаче. Марк направился к своей спортивной сумке и, к счастью, нашёл в боковом кармане два пакетика фольги вместе со смазкой. Он поднял их вверх.

— Весь набор.

Тревор сел на кровать и стал отодвигаться, пока не очутился в центре. Марк не мог дождаться, когда скользнет языком по этой медовой коже…

Повязка на руке Тревора снова привлекла его внимание, но как только он собрался спросить, что случилось, Тревор раздвинул ноги и, удерживая взгляд Марка, медленно и чувственно провёл языком по губам. Марк застонал. Ему не нужно было ничего знать. Просто чувствовать.

Он забрался на кровать, оседлав Тревора, который пристально за ним наблюдал. Яйца Марка коснулись живота Тревора, тонкие волоски щекотали его мешочек, и прилив предвкушения задрожал в его животе. Он опустился, прижимаясь пахом к паху Тревора, и застонал от восхитительного давления. Марку на самом деле не нужно было ничего делать, кроме как просто лежать на нем, их тела сложились вместе, как две части пазлов. Такой простой человеческий контакт, но этого было бы достаточно, чтобы просто видеть его всю ночь, прежде чем новый день выплюнет его обратно в свой одинокий мир.

Тревор провел рукой по шее Марка, его пальцы прошлись сквозь короткие волосы.

— Соболь.

Марк нахмурился.

— Что?

— Цвет твоих волос, — Тревор встретил взгляд Марка, и эта сексуальная ухмылка послала ему всевозможные заманчивые вибрации. — Насыщенный, почти… красное дерево. Золото и обожженная умбра[8], когда свет попадает на них. Будто солнышко.

Марк засмеялся, хотя слова посылали волну тепла по его груди.

— Это просто коричневые волосы.

— Нет такого понятия, как «просто коричневый», — Тревор поднял другую руку и провел пальцами вверх по шее Марка, вдоль челюсти и линии скулы, его взгляд следовал за тактильным исследованием. — Я хочу нарисовать тебя.

Марк сглотнул ком, образовавшийся в горле.

— Я думал, ты хочешь трахнуть меня? — его голос был грубым, ограниченным по звучанию, но он знал, что Тревор ошибочно примет его за возбуждение, а не за то, что это было на самом деле: его собственное непреодолимое стремление творить, пробудить ту давно похороненную часть его самого. Кроме того, он не думал, что когда-нибудь сможет снова найти свой путь на поверхность, но он по-прежнему все еще оплакивал это.