— Что это с ним? Стесняется?

— Нора, — хнычет Аддис, дергая ее за рубашку.

— Я сказала тебе, что все хорошо, Адди, они не могут сюда забраться. – Эй, — зовет она большого мужчину. – Где твоя девушка?

Он поднимает руку и указывает на небо.

Нора, хмурясь, смотрит на него.

— Что это значит?

Он продолжает указывать.

— Она летит?

Он опускает руку и снова поднимает.

— Может, он хочет сказать, что она отправилась на небеса, — предполагает Аддис.

— Хочешь сказать, она умерла? – спрашивает она мужчину.

Он опускает руку и не делает никаких комментариев.

— Ну… эй, я правда сожалею о вашей потере, но не пошли бы вы к черту. Мы не дадим вам нас съесть.

Мгновение он молчит, потом из горла поднимается тихий стон. Тон такой скорбный и отчаянный, что заставляет Нору задрожать. Когда она светит ему в глаза, то видит боль, и это ее беспокоит, но она не может объяснить, почему. У нее появляется желание его утешить. Она помнит все книжки, которые читала о них, истории в сводках новостей, предупреждения родителей, которые рассказывали ей об этих существах. Тесты, проведенные на них, показывали, что они не более чем трупы, испытывающие длительные смертельные спазмы. Но, глядя в глаза этому трупу, она видит в нем человека. И он страдает. Она вздыхает и скрещивает руки, обращаясь к брату:

— Что будем делать с этими парнями?

— Разве мы не должны их убить? Что, если они войдут?

— Это место – как крепость, Адди. Они не могут войти.

— А что, если они заберутся сюда?

— Зомби не могут вобраться. Им и ходить—то трудно.

— Хорошо.

— Однако мы должны что—то придумать. Утром они еще будут там.

Большой мужчина терпеливо ждет. Нора слышит, как новенький беспокойно ходит за изгородью.

— Они, наверное, просто хотят кушать, так ведь? – говорит Аддис. – Вон тот пытался съесть волка.

— Они всегда голодные. Но они должны есть людей, энергия животным им не подходит. Может, он это еще не понял.

— А как насчет карбтеина?

— А что с ним?

— Ты сказала, это как порошок из жизни.

Нора медленно перевела взгляд.

— Верно…

— Так что, может, мы накормим их? Они бы наелись и отстали?

— Аддис Хорас Грин, — она говорит таким тоном, как будто получила приятный сюрприз. – Ты суперумный.

Он ухмыляется.

— Давай попробуем. Брось ему один.

Аддис достает из рюкзака кубик и разворачивает его.

— Эй! – кричит он мужчине внизу. – Ешь это и отстань! – он бросает кубик. Тот попадает человеку прямо в лицо. Человек отступает, с удивлением глядя на них. Нора хохочет

— Это еда, придурок! – она указывает на кубик. – Это человеческая энергия! Ты можешь его съесть.

Он смотрит вниз на кубик. Смотрит на Нору. Берет кубик, обнюхивает и засовывает в рот.

Аддис смеется:

— Ему нравится!

Нора смотрит, как он жует.

— Это может быть грандиозным предприятием, Адди. Они могли бы разложить кучи карбтеина по всему городу, обеспечив зомби едой. Тогда, может быть, они не…

Мужчина выплевывает кучу белых крошек и смотрит вверх на Нору, словно ожидая большего.

— Что за фигня, чувак? – она достает второй кубик из рюкзака и трет им о запястье, оставляя красные царапины, облепленные белым порошком.

— Проглоти это! – она поднимает его над головой, чтобы бросить. – Это человеческая жизнь, та, что вы…

Что—то сжимает ее запястье. Сухие кости, обтянутые кожей – рука, но не совсем. Она смотрит в лицо, но не находит глаз, только клейкие капли стоят в пустых глазницах. Скелет, обернутый в плоть, крался по краю крыши, как паук, зацепившись с одной стороны за желоб, а другой рукой схватив Нору. Только завитки светлых волос, свисающих с ее головы, говорят Норе о том, что однажды это было женщиной. От костей исходит гул.

Нора подгибает колени и дергает руку из захвата, но оно шокирующе сильное – Нора висит всем весом на одном запястье, болтая ногами над полом балкона. Существо откусывает карбтеин из ее руки и недолго жует, потом наклоняет голову и позволяет крошкам выпасть изо рта вместе с бурой слюной. Оно смотрит на мужчину внизу. Оно смотрит на Нору. Оно засовывает ее руку себе в рот и откусывает ей безымянный палец.

Остальное происходит так быстро, что Нора едва успевает воспринять: размытые, разрозненные и дрожащие черно—белые картинки. Еще до того, как она ощущает боль в пальце, ее брат встает перед ней и подпрыгивает, замахиваясь топором. Рука существа отрубается выше запястья. Он тянет Нору обратно в дом и, хлопнув дверью балкона, бросает руку на пол, потом размыкает ее пальцы, чтобы они отпустили палец Норы, и с силой бьет несколько раз топором. Остаток ее пальца отскакивает и катится в одну из детских. Она смотрит на него, и хриплый крик поднимается в ее горле. Она не уверена, то ли от боли – глубокой болезненной агонии, бьющей ей в ладонь и проходящей через руку, то ли от того, что на ее глазах палец становится серым, потом черным, а потом высыхает и распадается в прах до кости.

— Прости меня, прости, — плачет Аддис, сидя в дюймах от лужи крови, вытекающей из руки Норы. Она хочет сказать ему, что все хорошо, она хочет поблагодарить его и сказать, как сильно она его любит, но через балконное окно она видит существо, сидящее на четвереньках. Оно раздирает ее рюкзак и жадно хрустит карбтеином, выплевывая слюнявые упаковки.

— Почему? – истерически кричит она в сторону двери, глядя, как их с братом будущее исчезает в корявых челюстях твари. Та только поглядывает на нее и продолжает жевать. Нора чувствует, как падает в темный колодец.

Она покачивается на ногах, крепко сжимая правой рукой левое запястье.

— Пошли, — шипит она, и, покачиваясь, спускается по лестнице. Когда она оказывается внизу, то останавливается и прислушивается. Нет звука разбитого стекла. Нет звука ломающегося дерева. Даже чавкающий звук утих, дом молчит. Куда оно делось? Конечно, одного пальца мало, чтобы утолить голод. Это был маленький палечный перекус?

Она издает грустный смешок. В голове плывет.

Аддис бегает по коридорам и освещает фонариком двери и окна, проверяя периметр, но дом по—прежнему пуст, кроме семьи скелетов, лежащих в гостиной. Их пожелтевшие лица смеются над Норой, когда Аддис наводит на них луч света. Она снова ощущает жженый запах. Пластик? Волосы?

— Нора, — шепчет Аддис.

Она видит струйку дыма, освещаемую его лучом, и оглядывается по сторонам в темноте.

— Эти скелеты… Почему же их черепа не вскрыты как у тех, что на улице?

Нора застывает. Она смотрит за лучом фонарика, освещающего череп отца. И она замечает: трещин в черепе нет. Пулевых отверстий нет. Нет дыр. Внутри этого черепа нетронутый мозг.

Тут она слышит шум, но не сверху. Из кухни. Царапанье, потом металлический писк открывающейся дверцы печи. Нора оборачивается. Скелет, выпрямившийся из—за печи, держит дымящуюся форму для выпечки. Тефлоновая форма со всех сторон обгорела, и покрыта тлеющими ошметками. Нора и ее брат не реагируют, когда скелет несет форму в столовую и ставит на стол, где она шипит на вишневой столешнице, добавляя еще горького дыма к без того уже едкому воздуху. На скелете надет фартук. Пряди тонких волос цепляются за тонкую кожу на скальпе. Форма для выпечки пуста.

Отец поднимается с кресла с шумным стуком костей. Двое ребятишек следуют за ним. Они садятся за обеденный стол и погружают вилки в пустую форму, перекладывая пустоту в белоснежные китайские тарелки, засовывая пустоту себе в рот и скобля зубы стальными вилками. Потом, на середине жевания, словно удивленные звонком в дверь, они одновременно останавливаются и поворачивают голову, чтобы посмотреть на Нору.

Аддис кричит первым. Нора хватает его за руки, не обращая внимания на острую боль в пальце, и устремляется к входной двери. Она тянется к замку, когда видит два разлагающихся лица в дверном окне—арке. Она бежит к задней двери, но семья скелетов выстроилась в конце зала, глядя на нее с гротескной усмешкой. Входная дверь яростно громыхает – большой мужчина пытается проникнуть внутрь. У Норы появляется иррациональная надежда, что он идет спасти ее, но затем он разбивает кулаком окно двери, и она не видит больше боли в его взгляде, а только лишенный разума голод.